Индиана Джонс и Хоровод великанов - МакГрегор Роб - Страница 2

Поезд снова тронулся. Инди побарабанил пальцами по коробке, приподнял крышку и потянулся за конфетой. Лишь через миг до его сознания дошла неординарность того, что видят глаза и осязают пальцы. Вверх по кисти руки ползло нечто черное, мохнатое и отнюдь не шоколадное. Он вскрикнул, яростно затряс рукой и вытаращился на коробку. Конфет там было раз-два и обчелся, зато все свободные ячейки занимали огромные, с грецкий орех, пауки.

Колени Инди непроизвольно дернулись, наподдав коробку. Та взмыла в воздух, щедро осыпав его конфетами и пауками. Смахнув их с себя, он вскочил и затопал, давя без разбору и пауков, и конфеты. Размахивая руками и ногами, чтобы освободиться от ползавших повсюду жутких тварей, Инди старался не вспоминать, как едва не попробовал одну из них на зуб.

Наконец, осмотрев диван, он сел, но тут же ощутил, что одно насекомое заползло в штанину, а второе забралось за шиворот. Снова вскочив, он лягал воздух, пока паук не выпал, и расплющил его подошвой; потом аккуратно сунул руку за воротник и обмахнул шею.

Увидев упавшую на пол конфету, Инди издал нервный смешок. С облегчением вздохнув, он снова сел и снова ощутил щекотку в районе голени. Закатив штанину, Инди узрел десятки свежевылупившихся паучат, суетившихся на ноге.

– Уф… уф!… – содрогнувшись, залязгал он зубами, смахнул паучат и прихлопнул их свернутой в трубку газетой. Потом осмотрел ногу, чтобы убедиться, что избавился от всех до единого.

Покончив с этим, Инди взялся за коробку. Внимательный осмотр показал, что пауки вовсе не собирались поселиться среди конфет; кто-то намеренно сунул их туда.

– Шеннон? – вслух спросил себя Инди. Пустился бы тот во все тяжкие ради вульгарного розыгрыша, исхода которого даже не увидит? Не исключено, но только никакой это не розыгрыш.

Взглянув на записку, Инди прикинул, не отец ли это все-таки? Нет, никак этого быть не может. Не в его характере. Кроме того, посылка была адресована Инди Джонсу, а отец нипочем бы так его не назвал, и Шеннон прекрасно знал об этом. Если бы он и затеял розыгрыш, то непременно адресовал письмо Генри Джонсу-младшему, как всегда надписывал письма отец. Учась вместе в чикагском колледже, Шеннон и Инди делили комнату, так что тот не раз видел эти письма.

Тут раздался осторожный стук в дверь.

– Да!

Заглянул кондуктор.

– Простите, мне надо проверить ваш билет.

Инди не без опаски сунул руку в карман пальто, пошарил там и протянул вынутый билет кондуктору.

– Вы не возражаете, если я доеду в другом купе? А то здесь пауки.

– Какие пауки?!

Задергав плечами, проводник обвел купе взглядом. Указывая на ползущее вдоль подоконника мохнатое чудище Инди прекрасно понимал ошарашенного железнодорожника. Вернув Инди билет, кондуктор попятился в коридор.

– Сюда, пожалуйста!

Кондуктор подхватил багаж, а Инди быстро собрал книги, в последний момент надумав захватить с собой пустую коробку и обертку – в надежде, что они как-нибудь укажут, откуда исходит так называемый «подарок». Устроившись на новом месте, он поинтересовался у кондуктора, нельзя ли выяснить, откуда пришла посылка.

– Это просто, сэр! Только поглядите на номер в углу обертки.

– Двенадцать, – разгладив обертку, сообщил Инди.

– Да-да. На пакетах всегда ставят номер, чтобы уведомить отправителя о доставке, если тот поинтересуется.

– И где же находится номер двенадцать?

– Это просто, – улыбнулся кондуктор. – Посылка пришла из Лондона.

Входя в ворота университета, Инди оглянулся через плечо и заметил идущего следом высокого темноволосого человека. Тот преследовал его уже третье утро подряд. Инди оглянулся снова, но преследователь уже затерялся в толпе студентов. Быть может, он просто ходит в университет той же дорогой.

Хотя с начала учебного года прошло уже шесть недель, Инди никак не мог выкинуть из головы инцидент с пауками. Хотелось бы верить, что это чистейшая случайность, что конфетная коробка предназначалась вовсе не ему. Увы, он не сомневался, что никакой путаницы не было, шутка разыграна ради него; только не знал, почему именно. Он все ждал каких-нибудь дальнейших событий, которые разъяснили бы тайный смысл содержимого коробки, но ничего не происходило.

Несмотря на свои усилия, Инди так и не удалось установить происхождение посылки. Шеннон клялся, что понятия о ней не имеет, чему Инди был склонен верить. Неведомый отправитель на совесть постарался замести следы.

Но Инди был чересчур занят, чтобы очень уж ломать голову над этой загадкой. Ежедневно приходя в университетский городок к восьми утра, он просматривал в своем кабинете подготовленный конспект, в девять читал двухчасовую лекцию, а потом еще одну – в час. И хотя лекции заканчивались к трем, настоящая работа после этого только начиналась. Захватив учебный план курса, он уходил в кабинет или в библиотеку, открывал книги и принимался готовиться к следующей лекции.

Войдя в Петри-Холл, он зевнул. Изрядная часть учебного материала была Инди в новинку, так что он был и учителем, и учеником одновременно. В лучшем случае удавалось обгонять своих студентов на неделю, а иногда и меньше. Чаще всего Инди был благодарен плану занятий, позволявшему в общих чертах обозреть материал; но иногда рамки плана казались ему чересчур тесными. Уже сейчас Инди видел, как можно существенно улучшить курс, если начать читать его заново – но представится ли такая возможность, пока неясно. Только через две недели, с окончанием летней сессии, Инди узнает, будет ли преподавать нынче осенью.

Получение этой должности почти тотчас же после степени доктора философии стало для него немалым сюрпризом. Правду сказать, он бы с удовольствием остался в Париже и подыскал работу в каком-нибудь из тамошних университетов, продолжая трудиться вечерами в археологической лаборатории Сорбонны. Но Маркус Броуди, старый друг семьи, урожденный лондонец и куратор Нью-йоркского музея, подтолкнул его на эту работу. В его телеграмме говорилось, что один из коллег в Лондонском университете сообщил об открывшейся вакансии: преподавать археологию в летний период, с перспективой получения постоянной должности осенью.

Не питая особых надежд на получение места, Инди все-таки подал заявление – главным образом, чтобы продемонстрировать Броуди признательность за помощь. Хотя преподавать следовало всего лишь вводный курс, особый акцент в нем ставился на британские мегалитические памятники, а Инди ознакомился с ними лишь мимоходом. Но через неделю его пригласили в Лондон для собеседования, а несколько дней спустя прибыло письмо, извещавшее, что Генри Джонс принят на должность. Собеседование прошло хорошо, но Инди все-таки заключил, что мнение Броуди ценится среди профессоров куда больше, чем он полагал.

Войдя в аудиторию, Инди подошел к доске и большими буквами выписал два слова: «ОСМОТР МЕСТНОСТИ», затем взошел на кафедру и раскрыл блокнот. Вдоль стен комнаты выстроились деревянные стеллажи, на которых были аккуратно разложены для обозрения глиняные черепки, обломки костей и пяток черепов. На столе у кафедры громоздились стопки справочной литературы и наставлений по изыскательским работам; позади, по обе стороны от классной доски, было развешано множество фотографий, запечатлевших открытия, методику и этапы проведения раскопок.

Поздоровавшись со студентами, Инди взглядом обежал аудиторию. Вот блондинка, вечно чавкающая жевательной резинкой, вот серьезный юноша в шерстяном костюме и галстуке, вот стайка чем-то схожих между собой барышень в свитерках – даже волосы у них одинаково собраны в «хвостики» и украшены яркими лентами. На мгновение взгляд его задержался на рыжеволосой девушке, сидевшей посередине первого ряда. Она привлекала Инди больше всех, но она же и держала его на взводе. Она часто, даже чересчур, заговаривала во время лекций, перебивая его вопросом или комментарием, а то и отвечая на вопрос, заданный всей аудитории, будто кроме нее ответить некому. Но Инди опасался ее не только из-за этого. Звали ее Дейрдрой Кемпбелл, и она приходилась дочерью доктору Джоанне Кемпбелл, главе факультета и начальнику Джонса.