Невеста Данкена - Ховард Линда - Страница 7

• Предыдущая
• 7/49
• Следующая

Он отклонил вероятность какой бы то ни было верховой езды, на которую она, возможно, была способна. Развлекательная верховая езда была очень далека от рабочей, а его лошади, вышколенные и в своем роде столь же ценные, как скаковые, были именно рабочими. Это была лишь еще одна область, в которой она не соответствовала.

Они достигли его грузовика, и он стал наблюдать за ней, проверяя, станет ли она воротить нос от пыльной и избитой машины. Она и глазом не моргнула, только стояла в стороне, пока он открывал дверь и закидывал ее сумку на сиденье. Затем он отступил, давая ей возможность сесть.

Маделин попыталась забраться в машину и обнаружила, что не может. На ее лице отразилось удивленное выражение; а потом, поняв, что ее юбка оказалась слишком узкой, она начала смеяться. Она не могла поднять ноги достаточно высоко, чтобы залезть наверх.

– Чего только женщины не делают ради тщеславия, – произнесла она голосом, полным юмора из-за своей собственной оплошности и начала подтягивать юбку вверх. – Я надела это, потому что хотела хорошо выглядеть, но было бы куда практичнее выбрать брюки.

Горло Риза сжалось, пока он наблюдал, как она задирает юбку, все больше и больше выставляя напоказ стройные бедра. Его пробил жар, вызвав ощущение, будто все тело увеличилось. В голове вспыхнула мысль, что он не выдержит, если она подтянет эту юбку хотя бы еще на сантиметр, и в следующую секунду его руки обернулись вокруг ее талии и подняли Маделин на сиденье. При его резком движении она издала изумленный короткий вскрик и ухватилась за его предплечья, чтобы удержать равновесие.

Во рту у него пересохло, а на лбу бисером выступил пот.

– Больше не поднимайте вашу юбку рядом со мной, если не хотите, чтобы я что-нибудь предпринял по этому поводу, – гортанно сказал он. Пульс звенел у него в ушах. У нее были лучшие ноги, которые он когда-либо видел, длинные и крепкие, с гладкими мускулами. Она смогла бы обхватить его ими и держаться, независимо от того насколько дикой будет тряска.

Маделин не могла говорить. Между ними простиралось напряжение, тяжелое и темное. Лютая, неприкрытая жажда горела в его сузившихся глазах, и она не могла отвести взгляд, пойманный безмолвной мощью. Она все еще держалась за его предплечья и чувствовала жар его рук, под ее пальцами бугрились стальные мускулы. Сердце Маделин дрогнуло от острого осознания, что он почувствовал ее смятение.

Она начала лепетать извинения.

– Я сожалею. Я не предполагала – то есть, я не собиралась… – Она остановилась, потому что не могла подобрать верные слова и сказать, что не намеревалась возбуждать его. Не имело значения, как она реагировала на него, по существу он все еще оставался незнакомцем.

Он посмотрел вниз на ее ноги, со все еще задранной до середины юбкой, и его руки непроизвольно сжались на талии Маделин, прежде чем он заставил себя выпустить ее.

– Да, я знаю. Все в порядке, – пробормотал он. Его голос все еще оставался хриплым. Какое там «в порядке»! Каждый мускул в его теле был напряжен. Он отстранился прежде, чем успел поддаться импульсу двинуться вперед, втиснуться между ее ног и раздвинуть их шире. Все, что ему пришлось бы сделать, это скользнуть руками под юбку и до конца сдвинуть ее наверх… Он оборвал эту мысль, потому что, если бы позволил себе ее закончить, то от его самообладания ничего бы не осталось.

Прежде, чем он снова заговорил Биллингс остался далеко позади.

– Хотите перекусить? Если да, впереди на перекрестке есть кафе.

– Нет, спасибо, – немного задумчиво ответила Маделин, уставившись на широкую панораму окружающей сельской местности. Она привыкла к огромным зданиям, но внезапно они показались ей маленькими по сравнению с этим бесконечным пространством земли и неба. Это вызвало у нее одновременно чувство незначительности и свежести, как будто ее жизнь началась только сейчас. – Как далеко до вашего ранчо?

– Примерно двести километров. Нам потребуется почти три часа, чтобы добраться туда.

Она моргнула, удивленная таким расстоянием. Она не знала, сколько ему усилий потребовалось, чтобы приехать в Биллингс на встречу с ней.

– Вы часто ездите в Биллингс?

Он глянул на нее, задаваясь вопросом, пыталась ли она выяснить, насколько он изолировал себя на ранчо.

– Нет, – кратко ответил он.

– Значит, это специальная поездка?

– Я также завершил несколько дел этим утром. – Он заехал в банк, чтобы ознакомить своего кредитного инспектора, предоставившего ему ссуду, с последними цифрами о предполагаемом доходе ранчо в будущем году. Сейчас все выглядело лучше, чем раньше. Он все еще сидел без гроша в кармане, но теперь мог видеть свет в конце туннеля. Банкир остался доволен.

Маделин с беспокойством смотрела на него потемневшими серыми глазами.

– Значит, вы в дороге с самого рассвета.

– Типа того.

– Вы, должно быть, устали.

– К ранним подъемам на ранчо привыкаешь. Я каждый день просыпаюсь до рассвета.

Она снова осмотрелась по сторонам.

– Не знаю, почему кто-то может захотеть остаться в кровати и пропустить здесь рассвет. Он, наверное, прекрасен.

Риз думал об этом. Он помнил, насколько захватывающими бывали рассветы, но давно уже не находил время замечать их.

– Как и ко всему остальному, к ним привыкаешь. Насколько мне известно, в Нью-Йорке, также бывают рассветы.

Она хихикнула от его сухого тона.

– Я, кажется, помню их, но окна моей квартиры выходят на запад. Я смотрю на закаты, а не на рассветы.

На кончике его языка вертелось обещание, что они вместе будут наблюдать много рассветов, но здравый смысл остановил его. Единственный их общий рассвет будет завтра. Она не была той женщиной, которую он выберет в жены.

Он потянулся к карману рубашки и вытащил пачку сигарет, которая всегда находилась там, вытряхнул одну и засунул ее между зубами. Вытаскивая из кармана джинсов зажигалку, он услышал, как она недоверчиво произнесла:

– Вы курите!

В нем стремительно поднялось раздражение. По тону ее голоса можно было подумать, что она застала его пинающим щенков или за чем-то еще, столь же отталкивающим. Он прикурил сигарету и выдохнул дым наружу.

– Да, – сказал он. – Вы возражаете? – Своим тоном он однозначно дал понять, что, поскольку это его грузовик, он, черт возьми, будет курить в нем и дальше.

Маделин снова поддалась вперед.

– Если вы имеете в виду, беспокоит ли меня дым, то ответ – нет. Мне просто очень не нравится смотреть, как кто-то курит. Это похоже на игру со своей жизнью в русскую рулетку.

– Вот именно. Это моя жизнь.

Она прикусила губу от резкости его замечания. Великолепно, подумала она. Замечательный способ познакомится с кем-то поближе – критиковать его привычки.

– Извините, – искренне произнесла она. – Это не мое дело, и я не должна была ничего говорить. Просто это изумило меня.

– Почему? Люди курят. Неужели вы не знакомы ни с одним курильщиком?

С минуту она серьезно взвешивала его саркастическое замечание.

– На самом деле, нет. Некоторые из наших клиентов курят, но никто из моих друзей этого не делает. Я провела много времени со своей бабушкой, а она была очень старомодна в отношении пороков. Меня учили никогда не ругаться, не курить и не пить алкогольные напитки. Я никогда не курила, – честно призналась она.

Несмотря на свое раздражение, он вдруг обнаружил, что старается не рассмеяться.

– Это означает, что вы ругаетесь и пьете?

– Я, как известно, в напряженные моменты бываю немного резковата в высказываниях, – призналась она, сверкнув на него взглядом. – И бабушка Лили полагала, что изредка стакан вина, разумеется, в лечебных целях, вполне допустим для леди. Во время учебы в колледже, я также лакала пиво.

– Лакала?

– Не существует никакого другого слова, которым можно описать манеру питья студентки колледжа.

• Предыдущая
• 7/49
• Следующая