Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян. - Автор неизвестен - Страница 19

• Предыдущая
• 19/70
• Следующая

— Что же делать! — царевич отвечает. — Мне время дорого у меня сестра больна! Вылечу её, вернусь за ними!

Пустились они обратно.

А сестрица-изменщица со змеем за столом сидят-пируют, нет-нет да в окошко поглядывают. Увидели, как царевич домой возвращается, сестрица ахнула, змей засвистел-зашипел:

— Нет на него погибели! Звери его не растерзали, горы не зашибли, огнём не спалили, мельница дверьми не защемила! Хорошо хоть то, что один идёт, без своих верных помощников.

Подошёл царевич к дверям своей хаты, а навстречу ему давний враг выполз — змей окаянный. Разинул огненную пасть, лапы растопырил, хвостом по земле бьёт.

Испугался царевич, не за себя испугался — за сестру любимую. Закричал громким голосом:

— Берегись, поганище, коли сестру обидел, я с тебя три шкуры спущу!

Тут и кинулись они друг на друга, схватились врукопашную. Смертная битва меж ними идёт — всю траву кругом истоптали, деревья поломали. То бьют оба наотмашь, то один другого мёртвой хваткой душит… Никто одолеть не может…

Однако стал уставать царевич. Одежда на нём дымится, кровь ручьями течёт, и в руках силы убыло. Вдруг видит — на крыльцо сестра его выбежала, живая, невредимая. Попросил он её:

— Родимая сестрица, подай воды напиться!

Принесла сестра ковшик, да подала воду не брату, а змею лютому. Понял тут царевич измену — и вовсе силы его покинули.

Откуда-ниоткуда взялся — прилетел шмель, над царевичевой головой вьётся-гудит:

— Съешь блин, царевич, съешь блин! Держись крепче, рази метче, твои верные слуги все двенадцать дверей прогрызли, на волю вышли, к тебе на помощь спешат!

Змей напился, а царевич блин проглотил — опять у обоих силы равные. Пуще прежнего бой закипел! Землю ноги их топчут — холмы взрыли, кровь течёт — овраги-буераки промывает.

У царевича кулаки, а у змея лапы когтистые, у царевича дыхание чистое, а у змея дых огненный…

Снова у царевича силы на исходе, вот-вот змей победит. Да слышно уже, как невдалеке лисица тявкает, волк воет, медведь рычит. Дрогнул змей, оглянулся… Изловчился царевич и мигом схватил змея за глотку. Тут и верные помощники подоспели — кто за хвост, кто за лапы—растерзали змея! И не заметили они, как сестра-изменщица змеев зуб острый подобрала и спрятала.

Отёр царевич с лица кровь и пот, лисицу погладил, волка по загривку потрепал, медведю лапу пожал. Потом вздохнул тяжело и сказал сестре:

— Не хочу я гнев копить, на тебя глядя. Лучше уйду! Тогда вернусь, когда твоё зло забуду.

Взял он два цебера — два ведра деревянных, около сестры поставил.

— Вот посмотрю, — говорит, — по ком ты больше слёз прольёшь! Будешь по мне плакать — слёзы лей в правое ведёрко, по змею своему окаянному — в левое.

Повернулся и ушёл.

И звери, слуги верные, с ним. Да не позади царевича, а впереди несутся, будто сами знают, куда его сердце зовёт.

Девица-красавица, что в хатке-невеличке жила, встретила его приветливо, раны обмыла, накормила, напоила, отдохнуть уложила. Что долго рассказывать! Скоро они свадьбу сыграли. Гостями на той свадьбе были лисица, волк да медведь. Думаете — и всё тут? Так нет же! Ещё вы помощников позабыли — шмель, конь и вол тоже с ними пировали.

Веселились они, всякий на свой лад, как мог, песни пел. А когда царевич в руки бандуру взял, пляс пошёл, так что земля загудела, деревья закачались.

Отгуляли, отпировали и зажили мирком да ладком. Сколько-то прошло времени, и сказала молодая жена мужу:

— Одна у нас родня — тебе сестра, мне золовка. Как ни суди, ни ряди, а навестить надобно.

Долго раздумывать не стали, сели вдвоём на златогривого скакуна и отправились. Ну, и слуги верные за ними.

Входят в хату, смотрят — сидит сестра на лавке, льёт слёзы, да все в левое ведёрко, змеево. С краями оно уже полно. А братнино ведро до того пересохло, что обручи лыковые с него спали и всё оно по досочке рассыпалось. Видать, ни одной слезинки туда не уронила. Покачал головой царевич горестно, хотел было назад повернуть…

Тут сестра-изменщица встрепенулась, стала просить-уговаривать хоть недолго погостевать, в хате ночку переночевать. Голос-то ласковый, да на сердце злоба лютая!. Поверил ей спроста царевич, и молодая жена-красавица поверила. Звери правду чуяли, рычали, да их не послушал никто. Вечер скоротали за беседой, а к ночи, как стала им сестра постель стелить, положила царевичу под подушку змеев зуб, тот, что до поры хранила.

Едва лёг царевич, выскочил зуб из-под подушки и пронзил царевичу сердце. Только вскрикнул он, приподнялся и упал мёртвый. Сестра-злодейка глянула — усмехнулась, звери завыли, заголосила молодая жена:

— На кого меня покинул одинокую!.. Открой ясные глаза, улыбнись приветно, голубь мой сизокрылый!.

Обняла его и поцеловала. Мигом ожил царевич, мигом на резвые ноги встал. А жена его красавица побелела вся и упала бездыханная. Спасла мужа — на себя его смерть приняла.

Тут бросился вперёд медведь, верный слуга. Лизнул свою молодую хозяйку в уста и сам дух испустил. А она глаза открыла.

— Не бывать медведю отважнее волка! — волк зарычал, И лизнул медведя. Медведь ожил, волк с жизнью расстался.

Стоит лисица над мёртвым волком и сама с собой говорит:

— Лизнуть-то его недолго, да меня лизнуть некому! Неохота с ясным солнцем прощаться! И волка жаль!.

Недаром говорится, что хитра лисица, весь свет насквозь пройдёт, кого хочешь вокруг пальца обведёт. Вскочила она на лавку, легла, голову свесила и лизнула волка. Змеев-то зуб из волчьего сердца выскочил, а в лису не попал: лисица на лавке была, вот зуб и воткнулся в доску.

Теперь все целы, все живы!

— Ну, сестра, — сказал царевич, — за такое злодейство лютой смерти предают. Да не могу на тебя руку поднять.

— одной мы с то бой крови, от одного отца, одной матери. Живи, как знаешь, а мы тебя навек покидаем!

Взял жену за белую руку, слуг своих кликнул и ушёл. А сестра им вслед кричит:

— Жива не буду, а отомщу! Схороню зуб до нужного часа, ты не придёшь, так я тебя найду!

Подбежала к лавке, принялась зуб теребить, из доски выдёргивать. Выдернула, вырвался он у неё из пальцев и проткнул её чёрное сердце насквозь. Пришёл ей конец!

И сказке конец пришёл!

Жил в нашем селе парубок. По имени, по имени… Нет, не вспомню. Да чего и голову ломать! Как в селе того парубка кликали, так и мы будем звать. А кликали его попросту Нос. Потому что, говоря по правде, был у Носа нос-таки здоровенный. Посмотришь, сперва нос увидишь, а уж потом парубка разглядишь.

Вот как-то зимой поехал он в лес по дрова. Навалил полные сани и домой отправился. Вдруг навстречу ему какой-то панок на лёгких саночках катит. Не наш пан — чужой.

Увидел панок парубка и решил над ним посмеяться. Остановил коня, и парубок на свою лошадёнку тпрукнул.

— Эй, куда нос везёшь? — спрашивает пан.

— Да разве я нос везу? — отвечает парубок.

— А что же?

— Неужто ваша милость не видит? Грибы.

— Какие же это грибы, когда дрова.

— А говорили — нос. Вас, панов, не разберёшь.

— Ну, хватит болтать, — рассердился пан. — Повороти-ка, Нос, в сторону.

Парубок и поворотил нос.

— Ты что, дурень, не понимаешь, что тебе говорят?!

— Чего ж тут не понимать? Пан велел нос поворотить. Я и поворотил.

— Так к носу ещё и кобылу поверни!

Парубок кобылу дёрнул, совсем её поперёк дороги поставил. Ни проезду, ни проходу.

Тут пан просто взбеленился.

— Ну, погоди! Я на тебя жаловаться буду. У вас кто в селе старший?

— Старший? Прокопова бабка. До того стара, что уж и из ума выжила.

— А у тебя того ума и не бывало! Я тебя спрашиваю, кого выслушаете?

— Больше всех слепого Пилипа слушаем. Как запиликает на своей скрипочке, хоть кто заслушается. Сладко играет, то запляшешь, то заплачешь…

• Предыдущая
• 19/70
• Следующая