Серебряный волк, или Дознаватель - Гореликова Алла - Страница 13

– Нужно ли ждать весну? Я и так знаю, что она принесет… Я не хочу этого видеть.

Мы покидаем Готвянь на рассвете. Я расплатился с Олли, он собрал еды в дорогу.

Карел молчит. Вчера он долго стоял во дворе «Морского змея», глядя в темное небо. А когда вошел-таки в комнату, попросил:

– Не говори ничего сейчас, Лека, друг… Хватит с меня на сегодня. О том, какой я малодушный трус, ты не скажешь ничего нового. А что я глупец – я понял и сам. Хватит. Остальные откровения оставь на завтра.

– Поешь хотя бы.

– Не хочу. – Карел упал на кровать, лицом в подушку, плечи его мелко затряслись. Лека покачал головой и молча погасил лампу.

Не знаю, заснул ли Карел – а мы с Лекой не спали. Сидели, прижавшись друг к другу плечами. Молчали. Смотрели на Карела – глаза привыкли к темноте, и его движение мы бы не пропустили. Но он не шевелился.

– Вставай, – сказал Лека, когда предрассветные сумерки опустились на мир звенящей дождем тишиной. – Вставай, Карел. Не надо нам здесь оставаться.

Карел сел, тряхнул головой:

– Ты о чем?

– Хочешь еще поговорить с отцом?

– Я?! Боже упаси, нет!

– А с матушкой?

Карел встал. Поймал Лекино плечо:

– Как ты догадался?

– Просто, – вздохнул Лека. – Представил себя на твоем месте.

– Неприглядное, должно быть, зрелище, – хмыкнул Карел. – Знаешь что? Зря ты вчера не дал мне напиться.

– Успеешь.

– Я хотел вчера… Мне стало бы легче.

– Ошибаешься.

– Я что, не имею права?! – вспылил Карел. – У меня что, не только чести не осталось, но и головы на плечах?! Свет Господень! Меня надо водить за ручку и вытирать сопли?!

– Знаешь что? – Я подошел к Карелу вплотную и взглянул ему в глаза… больные и бешеные глаза опозоренного рыцаря. – Это я вчера велел хозяину не приносить вина. Хочешь, дай мне в морду? Серьезно, Карел. Может, тебе станет легче.

– Не станет, – буркнул Карел. – Поехали, раз уж решили. Но вечером… Помните постоялый двор, в котором мы ночевали перед Готвянью? Так вот, там я напьюсь. Нам все равно надо где-то ночевать, а там… там самое отвратительное пойло из всех, что я пробовал в жизни. Таким только и надираться с горя. И – обещайте, что не станете меня останавливать.

– Ладно, – Лека затянул дорожный мешок, взвалил на плечо. – Если не начнешь буянить. Пошли.

Мы гоним коней навстречу рассвету, и впервые в жизни скачка не доставляет мне удовольствия. Пустая дорога летит под копыта, моросит нудный и холодный, истинно осенний дождь, а я думаю: Таргале не избежать войны. Если не мы, то Империя. И глупо пропускать Империю вперед. Но… куда же девать тогда нашу дружбу с Карелом?

Пробовать «самое отвратительное пойло» у меня нет ни малейшего желания. Поэтому я снова беру в руки серебряную змейку Лекиного амулета. Я слышу хриплый смех Карела… хлопает дверь, шуршит дождь… забрехал невдалеке пес…

– У Таргалы нет больше принца! Слышите, нет! Король будет править вечно, до самого конца!

– Заткнись! Еще не хватало тебе загреметь в каталажку.

– За что?! За правду?

– За оскорбление короны.

– Лека, друг… постой. Скажи – ты мне друг?

– Да! Да, да, да! Успокоился? Пойдем спать, Карел. Завтра ты пожалеешь, что сегодня перебрал…

Нет, не хочу я стать свидетелем этакому безобразию! Вряд ли Лека станет раскрывать свою тайну пьяному вдрызг собеседнику.

Дальше, дальше! В Корварену.

Вот они, ее белые стены и черепичные крыши, и жухлые яблони, и рано облетевшие клены. И разносится по пустынным улицам зычный голос герольда: «Карел, сын мой и наследный принц, лишается отныне прав на наследие мое, на имя мое и герб мой!» Герои моего дознания, идущие по улице Яблонь к переулку Веселого Ваганта, прекрасно его слышат.

– Я горжусь дружбой с тобой, слышишь, Карел? Клянусь в том Светом Господним и кровью своей!

– В тебе достаточно и храбрости, и чести, и твой отец только потому не видит этого, что привык судить людей по себе. Я пошел бы с тобой в любую драку, хоть на смерть – только позови.

А ведь Мишо оказался прав, думаю я. Раскопал же… ведь ни один менестрель, кроме него, не рассказывает о том, что Лютый отрекся от сына еще тогда… до его плена в Подземелье. «Подземелье чтит принца Карела и всегда будет чтить, – слышу я гнусавый гномий голос, в котором печаль и торжество. – Мы помним, какой путь прошел он ради мира».

Память людей коротка, но я – я не забуду никогда, Карел. Я не знаю, что еще тебе предстоит – теперь я вижу, нельзя полагаться на легенды, – но и того, что пережил ты в эти две ночи и два дня, хватило бы иному, чтобы сломаться.

Правда, тебе повезло на друзей.

– Во всей этой истории есть по крайней мере одна хорошая сторона, – говорит Карел. Похоже, после отвратительной ночной попойки и дня бешеной скачки ему и впрямь стало легче. Они ведут уставших коней в поводу, сапоги шуршат в ворохах кленовых листьев, глашатай смолк, и на Корварену опустилась тишина. На улицах ни души – хотя какой чудный денек! Впрочем, улица Яблонь всегда пустынна, а переулок Веселого Ваганта оживает разве что после лекций.

– То, что тебе удалось напиться до свинского состояния и даже побуянить? Да, это достижение!

– А то! Но я о другом. Мне не придется жениться.

– Ну да, – Лека усмехается, – ты ж помолвлен… я все забываю спросить – кто невеста?

– А, какая-то кукла из ханджарских принцесс.

– Ясно…

– Что тебе ясно? – не слишком дружелюбно интересуется Карел.

– Сначала император выдает за тебя дочку, потом приходит на помощь зятю, – Лека передергивает плечами. – В итоге Таргала возвращается в материнское лоно Великой Хандиарской Империи.

– А ты соображаешь, друг мой Лека, – тянет Карел.

– Пришло время откровенности, Карел. И, боюсь, у тебя будет причина обидеться: ведь мы знакомы уже два месяца, а ты не знаешь обо мне правды.

– Ну и?

– Моя мать – Марго, твоя сестра.

– Свет Господень! – Карел останавливается. – А отец?

– Андрий, – пожимает плечами Лека. – А ты что подумал?

– Да так, извини. Я, наверное… постой! Так значит, ты шпионишь для Двенадцати Земель?

– Где ты видел шпионящего принца, Карел?! Я учусь. Правда, матушка чересчур высокого мнения о Корваренском Университете… но зато мне понравилась Корварена.

– А ты? Честно говоря, на телохранителя ты не похож.

– А на друга?

– Он мой побратим! – Принц Валерий смотрит на Карела и передергивает плечами. – Понял?

– А почему вы тайно здесь? Если не шпионите? Лека… Валерий, ты ведь мог приехать официально, тебя бы приняли с почетом…

– Последний разговор с отцом не излечил тебя от наивности? Карел, я здесь тайно, потому что мой отец знает, чего можно ждать от моего деда. Так что – нет здесь никакого Валерия. Я – Лека. А это – Серега, мой брат. И то, что ты теперь знаешь обо мне… я тебя как друга прошу, Карел, пусть это останется тайной.

– Прежде всего – от короля Анри Грозного? Ладно. Нужна тебе моя клятва?

– Карел, ну что ты несешь! Я тебе верю и без клятв. А что до сих пор не говорил… ну извини. Я не тебя боялся.

– Понимаю. Знаешь, Лека, я буду звать тебя братом. Племянник – это как-то, знаешь… не то.

– Ладно… – Лека улыбается. – По рукам. Пойдем, Карел.

– Лека, брат… ты уверен, что твоя хозяйка захочет видеть меня в своем доме?

– На что ты хочешь поспорить?

– Боже мой, ни на что! Просто я… видно, я и в самом деле трус.

– От этого есть хорошее средство, братец. Давай-ка сходим сегодня к маэстро! Два часа работы шпагой – и ты вспомнишь правду о себе.

– Он меня не примет.

– Посмотрим.

Карел поправляет капюшон плаща. Хмыкает. Произносит, усмехаясь: