Над сладким Босфором - Хэмпсон (Хампсон) Энн - Страница 22
- Предыдущая
- 22/39
- Следующая
Тут он глубоко вздохнул и улыбнулся. Он протянул руку, чтобы помочь Джанет подняться по ступенькам.
– Я велел накрыть на веранде, – сказал он ей. – Отсюда хороший вид на пролив.
– Это будет чудесно. – Она отдала ему свою шаль. Джанет ждала исполнения самых недостижимых желаний…
Они вошли в дом. Джанет и раньше здесь бывала, но сейчас опять остановилась, чтобы осмотреться. Стены, обшитые панелями из дерева, и картины, толстый турецкий ковер с причудливым орнаментом, белые пушистые пледы и современная мебель. Чего-то не хватало… мейсенских фигурок и изящных ваз… И тут Джанет увидела коллекцию селадонов, она теперь стояла в застекленном шкафу, заняв место мейсенского фарфора. Восхищенно глядя на чудесные изделия древних китайских мастеров, она подошла поближе, но не решилась дотронуться до них.
– Нравятся? – Улыбка Крейга была чуть насмешливой. О чем он подумал? А Джанет отчетливо вспомнила его шутку о том, что ей следует найти мужа с уже готовой коллекцией селадонов. – Я перевез их из Англии.
– Они… необыкновенные!
Ей ужасно хотелось потрогать изящную вазу, которая стояла с краю, и она взглянула на Крейга. Она сделала это непроизвольно, как ребенок, спрашивающий разрешения сделать что-то настрого заказанное. Крейг рассмеялся и предложил подойти и взять вазу.
– Я не решаюсь, я только дотронусь до нее.
Тогда он сам взял вазу из шкафа и протянул ее Джанет. Она знала, что держит в руках не менее тысячи фунтов. Тысяча фунтов… Но можно ли оценить красоту? Если она разобьется, за тысячу фунтов, вероятно, можно купить другую – но заменить ее нельзя ни за какие деньги на свете. Если такая ваза разобьется, она будет утрачена навсегда.
– Марк рассказывал мне о твоей коллекции… – Она осторожно гладила вазу. – Я впервые держу селадон в руках.
Наконец он взял у нее из рук вазу, поставил на место и подал другую.
– Эту я люблю больше. Она меньше и изящнее. И у нее просто непередаваемый цвет, правда?
Джанет только кивнула, от восхищения она не могла найти слов. Не только цвет и форма поражали воображение, но и древний возраст этой вазы.
– Девятый век?
– Да. Ей почти одиннадцать столетий.
Джанет с чувством вздохнула и поставила вазу на место. Они с Крейгом постояли еще некоторое время в гостиной, беседуя о древностях. Потом вошла экономка и сообщила, что обед готов.
Совсем стемнело, на небе появилась огромная восточная луна, осветившая пролив и холмы на азиатском берегу. Этот пейзаж уже был знаком Джанет, но сегодня она находила его новым и волнующим.
Пообедав, они еще посидели на веранде, то беседуя, то молча глядя на пролив. Время пролетело быстро, и у Джанет возникло странное чувство потери, когда Крейг сказал, что уже поздно и он проводит ее домой. Вечер кончился, остались только воспоминания.
На следующее утро Крейг пришел рано. Они оба собирались за покупками, поэтому решили в первую очередь разделаться с этим. Потом, после ленча в каком-нибудь кафе, они планировали отправиться в Эйюп – место паломничества правоверных.
Джанет не назначала Четину встречи, но думала, что если он будет свободен, то обязательно зайдет, поэтому она решила позвонить ему и сказать, что ее целый день не будет дома. Он был очень удивлен и спросил, куда она собирается. Джанет ничего не стала скрывать, в ответ же она услышала слова, сказанные почти с яростью:
– Так это снова он! Он заставил тебя поехать с ним или ты сама согласилась?
– Конечно, сама, Четин. – Джанет решила быть с ним терпеливой, понимая, что его гнев от ревности. К тому же Четин был другом Гвен и Салли, да и остальных из их компании. – Я уже говорила тебе, что Крейг не может мне приказывать.
– Он делал это раньше… да и сейчас тоже! Если бы он не появился, ты бы продолжала встречаться со мной!
– Нет, Четин. Я уже решила сказать тебе, что я больше не могу встречаться с тобой. Извини, мне очень жаль. – Теперь она убедилась, что ее подозрения не были беспочвенными: Четин никогда не согласился бы, чтобы их отношения оставались только дружескими.
– Значит, ты больше не хочешь меня видеть? – тихо произнес он, но в голосе его звучал металл.
– Не говори глупости, конечно же, мы будем видеться. Мы снова все соберемся, как только вернутся Салли и Гвен. Просто я думаю, что без них нам с тобой встречаться… неразумно.
Это была не вся правда, но не могла же она сказать, что встречи с ним не доставляют ей никакого удовольствия. Она старалась быть тактичной, но Четин сам создавал трудности. К тому же Джанет чувствовала какое-то странное беспокойство, пожалуй, даже граничащее со страхом. Сейчас она видела Четина не таким, каким он был в тот вечер, когда говорил о своей любви, а таким, каким он был в походе – непреклонным, почти жестоким. Этот необъяснимый страх заставил ее вздрогнуть, но она стала внушать себе, что все это глупости. Что Четин может натворить?
Мысленно задав себе этот вопрос, Джанет снова услышала голос Четина; он говорил тихо, но с какими-то зловещими интонациями, и ее страх усилился.
– Когда я смогу увидеть тебя, Джанет?
Она колебалась, подыскивая слова, которые успокоили бы его и в то же время ясно дали понять, что она твердо решила не встречаться с ним до тех пор, пока не соберется вся компания.
– Я не знаю, когда я буду дома, Четин. – Джанет взглянула в окно и увидела Крейга. Он помахал ей рукой и прошел мимо окон, потом она услышала, как он вошел в дом. – Мы должны отложить нашу встречу до возвращения Салли и Гвен, – поспешно сказала она Четину. – Пожалуйста, не приходи сюда, я тебя очень прошу.
Она подождала ответа, но он молчал. Тогда она попрощалась и повесила трубку.
Джанет все еще озабоченно хмурилась, когда вышла в гостиную к Крейгу. Он внимательно посмотрел на нее, но, слава богу, ничего не сказал.
Невозмутимый Мурад повез их в город. На Галатском мосту, как всегда, царил хаос, но Джанет не обращала внимания на задержку: тут можно было увидеть так много интересного. Перед ними медленно двигалась повозка, осевшая под тяжестью груза, запряженная усталой лошадью. По обеим сторонам моста изможденные грузчики тащили товары. Тут же можно было увидеть анатолийских крестьян и многочисленных чистильщиков обуви. У лодок рыбаки продавали только что пойманную рыбу.
Потом Джанет с Крейгом прошлись по мосту пешком. На этот раз Крейг, видя ее интерес ко всему вокруг, не спешил. Он охотно останавливался, чтобы она могла лучше рассмотреть то, что ее интересовало, хотя и заметил чуть насмешливо, что ей уже пора привыкнуть к этой пестрой толпе на мосту.
– Я не часто бываю в старом городе, – ответила она и, слегка поколебавшись, добавила: – Давай заедем на Главный базар после магазинов.
– Я вижу, ты собираешься поохотиться за древностями. – Он взял ее за руку, увлекая в сторону от торговца рыбой, расположившегося прямо на дороге. – Я не думал проводить целый день в городе.
Джанет искоса взглянула на Крейга, уловив в его голосе снисходительные нотки. В его карих глазах светились насмешливые огоньки.
– Это же так увлекательно, Крейг! Неужели ты не можешь изменить свои планы, раз уж мы оказались здесь? Разве ты не радуешься, когда вдруг находишь стоящую вещь? – Говоря это, она подумала о селадоне. Крейг, конечно, не одобрил бы многое из того, что она собрала. – Я думаю, тебе не приходится торговаться, – добавила она, подумав при этом, что покупка теряет свою прелесть, если можешь купить все, что пожелаешь.
– Почему ты так думаешь? Конечно, я хочу купить подешевле… как и все люди.
– Ну, а селадоны?
– В основном это коллекция моей бабушки. Она сложилась задолго до того, как цены достигли нынешнего уровня. Я сам добавил всего несколько экспонатов, а селадоны сейчас так редки и так дороги, что собирать приходится буквально по крупицам.
Закупив все необходимое и уложив покупки в машину, Джанет и Крейг отправились на базар. Он представлял собой целый город, выросший на месте небольшого рынка, созданного по велению султана еще в пятнадцатом веке. Здесь были свои аллеи и улицы, на которых ключом била жизнь. Лавки и магазинчики тянулись вдоль этих аллей. Товары были разложены прямо у дверей. Часто хозяева этих лавок собирались вместе, курили кальян и на прохожих смотрели, казалось, без всякого интереса.
- Предыдущая
- 22/39
- Следующая
