Дикая Роза - Альварес Анна - Страница 58

• Предыдущая
• 58/146
• Следующая

— Я не усну, пока ты не придешь, — сказала она и удалилась к себе со смятенным видом.

— Странная она сегодня. Будто что-то у нее случилось, — заметила Леонела.

— У каждого свои проблемы, — хмуро ответил Рикардо.

Томаса была уверена, что у Филомены есть ее новый адрес. Она даже вспомнила, что Фило записала его в свою черную записную книжку.

— Во! — сказала Филомена. — Адреса не помнит, а книжку черную запомнила!

Однако она нашла записную книжку, оказавшуюся и впрямь черной, и заглянула в нее, бормоча:

— Книжка-то есть, да вот адреса… А! Есть и адрес.

Но хотя адрес и нашелся, она категорически отказалась отпускать Томасу на ночь глядя.

— Переночуешь у меня. Найдется уголок для старой подружки. Я рада, что ты потерялась: хоть повидались. Не было бы счастья… Ты мне расскажи, как у Розы-то дела.

— Муж попался плохонький, — сокрушенно ответила Томаса.

В дискотеке Рикардо почему-то неотрывно думал о Розе. Ему хотелось представить, как бы вела себя здесь она, как бы двигалась под музыку со свойственной ей дикой грацией.

— О чем ты задумался? — спросила его Леонела.

Он ответил, что о сложной работе, которую завтра должен представить в университет. Попросив у нее извинения за то, что и здесь несвободен от забот, он крикнул официанта.

— Зачем он тебе?

— Выпьем еще по бокалу.

Но Леонела стала настаивать на том, что лучше поехать к ней. И уж там выпить.

— Кандида меня ждет.

— Она не ляжет, пока мы не вернемся.

Они поехали к Леонеле и целовались, сидя на диване, целовались как там, на шкуре, возле камина, в загородном доме Леонелы. Она стала спрашивать его, в какой церкви он думает венчаться с ней.

— Я полагал, что это будет гражданская церемония. Она расстроилась, так как всегда мечтала о церкви, усыпанной цветами, о белом подвенечном платье!

Потом они снова целовались. Когда они вернулись домой, оказалось, что Кандида действительно не спит, поджидая его.

Рикардо пошел с ней в ее комнату, и там она рассказала ему о том, что Дульсина и Федерико Роблес заключают брачное соглашение.

Трудно передать, что произошло с Рикардо, когда он узнал об этом. Он обещал вытрясти душу из этого негодяя. И немедленно!

— Что же будет со мной, Рикардо? — беспомощно спросила его Кандида.

— Дульсина знает о твоей беременности?

— Упаси Боже! Она убьет меня… Рикардо сжал кулаки.

— Он не может быть мужем ни одной из вас! — сказал он.

— Но я… я люблю его!

— Я буду говорить с Дульсиной! — Рикардо встал и пошел к выходу.

— Не делай этого, — слабо воскликнула Кандида.

— Непременно сделаю! — отвечал он, закрывая за собой дверь.

Когда прошла первая, самая бурная радость встречи, Томаса попробовала рассказать Розе, что с ней произошло.

Ее память и сейчас вела себя странно. Что-то она помнила совершенно ясно, другое виделось ей смутно, третье вообще выпало из ее сознания, как будто его и не было. Видимо, все это было следствием удара о тротуар. Самого падения, впрочем, Томаса тоже не помнила, она помнила только, как двое громил потребовали у нее деньги. И дальше — провал. Помнила она и дом, где к ней отнеслись с такой заботой.

— Чей дом-то? — все пыталась дознаться Роза.

Но Томаса знала только, что хозяйка очень красивая женщина и зовут ее, кажется, Паулетта.

Совпадение этого имени с материнским необычайно взволновало Розу. Но она вынуждена была прекратить дальнейшие расспросы, потому что Томаса пожаловалась на сильное головокружение, и ее пришлось уложить.

Скоро ей стало лучше.

Пришел Эрнесто. Роза познакомила его с матушкой, и он рассказал Томасе, что дочка от страха за нее чуть Богу душу не отдала.

Чтобы отметить счастливое возвращение, он пригласил Розу с Томасой в ресторан, обещав заехать за ними в восемь вечера.

Томасе он понравился. И она поинтересовалась, кем он доводится Розе. Девушка строго посмотрела на нее.

— Кореш мой. И все, — сказала она.

Поднявшись, Томаса принялась наводить в доме порядок и обнаружила в шкафу конверт. Увидев его в руках Томасы, Роза небрежным тоном объяснила, что в конверте — фотография известного певца, который ей нравится.

Но Томаса была расторопней, чем думала Роза.

— Никакого не певца, а Рикардо Линареса.

— Да? Кто же ее туда положил? — Роза делала вид, что очень занята кормлением попугая.

— Не обманывай меня, Роза. Ты сама ее спрятала. Она разорвана, а после склеена.

— Да это я ее давным-давно порвала и тогда же склеила…

— Нет, Роза, — была неумолимой Томаса, — клей совсем свежий.

Она грустно замолчала, но ненадолго:

— Да хочется ли тебе разводиться-то? Роза перестала кормить попугая.

— Ты думаешь, я хотела бы вернуться к нему? Да я бы лучше пошла жить в клетку к горилле из парка Чапультепек!..

И она заплакала.

Второй день не слыша в доме повелительного голоса Дульсины, братья поинтересовались у старшей служанки, чем это объясняется. Оказалось, что Дульсина вместе со своей подругой Ингрид неожиданно улетела в Нью-Йорк.

Рикардо выразил удивление: почему она не предупредила об отъезде?

Надменным тоном Леопольдина объяснила ему, что в этом доме сеньорите Дульсине не у кого отпрашиваться, и с победным видом удалилась.

— Хорошее время выбрала сестрица для путешествий, — пробормотал Рикардо, вороша каминными щипцами уголья в камине: погода была промозглой, и в доме приходилось топить.

Рохелио вопросительно посмотрел на него, понимая, что Рикардо знает что-то, чего не знает он. Рикардо тяжело вздохнул. И рассказал брату о событиях, которые из-за его затворничества остались не замеченными Рохелио.

Рохелио был ошеломлен.

— Ну и каналья этот лиценциат! — Это было единственное, что он произнес. Он тут же отправился в комнату Кандиды, которой тоже не было за обедом.

— Я все знаю, Канди, — сказал он и обнял ее за плечи. — Бог тебе судья. Но я тебе сочувствую всей душой.

— Дульсина считает, что она в доме хозяйка всему, в том числе и Федерико, — пожаловалась Кандида.

— Главное, что у тебя будет ребенок. Это хорошо.

— Спасибо тебе, Рохелио, — с благодарными слезами на глазах дрожащим голосом проводила она его.

Из окна роскошного номера в отеле «Пентхаус» были видны сверкающие стеклом деловые здания центра Нью-Йорка.

На экране громадного телевизора, занимавшего чуть не полстены в ее номере, показывали какой-то вестерн, в котором его герои мексиканцы то и дело палили друг в друга из полуметровых пистолетов, но Дульсина не собиралась переключать программу. Она была занята другим: примеряла перед зеркалом новое нарядное платье.

Ингрид, разлегшись на диване, лениво поддерживала беседу.

— Знаешь, всегда хочется, чтобы твой избранник любовался тобой! — объяснила ей Дульсина свой интерес к новому туалету.

— Я от души радуюсь за тебя. Радуюсь и поздравляю.

— Ну, о свадьбе говорить еще рано. Но мы с ним люди свободные и можем пожениться в любой момент.

Ингрид потягивала из тяжелого хрустального стакана какой-то ядовитого цвета напиток и одним глазом поглядывала на экран. Но там было неинтересно: ей и настоящая-то Мексика надоела, а уж такая…

Приборчик для дистанционного управления телевизором лежал на кресле, а вставать и идти за ним через весь номер не хотелось. И вообще, вокруг нее происходили вещи поинтереснее телевизионных мюзиклов и боевиков.

— Что же, братья ничего не знают о твоем романе? — спросила она.

— Нет. Знает только Кандида.

— Ну и как она восприняла эту новость?

— Нервно. Наговорила всякого… Но в доме я хозяйка. И если сестре мой брак будет не по вкусу, тем хуже для нее… Что бы ни произошло, я выйду замуж за лиценциата!

Офис Федерико Роблеса выглядел как обыкновенная адвокатская контора, принадлежащая умеренно процветающему деловому человеку. Во всяком случае, ему бы хотелось, чтобы он выглядел несколько иначе. И он надеялся, что в недалеком будущем это произойдет.

• Предыдущая
• 58/146
• Следующая