БИТВА ЗА ХАОС - Де Будион Майкл - Страница 11

Про античные ценности, ну или про то, что считалось таковыми, вспомнили в массовом порядке когда начало валиться само христианство — в эпоху Возрождения. Это очень важный факт, он показывал, что дохристианская фаза развития белого человека являлась совсем не пустым временем и само принятие христианства отнюдь не было предопределено. Только теперь, время с IV по XIV век выглядело каким-то потерянным. Стоило ли возводить христианский парадиз на земле, чтоб через тысячу лет начать копировать античность?.[22] А ведь в свое время казалось, что принятие религии Христа, причем на уровне всей расы, означает принципиальную невозможность возврата к прошлому. Но к прошлому вернулись, для начала соединив античность с христианством. Это был конец, пусть и не столь близкий.[23] Он не подразумевал номинального возврата к античности, такая возможность была принципиально исключена, но он гарантировал обесценивание всех христианских ценностей в будущем. В этом и был смысл прогресса. Если вы идете вперед — идите вперед. Если вы христианин, будьте им до конца, а не пытайтесь сделать свою связь с Христом более удобной и эстетически выраженной. Мезальянс христианства с античностью напоминал 70-80-е годы в СССР, когда еврейские шансонье, чьи дедушки-бабушки делали революцию, «вдруг» с надрывно-ностальгическим пафосом запели про «белое дело», «господ офицеров», «гусарскую рулетку» и прочих «поручиков голицыных» и «корнетов оболенских». Было ясно: идеология переживает «кризис жанра» и больше не может заниматься «вариациями на тему». Впрочем, созданный ими первичный ореол «святости и благородства» вокруг монархии через несколько лет сильно пригодился. Архитекторам «новой демократической России». Для идеологии это было смертельно, но жизнь правящего клана продевалась.[24] Так же и произошло с христианством. Оно отступало, но по чуть-чуть, где-то в глубине душ своего умственного слоя тая надежду повернуть все обратно.

Мы уже говорили, что реальные ценности это те, которые не могут быть обесценены в принципе. Они существуют независимо от нашей воли и являются базовыми для устойчивого существования нашей расы. И если говорить о ценности христианства, то она только одна — эту религию приняли белые.[25] Захватив весь мир, они подняли ее статус до религии номер один. Белые и христианство шли бок о бок, но сама христианская доктрина расовый статус игнорировала, что неизбежно создавало опасность обесценивания и деградации расовых ценностей вместе с деградацией христианства. Сейчас, когда это фактически произошло, можно весьма часто видеть защитную реакцию некоторых белых: декларируя нацистские и расистские взгляды, причем в самой разнузданной форме, они, при каждом удобном случае, демонстрируют свою приверженность христианству, отождествляя его с некой «изначальной» и «традиционной» религией белых. Католик Адольф Гитлер решил этот вопрос по-простому — объявил Христа арийцем, но то, что говорил Христос (см. Евангелия) ни по одному пункту не сходится с принципами сделавшими арийцев доминирующей расой. Попытка встроить арийские концепции «в Христа» — обман. Можно поступить наоборот, особенно если учесть что каноническую литературу читали единицы, а понимают вообще считанные индивиды. Вот почему в соответствии с нашей энтропийно-вероятностной формулой, мы можем практически полностью заполнить информационный вакуум бессознательных масс. Чем заполнить? Информацией, то есть теми сведениями, которые мы хотим сообщить. За церковью можно оставить обрядовую сторону, у нее, как ни крути, тысячелетний опыт в этом деле.

Заслуга христианства только в том, что оно внесло организацию в белый хаос в IV-ом веке. Все остальное — заслуга самих белых. Да, их самые развитые государства древности гнили и деградировали, как это бывает с отдельным человеком, но все оставляли после себя следы говорившие об их тотальном превосходстве. Белые как бы делали рывок, стремясь преодолеть барьер, отделяющий их от качественно иного будущего, но спотыкались и падали. Никто кроме них таких попыток не делал, вот почему народы Востока или Африки сохранились во вполне первозданном виде во всех своих проявлениях.

Белым христианской эпохи, казалось бы, не хватило совсем немного. Почти все было захвачено и поделено. Прошло сто лет, как всё завоеванное стремительно обращается в пыль, здесь мы имеем полную аналогию с концом античной эпохи. И если мы рассматриваем Белый Мир как систему, то резонно предположить, что разрушение структуры всегда происходило от невозможности или неспособности поддержать внутреннюю организацию, внутренний порядок. Почему же белые оказались неспособными сделать вроде бы простую вещь, легко доступную даже многим примитивным народам? Да потому что они непрерывно развивались, схему организации нужно было непрерывно корректировать, причем так, чтоб и рост был, но и деградация не угрожала. Это не организационная, а эволюционная задача, иными словами, белый должен усвоить ценности, гарантирующие его расе вечное будущее и, одновременно, тот, кто такие ценности не усвоит, должен гарантировано исчезнуть как избыточное звено, но это условие может быть обеспечено не только «эволюцией», но и «техникой». Ни античность, ни христианство, таких ценностей не несли. Они как бы работали «по программе», по инерции от движения начавшегося в первобытную эпоху, но модели, пусть и очень хорошие, не могут работать вечно. Результат? И античность, и христианство исчезли и пусть здания в стиле «классицизм» и храмы, в которых еще кто-то кому-то молится и ставит свечки, не служат заблуждением относительно столь плачевного результата. Христианство не владеет умами, оно отвергнуто, как когда-то были отвергнуты античные ценности. Хорошо это или плохо — спорить бессмысленно. Это — объективная реальность.

Античный мир, несмотря на все его блистательные достижения как в области абстрактного знания, так и в конкретных воплощениях выраженных в архитектуре, скульптуре, поэзии, системе государственного устройства, не вызвал появление промышленности как организованного да и просто заметного элемента государства. В самые лучшие и богатые годы эпохи Антонинов, в Риме не было и отдаленного подобия средневековых цехов, о большем вообще говорить не приходится. Притом, что имеющиеся тогда знания позволяли создать паровой двигатель (и проект был, во всяком случае про один достоверно известно),[26] а тем более — заставить колесо толкаемое потоком воды приводить в действие ткацкий станок или, допустим, пилораму. Препятствий (технических и интеллектуальных) для создания таких машин не было. Но руки у античных инженеров не дошли. Не дошли потому, что мозги в данном направлении не работали. Марксисты объясняют все просто: труд раба был сверхдешевым и не вызывал необходимости создавать машины. Такое объяснение выглядит довольно странным, ведь когда рабство в Европе было номинально уничтожено, а труд подорожал, там отнюдь не начался промышленный бум, в то время как на Юге США, где существовало рабство вплоть до начала 60-х годов XIX века, широко внедрялись самые разнообразные машины. Пройдет почти полторы тысячи лет, прежде чем он начнется в перенаселенной Англии — одной из беднейших стран тогдашней Европы, с жесткой тиранией монархической верхушки, непрерывными междоусобными войнами и законами предусматривающими смертную казнь более чем за 200 преступлений. Так что дело не в рабочей силе как таковой. А вот если мы наложим экономическую карту мира начала ХХ века на карту религиозных конфессии, то увидим, что самые экономически развитые страны с наиболее высокой плотностью промышленных объектов, железных дорог, электростанций, — протестантские страны. Даже в начале ХХI века небольшая индустриализированная Япония значительно уступает по плотности предприятий и коммуникаций Голландии — первому по-настоящему буржуазному государству. Остальные желтые страны отстают еще больше. После протестантских идут европейские католические, но уже далеко не все. Затем — православные, хотя они отстают очень сильно и если бы не фактор России-СССР индустриализированной Сталиным (параллельно с индустриализацией шла тотальная борьба с православием—запомним сей немаловажный факт), их вообще можно было бы не учитывать — статус Румынии, Болгарии, Сербии и Греции кажется высоким лишь потому, что они находятся в Европе, хотя находящаяся рядом азиатская Турция по потенциалу превосходит их все вместе взятые. В середине ХХ века Макс Вебер провел весьма интересное исследование предпочтений студентов немецких вузов. Оказывается, что в технические вузы шли, в подавляющем большинстве, протестанты и евреи, католики там составляли мизерный процент, хотя в гуманитарных учебных заведениях, особенно тех, где готовили художников, филологов, историков, католики зачастую преобладали.[27] И это в годы, когда технические профессии оплачивались в среднем выше, как и подобает в нормальном государстве, а средний католик получал примерно в 2 раза меньше среднего протестанта и в 10 раз меньше среднего еврея. Но католиков там не было, это наталкивает на крамольную мысль, что деньги их не интересовали, что, как вы понимаете, неправильно. Деньги интересовали католика не меньше чем протестанта, другое дело что католик руководствовался совсем иными императивами, в отличии скажем, от еврея, который просто рвался туда где больше платят. И эти императивы, сформированные католической церковью за почти две тысячи лет существования, на промышленно-техническую сторону деятельности католика никак не ориентировали.