ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА - Де Будион Майкл - Страница 63

Максимальная свобода интеллекта, как высшее состояние интеллектуала, достижима только в молодости, впрочем, как и все высшие состояния, ощущения и переживания, поэтому не ищите будущих гениев среди тех, кому за тридцать; они либо уже гении, либо просто обычные люди, — т. е. будущего для них нет, не достигнув гениальности в молодости, они не достигнут ее никогда. Интеллект как время, он — поезд в одном направлении, не успел вовремя — не успеешь никогда, а старость и отстой — вещи вполне совместимые.

Сформированный интеллектуал всегда чувствует что есть гениальное и что есть гениальность. Еще Гёте четко сформулировал что гения заметит только гений. Потенциальный гений создавая гениальное нечто, всегда знает что именно это его творение будет гениальным, ибо нельзя создавать шедевр не представляя себе его сущность. Верди, когда полностью оформился как гений и уже в этом ранге создавал новые оперы, специально отмечал в партитурах места где оркестр должен делать паузу, абсолютно точно чувствуя моменты, где массы непременно должны были выразить свой экстатический восторг. И в ста процентах случаев «угадывал»! Вагнер дошел до того, что спроектировал и построил специальный театр, где шли только его «Hибелунги», т. к. точно представлял себе какой именно вид зала и конструкция сцены способна усилить возбуждение публики. Попробуйте сейчас достать билет в Байрейт и быстро убедитесь как это сложно. Если вы не миллионер, очереди можно ожидать несколько лет. А ведь Вагнер ушел еще в XIX веке и с той поры музыкальные пристрастия как бессознательной массы, так и интеллектуалов, сильно изменились. Вот оно, полнейшее знание психологии, недоступное современным размозжающимся как бледные спирохеты «психологам», «психиатрам», «психоаналитикам», «психокорректорам» и прочим жуликам. Возьмите любого из них, дайте ему прослушать музыку к «Фальстаффу» или «Мейстерзингерам» и пусть он попробует обозначить места где публика будет взрываться громом аплодисментов. Будьте уверены, результат окажется нулевым! Проверено. Или взять шоу-бизнес. Какая-нибудь группа состоящая из 17–18 летних малолеток, способна доводить до безумия или нирвано-эйфории залы вмещающие не один десяток тысяч, исполняя песни, музыка и слова которых, на первый (да и на второй, и на третий) взгляд представляют верх примитивизма. Толстые лысые спецы-музыковеды и сексуально-озабоченные дебилы-эстеты не перестают удивляться «деградации» вкусов молодых, способных слушать столь "низкопробную продукцию". Двенадцатилетние соплячки видители рыдают, слушая куплеты с запасом 20–30 слов о неразделенной любви! Как можно!? А удивляться нечему. Надо просто знать психологию, чего «дядям» не достает и в чём они очень и очень отстают даже от этих малолеток, которые, правда, тоже ее не знают, но вне всякого сомнения чувствуют то что поют. И если они поют про любовь, то при наличии реального таланта, поют про нее так, как они ее понимают, а если они нормальны в широком смысле понятия, да еще и талантливы, то понимают они ее правильно, пусть и не совсем последовательно выражая свои мысли. По большому счету, здесь не требуется много слов. Любовь никогда не начинается со слов, но со взгляда, иногда искрометного, длящегося мгновение. И остается навсегда. Словами же обычно начинают договариваться с проститутками. Следовательно, с большой вероятностью можно предположить, что именно так ее понимает и представляет большинство тех кто приходит на концерты. Вот необходимое условие для массовой популярности. И объяснение того, что одни исполнители популярны, а другие — нет, пусть в них и вложены миллионы. Добавим сюда и внешние атрибуты: музыку, архетип исполнителей, промоушн, и успех гарантирован.[61]

Впрочем, молодым в данном плане легче. Не устоявшиеся взгляды подавляющего большинства индивидов характерные для такого возраста, их лабильность, дает возможность обеспечить себе потенциально значительную аудиторию относительно легким путем. Более взрослые, уже успев пройти через полосу жизненных неудач и разочарований, накопив заметный процент грязи в собственных представлениях, относятся к любому виду творчества куда более скептически.

Каким бы талантливым не был ребенок, все-таки гениальность в детском возрасте не достигается. Который раз нам предъявляют «вундеркиндов», решающих в 7-10 лет задачи из курса высшей математики или физики, знающих несколько иностранных языков и учащихся по программам начальных курсов университетов, но вслед за «явлением», эти суперкиндеры исчезают и больше о них никто никогда не слышит. Не слышит, ибо к 16–17 годам, когда очень часто появляются первые проблески гениальности, развитие приостанавливается, а те кто просто талантлив, достигают аналогичного уровня и в последующие несколько лет оставляют их далеко позади себя. Некоторым исключением является музыка, но если мы и возьмет такие «древние» примеры как Моцарт, Шопен или Лист, то и здесь нам придется констатировать, что первые свои подлинно гениальные вещи они создали к двадцати годам, а до этого ходили всего лишь подающими большие надежды талантами. И не перейди они в гении, мы бы сейчас о них ровным счетом ничего не знали.

Если детство у таланта — всего лишь простое накопление знаний, то молодость у потенциального гения — это достаточные знания, плюс пик интеллекта, плюс максимальное эмоциональное возбуждение и минус принципы возведенные в догму. Здесь мы имеем набор составляющих толкающих друг друга вперед с неудержимой энергией. Пик интеллекта помогает воплотить знания в конечный интеллектуальный продукт. Эмоциональное перевозбуждение, когда кровь в доли секунды закипает от переизбытка неудовлетворенных желаний, стимулирует поиск новых знаний и совершенно неожиданные формы их приложения, — здесь главное объяснение многих уникальных в своей простоте и гениальности изобретений сделанных молодыми. Ведь что такое интеллект в данном контексте? Это всего лишь мощное высокоорганизованное знание. Мы видим, сколько есть эрудитов способных мгновенно ответить на превеликое множество вопросов касающихся самых разнообразных отраслей, но никак не могущих называется интеллектуалами, они всего лишь ходячие энциклопедии. Пользы от них никакой, подобно тому как нельзя обрести реальное знание выучив наизусть Большой Энциклопедический Словарь. Представьте себе индивида знающего наизусть «Британку» или "Брокгауза и Эфрона" при отсутствии у него других знаний. Как карикатурно и смешно бы он выглядел! Кличка «придурок» была ему весьма к лицу. Более того, своей «начитанностью» "эрудиты" способны существенно раздражать окружающих, что является частой причиной нежелательных эксцессов. Однако обладание знаниями одно, а высокая организация их — совсем другое. Обладать обширными знаниями могут многие, интеллектуалов же — единицы, т. е. единицы способны эти знания организовать. На организацию нужно достаточное время и, что самое важное, организация всегда идет параллельно с накоплением знаний, иными словами, — с раннего детства. На таком противоречии возник термин "гнилая интеллигенция", как совокупность людей вроде бы и наделенных значительными по отношению к среднему индивиду знаниями, а с другой, настолько абсурдно их использующих, что делает их персонами значительно более уродливыми нежели самые низшие представители бессознательных масс.[62] По сути любой грязный бродяга, никогда ни чему не учившийся, несомненно выше любого интеллигента. Большие бессистемные знания у мужчины — такое же уродство, как непропорционально длинные ноги или сверхбольшие груди у женщины. Заметим забавную аналогию: сейчас все просто помешаны на «образовании» и "знаниях".[63] Проследишь за темпом роста количества контор в которых преподают ту или иную «науку», сравнишь ее с концом XIX века (а разница составляет два порядка!) и очень сильно удивишься, сопоставив теперешнего человека с тем что было сто лет назад. В чем он выигрывает? Или наоборот: чем человек живший сто или двести лет назад был хуже или лучше нынешнего? Современная история никак не обозначает подобные вопросы, прежде всего потому, что они выходят за ее традиционные рамки и не дает возможности реально понять те или иные исторические перипетии, ибо постижение их возможно только через максимально полное понимание системы мышления, как индивидов обличенных властью, так и бессознательной массы, не говоря уж об интеллектуалах. Вот где задача доступная только спецам высочайшего уровня! И если человек не способен хоть как-то структурировать знания, он, в самом лучшем случае, попадет в таланты, в худшем — в зануды, в книжные червяки. Его лицо быстро покроет налёт мрачной гордости (которая даже у христиан считалась первейшим смертным грехом) и он станет всего лишь олицетворением бессмысленного снобизма и презрения к окружающим, превратясь к концу жизни в злобного и гнусного старикашку с явной печатью несостоятельности. Если таких бить, то желательно только ногами. Подобных типов можно встретить среди старых доцентов, профессоров и докторов наук. Их очень раздражают "глупые студенты", хотя ценность любого из них, во всяком случае не ниже, а многих, к окончанию ими ВУЗа, — существенно выше.[64]