БИТВА ЗА ХАОС - Де Будион Майкл - Страница 35

Итак, от вашей лампочки провода идут к ближайшей трансформаторной будке. Она работает надежно. Ее можно десятилетиями не ремонтировать, при условии что трансформатор и автоматы сделаны без брака. Из будки провода идут к районным подстанциям, а оттуда — к центральной, в большом городе это серьезное стратегически важное учреждение, где за распределением электричества по мелким подстанциям непрерывно, круглосуточно следят инженеры и компьютеры. От центральной подстанции провода уже по высоковольтным линиям идут к электростанции. Вот тут-то и начинается самое интересное. Ну если станция тепловая все более-менее просто, мы регулируем выход мощности количеством сжигаемого топлива, а если электростанция атомная? Во-первых, для нее нужно добыть уран, точнее — руду, из которой этот уран получается. Затем его нужно очистить, а это очень сложный и дорогой процесс, здесь задействовано множество инженеров и физиков. Сама атомная электростанция — одно из самых сложных и дорогих сооружений современного мира. За ее работой непрерывно следят десятки специалистов. Гидроэлектростанции попроще, но там свои проблемы — нужно аккумулировать избыточную мощность в ночное время, для чего мощные ГЭС связывают с гидроузлами перекачивающими воду в шлюзы и водохранилища. И за этим всем тоже нужно следить. И следят. А для начала все это нужно спроектировать. Сначала на уровне общих схем, а затем — в конкретном воплощении. Здесь сконцентрированы усилия сотен интеллектуалов. Понятно, что разрушение любой связи в этой системе приведет к мгновенной остановке очень многих жизненно важных процессов и чем на более высоком уровне будет это нарушение, тем масштабнее будут и последствия. Важность людей поддерживающих работоспособность энергетической системы становится совершенно очевидной, но их статус в обществе примерно такой же, как у пролетариата во времена издания марксовского «Манифеста». Они держат руку на жизненно важных центрах цивилизации, но по сути дела, они — обслуга буржуев, вроде их домработниц и «секретуток». Какой-нибудь пудренный омерзительный толстый гомик-транссерсуал за одну-две песни, спетые под фонограмму на пошлом «мега-шоу» может сгрести денег больше, чем высококлассный инженер обслуживающий атомную станцию от работы которой зависит жизнь миллионов, за месяц, а то и год. Уберите этого гомика со сцены, переработайте его в удобрения или мыло для своего домашнего питона и никто ничего не заметит. Остановите электростанцию и жизнь миллионов очень круто изменится. Не в лучшую сторону. Адвокаты защищавшие Билла Клинтона в его оральном скандале с пухленькой губастой семиточкой Моникой Левинской получали от 500 долларов в час, но столько ли получают те, от кого зависит чтобы десять миллионов нью-йоркских буржуев и полубуржуев имели свет и всё остальное в своих «Рокфеллер- центрах» и прочих «Импаер-Стэйт-Билдингах»? Сомнительно, чтоб они получали хотя бы десятую часть от этого. Вот он, типичный пример неэффективного паразитического общества, живущего в лучшем случае циничными махинациями направленными на ограбление извне, в худшем — на ограбление своих масс. Стоит ли удивляться, что эти общества так стремительно вырождаются? Вырождается потому, что в слоях считающимися элитой, накапливаются индивиды занимающиеся несозидательным, т. е. избыточным трудом.

Пример энергетической системы мы привели как более наглядный. Такие же самые расклады можно провести и для транспортной системы, системы здравоохранения, системы предупреждения чрезвычайных ситуаций и многого-многого другого. И везде будет одна и та же картина — технические интеллектуалы будут оказываться рангом ниже, чем стремительно растущее количество избыточного менеджерского элемента. А ведь мы создаем всё. Во время финансовых кризисов происходят массовые банкротства бесконечного количества контор набитых этим элементом и опять-таки, никто ничего не замечает, потому что их подсистема направлена на обслуживание исключительно самих себя и почти во всех случаях занимается производством денег «из ничего».

На все это можно было бы не обращать внимания, если б на земле была только белая раса. Но такая порочная система ослабляет ее, она делает систему неустойчивой, а большинство процессов в ней — энергетически невыгодными и, что самое страшное, она предполагает расширение количества элемента на котором можно было бы паразитировать. При ограниченности количества белых она становится заинтересованной в притоке цветного элемента в арийский социум, толкая в свою очередь белых именно в паразитические избыточные структуры. Так белые готовят свой собственный печальный финал.

Впрочем, мы уже говорили, что не нужно фатализировать физические формулы, пусть и выведенные для статистического элемента. Наша биологическая организация как раз и дает нам возможность управлять энропийными процессами внутри социума, а та же статфизика показывает лишь вероятностные оценки, оставляющие возможность принципиально иного исхода. Интеллектуал-социализм как раз и был попыткой «обмануть» статфизику изменив исходные условия и сделав нужное нам событие более вероятным. Исторический опыт показывал, что может сделать организованный арийский этнос при правильном управлении. Одновременно достижение неустойчивого энтропийного равновесия с неарийцами в современных белых странах указывало, что арийцы будут готовы пойти любые уступки сохраняющие их статус. В физике это было доказано Пригожиным в упомянутой нами теореме. В расово-чистом обществе это не так страшно, а в ряде случаев может оказаться и полезным, но какое сейчас общество расово-чистое? В реальности достижение устойчивости с чужеродным элементом обозначает компромисс с ним, а постоянное его увеличение изменяет и суть самой системы. Конечно, какого-нибудь голландца или англичанина могут пугать экзотические элементы с Суринама или Ближнего Востока разгуливающие по улицам, группирующиеся в кучи и отправляющие национальные и религиозные ритуалы, но пока они прямо не влияют на его жизненный уровень, он будет их терпеть. Т. е. потенциальная неустойчивость системы компенсируется энергетической подпиткой. Пока всем хватает, пусть для этого и приходится все больше и больше напрягаться. Это устраивает и власть предержащих, вот почему на выборах невозможна победа организации предлагающей правильную, хотя и заведомо непопулярную мораль. Бессознательная масса всегда ищет решение кажущееся наиболее легким в данный момент времени, но может ли она (на массовом уровне!) принять не то что кажется легким, а то, что наиболее целесообразно? Это не такой простой вопрос как кажется. Если мы допустим, что эволюция в принципе идет по правильному пути и в конечном счете придет к некоему финалу который предопределен, то все что делает масса, однозначно верно. Мы можем только умыть руки, удалиться от дел и заняться абстрактным фантазированием. Если же интеллект дан нам не просто так (а в природе ничего не бывает просто так, тем более на массовом уровне), то мы этот интеллект должны использовать. Интеллект — это всегда стремление к организации и противостояние хаосу. Вот почему интеллектуал-социалист в своей деятельности должен руководствоваться только научными принципами и рассматривать тезисы, записанные во всемирные конвенции пакты и протоколы, как простой и бессмысленный набор букв интеллектуальная ценность которых — ноль, а с расовых позиций — как абсолютный бред.

Мы не настолько наивны чтобы допускать, что интеллектуал-социалистические нормы будут поддержаны бессознательными массами, тем более на всеобщих выборах. Мы не настолько потеряли контакт с реальностью, чтоб допускать такую возможность даже теоретически. И уж тем более мы не рассчитываем на спонсорство буржуев. Даже гораздо более близкий массам национал-социализм поддержали только один раз, причем тогда совпало столько условий, что возможность второго раза представляется и вовсе эфемерной. Совершенно очевидно: что получилось в Германии в 1933-ем — исключение, причем не подтверждающее правило. Были очевидны и ляпсусы допущенные национал-социалистами, что, конечно, их не дискредитирует, но одновременно и предостерегает нас от некритического копирования их опыта. Что бы там ни говорили, нацистская Германия совсем не была монолитным супермонстром и предельно отлаженной машиной. Первые реальные шаги к оптимизации системы на уровне связей Гитлер начал делать не в 1933, а в 1944-ом году, когда было уже поздно. До этого проводилась ревизия звеньев, т. е. людей. По концлагерям изолировались социал-демократы, коммунисты, гомосеки и прочий асоциальный элемент. Это было важно, но недостаточно.