Праведник поневоле - Хантер Мэдлин - Страница 64
- Предыдущая
- 64/75
- Следующая
– И не я.
– А вот как раз ты и избегаешь. В последние несколько недель мне нечасто доводилось видеть тебя. Ты даже не известил меня о том, что придешь сегодня. Мне остается только гадать, не забыл ли ты меня. Когда ты все же появляешься, я радуюсь каждому, даже незначительному, знаку внимания с твоей стороны…
– Разве ты не знала, что все произойдет именно так? Демонстрировать наши отношения на людях и кричать во всеуслышание о своей любви я не могу, а посему, вынужденный играть роль опекуна, не нахожу удовольствия в том, чтобы сидеть в гостиной Пен в обществе других мужчин, которым дозволено ухаживать за тобой открыто.
– Но ты мог бы устроить…
– Нет.
– Ты мог бы, по крайней мере, целовать меня перед уходом, давая понять, что не охладел ко мне.
– Я ничуть не охладел к тебе, и потому мне тяжело ограничиваться одним только поцелуем.
Бьянка, словно не находя себе места, продолжала расхаживать по комнате, которая вдруг стала для нее тесной. Наконец она с вызовом посмотрела на Верджила.
– Я делала это намеренно. Я нарочно поощряла этих молодых людей, приняла цветы и разговаривала с ними, так как я хотела показать, что они не представляют никакой опасности ни для меня, ни для моей нравственности. Именно так моя мать обходилась с мужчинами, которые добивались ее, – она отвечала им учтиво, но не подпускала к себе. Такое поведение мне кажется разумным.
– Возможно; но вряд ли таким образом ты сможешь повлиять на мнение общества. В любом случае смотреть на это мне невыносимо.
Бьянка приподняла бровь.
– Ты очень ясно дал это понять, и в этом, наверное, еще одна причина, по которой я так поступила вечером. Я хотела возбудить в тебе ревность.
– Возбудить во мне ревность?
– Да, ревность. Мне, право, хотелось этого.
– Оказывается, мои раскаяния и извинения за недостойное поведение, которые ты приняла, напрасны, и на самом деле я был прав?
Бьянка пожала плечами:
– Я не могла не признать, что отчасти мои действия продиктованы желанием заставить тебя ревновать.
– И чего ты этим добиваешься? Разве что сделаешь нас обоих несчастными…
Бьянка подошла к Верджилу вплотную, и на него пахнуло ее духами; шелк ее пеньюара коснулся его ног.
– Ну, – начала она, теребя концы пояса и тем самым поддразнивая его, – по крайней мере, мне удалось заманить тебя к себе в спальню.
Бьянка лукаво улыбнулась, и сердце Верджила замерло. Находившаяся прямо за его спиной дверь внезапно отодвинулась на много миль.
Пеньюар упал к ее ногам. Теперь тело Бьянки от груди до самых бедер скрывал корсет; грудь покрывала тончайшая ткань сорочки, а бедра – панталоны и белые чулки с подвязками выше колена.
В этот момент мир перестал существовать для них, и они остались только вдвоем. Зовущие глаза Бьянки зажгли в Верджиле прежний огонь.
– Дорогая, неблагоразумно с твоей стороны искушать сгорающего от ревности мужчину.
Бьянка опустила глаза.
– Главное, что ты горишь, Леклер, а от чего, мне нет дела.
Черт! Верджил приблизился к ней.
– Какая ты все-таки опасная и… немного порочная.
– Только с тобой, Леклер.
– Ты сама только что призналась в обратном.
– Это не то. На самом деле для них я не опасна. Но я действительно использовала их, чтобы расшевелить тебя, а это нехорошо.
Они стояли вплотную, не касаясь друг друга.
– Очень нехорошо.
– Я вела себя скверно?
– Очень скверно.
– Ничего не поделаешь, Леклер, придется тебе наказать меня.
Бьянка забралась на кровать и, положив одну на другую подушки, легла на них животом, демонстрируя безропотное подчинение и готовность принять наказание, а затем посмотрела на Верджила.
Горевший в ее глазах огонь желания взволновал его даже больше, чем ее поза. Восставшая плоть уперлась в стеснявшую ее одежду, сердце неистово колотилось…
Верджил провел рукой по ноге Бьянки и, взявшись за край панталон, разорвал их. Опустившись рядом на колени, он наклонился к ней и стал целовать бретельки сорочки, пока соски ее грудей, выступавших над корсетом, не напряглись в нетерпении. К каждому из них он по очереди припал губами.
Раздеваясь, Верджил не сводил глаз с прекрасного, раскинувшегося перед ним тела Бьянки. Охваченная страстью, она завороженно следила за тем, как он сбрасывает с себя одежду, отстегивает воротничок, и глаза ее горели таким же ненасытным огнем. Верджил почувствовал мускусный запах ее возбуждения. Обнаженная и беззащитная, она лежала перед Верджилом, и ее бедра едва заметно двигались.
Достав из кармана жилета часы, Верджил взглянул на них и положил их рядом с кроватью возле свечи.
– Скорее, – шепнула Бьянка, протягивая к нему руку.
– Нет. – Сняв с себя рубашку, а затем и белье, Верджил встал перед ней и, положив ее ногу себе на плечо, стал целовать внутреннюю часть ее бедра. – Не надо спешить.
Прижавшись щекой к ее спине, он отмечал поцелуями каждый позвонок, спускаясь все ниже, к ягодицам и бедрам, и, наконец, добравшись до подвязки на чулке, все еще остававшемся на одной ноге Бьянки. Тугой корсет – возбуждающее препятствие – был давным-давно снят.
Умиротворенно вздохнув, Бьянка пошевелилась, устраиваясь поудобнее на подушке и подставляя Верджилу тело для интимных поцелуев, которым он научил ее в этот раз.
Ее закинутые за голову руки, прижатая к простыне щека, призывные изгибы ее тела, даже когда она отдыхала, говорили о невероятной чувственности, пробуждая у Верджила ответное желание.
– Скоро рассвет. Мне нужно идти. – Он перевернулся на спину и прижал Бьянку к груди. Занимавшийся день напомнил ему о намеченной на это утро встрече, идти на которую Верджилу не хотелось, и не только потому, что приходилось расстаться со столь замечательной любовницей.
Бьянка недовольно вздохнула, точно смена дня и ночи представляла досадную помеху, придуманную специально для того, чтобы ограничить их с Верджилом свидание.
– Ты придешь вечером?
– Нет.
– Никто не узнает. Ты же остался на эту ночь, и…
– И, если повезет, все пройдет так же гладко в следующий раз? Но это значит лишний раз искушать судьбу. Все остается по-прежнему, дорогая.
Как тяжело это слышать. Вздохнув, Бьянка грустно поцеловала Верджила.
– Невозможно испытывать судьбу более чем ты сегодня.
– Я решил: двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Он, мягко отстранив Бьянку, встал с постели. Она в полудреме наблюдала за ним. Одеваясь, Верджил изо всех сил старался не показывать своего отвращения ко всему, что составляло заключительную часть их свидания. Взгляды на часы, необходимость соблюдать унизительные предосторожности очень напоминали ему визиты к женщинам, которые никогда не становятся женами. Увы, Бьянка, словно порхающая над пламенем бабочка, рискует попасть в их число.
Верджил встал рядом с кроватью и посмотрел на нее. В их глазах, устремленных друг на друга, отразилось впечатление о проведенной вместе ночи. Он позволял себе с ней такие вольности, какие мало кто из мужей мог себе позволить со своими женами. Верджилу становилось труднее и труднее решать, как вести себя с Бьянкой дальше, и какими правами он может воспользоваться по отношению к ней.
Тыльной стороной ладони он скользнул по щеке Бьянки. О, она так прекрасна! С какой радостью и непосредственностью она отдавалась страсти! Ему доводилось встречаться с женщинами, целуя которых он ничего не чувствовал; Бьянка же благодаря своей способности во всем видеть чудо умела самую изощренную любовную игру возвысить до священного ритуала.
– Ты это серьезно? Когда мы занимаемся любовью, я каждый раз слышу твои признания в любви. Ты отдаешь себе отчет в своих словах? – Верджил с удивлением услышал этот вопрос, произнесенный им вслух.
– Если бы я говорила это просто так, ты сейчас не стоял бы возле моей постели. Я знаю, чем рискую, и одно только удовольствие того не стоит.
Верджил полагал, что так оно и есть, и был рад услышать это из ее уст. Ее слова воскрешали в нем надежду на то, что все кончится хорошо. И уж если судьба сулит им страдания, то пусть лучше любовь, а не низменные страсти станут тому причиной.
- Предыдущая
- 64/75
- Следующая
