Визит сэра Николаса - Александер Виктория - Страница 41

• Предыдущая
• 41/56
• Следующая

— Очень умно. Я бы даже сказал, дьявольски умно. — Ник откинулся на спинку кресла и снова уставился на бумаги. —Да, она расточительствует, но лишь в той мере, в какой может себе позволить, хотя мне пришлось немало повозиться с цифрами, чтобы установить это. Ее финансы в столь хорошем состоянии, что она может продолжать в том же духе еще месяцы.

— И все же как долго?

— Ну скажем, год.

— И все это для того, чтобы доказать тебе, что она не такая женщина, какой ты ее считаешь?

— Точно. — Ник испустил еще один прерывистый вздох. — Не та женщина, на которой я хотел бы жениться.

— Ты хочешь на ней жениться? —Да.

— Почему?

— Почему? — повторил вопрос Ник, сдвинув брови. — Право, не знаю. Потому что хочу. — Он покачал головой. — Она умна и занятна. Каждый разговор с ней — это равноправный обмен мнениями либо конкурс остроумия. Эта чертова баба будоражит мне кровь. Ты слышал за обедом ее замечания о Скрудже?

Джонатон кивнул.

— Элизабет — единственная из знакомых мне женщин, в которой я чувствую родственную душу. Как будто мы с ней не просто в чем-то похожи, но являем собой идеальную пару. Два отдельных механизма, которые при соединении образуют безупречное целое.

— Понимаю, — протянул Джонатон. — Во многих отношениях она осталась такой же личностью, какой была десять лет назад. Она просто перестала скрывать свою истинную натуру.

— Да, я знаю, — согласился Ник, рассеянно поигрывая пером.

— И даже теперь ты все еще любишь ее.

— Конечно, я все еще ее люблю. Я никогда не переставал ее любить. Я… — Он замолчал, подняв глаза на Джонатона, потом продолжил: — Но я никогда не говорил тебе об этом.

— Я исключительно проницателен, вот и все.

— Едва ли, — усмехнулся Ник. — Но почему ты сказал об этом?

— Я заметил, как ты смотрел на нее в день нашей первой встречи. Мало того. — Джонатон пожал плечами. — Десять лет назад ты оттолкнул Лиззи в манере, которая гарантировала, что она согласится выйти замуж за Чарлза.

— Откуда ты…

Джонатон перебил друга, не дослушав вопрос:

— Не имеет значения, откуда я знаю. Достаточно того, что я знаю об этом. — Он совершенно спокойно встретил взгляд Ника. — Я должен был сообразить это давно. Это великий подвиг любви — пожертвовать собственными желаниями во имя счастья другого.

— Ты думаешь, что я так и поступил? В то время мне казалось, что да, но сейчас я в этом не уверен. Все прошедшие годы я старался не думать об Элизабет, и мне это по большей части удавалось, но в тех случаях, когда я не мог выбросить мысль о ней из головы, я не мог решить, отказался ли я от нее ради ее блага или потому, что подобный путь был более простым и легким для меня самого. Может, то была не столько любовь, сколько эгоистичный поступок глупого юнца.

— Сейчас это звучит так, будто ты по прошествии лет, дабы смягчить горькое сожаление о совершенной в прошлом ошибке, приписываешь своим тогдашним действиям дурные, а не благородные намерения. В конце концов, — Джонатон указал на Ника полусъеденным пирожным, — если ты отказался от Лиззи по эгоистическим соображениям, то потерял ее по заслугам.

Николас рассмеялся.

— Логика замысловатая, — сказал он, — однако в ней есть здравое зерно.

— Благодарю. — Джонатон хотел было откусить еще кусочек пирожного и даже поднес его к губам, но передумал и счел за лучшее положить остаток обратно на тарелку. — Поскольку у нас нынче день признаний, позволь мне высказать мое. В свое время я тоже думал, что поступок твой правилен. Я считал, что для моей сестры самое лучшее — выйти замуж за Чарлза.

— А как ты считаешь теперь?

— Теперь я знаю, что я очень многого не знаю. — Джонатон вздохнул. — Мне казалось, что Лиззи довольна Чарлзом, но потом она стала довольна собой, и уж это вне всякого сомнения. И теперь я подумываю, не была ли она более счастлива с тобой.

— Возможно, тогда мы больше подходили друг другу, чем теперь. Заметь себе, что это не уменьшает мою решимость, но я боюсь, что теперь мы попросту сведем друг друга с ума.

— Ах, каким же крупным помешательством это станет!

— Крупным помешательством, говоришь? Знаешь ли, мне это выражение вполне по вкусу.

— Хорошо. — Джонатон энергично кивнул, как бы подкрепляя этим свою оценку. — И каков же твой план?

— Мой план?

В самом деле, должен же у него быть какой-то план? Он не вступал ни в одну сделку, не имея заранее продуманного плана. И никому не позволял взять над собой верх, а Элизабет брала над ним верх раз за разом…

— Ты мог бы, к примеру, уменьшить ее кредит, закрыть ее счет… что-нибудь в этом роде.

— В этом нет необходимости. Я же сказал тебе, что она может продолжать в том же духе достаточно долго, не принося серьезного ущерба своим финансам. Закрытие счета только рассердит ее, вот и все.

— Зато оно привлечет ее внимание, и она больше не сможет игнорировать тебя.

— Да ты, я вижу, дока в таких делах, — усмехнулся Ник.

— Она моя сестра, и я дразнил ее почти что со дня ее рождения.

— Ну что ж, я, пожалуй, постараюсь привлечь ее внимание тем, что урежу ей фонды. Предоставлю только средства, необходимые по случаю Рождества. Но пойми, привлечь ее внимание — еще не значит добиться желаемого. План явно несостоятельный, если здесь вообще уместно подобное слово.

— Проблема с Элизабет заключается в том, что она долгие годы не имела достаточного представления о собственных силах, а теперь осознала это и очень рада реализовать свои возможности.

— Отсюда и проистекает стремление защищать любой ценой свою независимость.

— Верно, — согласился Джонатон. — Мне кажется, что самое лучшее для тебя — показать ей цену ее независимости. Показать, сколь многого она лишает себя.

— Я предпринял некоторые шаги в этом направлении, — сообщил Ник.

— Я не уверен, что хотел бы узнать в точности, какие это шаги. Как-никак я ее брат.

— Само собой. Итак. — Николас снова сдвинул брови. — Чего же она лишена?

— Хороший вопрос. Я не уверен, что у меня есть столь же хороший, даже просто приемлемый ответ на него. —Джонатон сделал долгую паузу. — Нам придется обсудить это в дальнейшем. А пока я посоветовал бы тебе поближе сойтись с детьми. Она исключительно привязана к ним.

— Я практически ничего не знаю о детях.

— Но ведь ты и сам был ребенком.

— Очень давно.

Ну, не так уж давно. Господи, Ник, неужели ты ни на что не обратил особого внимания в этом доме, кроме того, что он находится по соседству с домом моей сестры?

— Ну почему же не обратил. Дом достаточно велик. — Ник окинул взглядом комнату. — Отлично расположен, и это выгодное вложение средств.

Джонатон в ответ на повторение этих характеристик только застонал.

— Ну, можно еще сказать, что он битком набит антиквариатом и прочими вещами.

— Посмотри еще разок.

Николас снова оглядел комнату и пожал плечами.

— Еще раз могу сказать, что он битком набит вещами. Ни в одной из комнат нельзя двигаться свободно.

— Зато здесь много мест, где можно спрятаться.

— Наверное, — несколько смущенно согласился Ник.

— Просто не верится, что ты сумел заработать кучу денег, будучи таким тупым. — Джонатон возвел возмущенные очи к потолку. — Осмотри эту комнату еще раз. Взгляни на нее глазами ребенка, причем мальчика. Понимаешь?

— Кажется, понимаю.

На этот раз он совершал осмотр медленно, пытаясь поставить себя на место сыновей Элизабет. Да, если тебе шесть или восемь лет, тебя, несомненно, заинтересуют развешанные по стенам головы экзотических зверей… если не напугают до смерти. И стойка со средневековым оружием, помещенная в углу, — одна из многих, размещенных в доме. Мечи, висящие на стенах там и тут, миниатюрные пушки, модели кораблей в полной парусной оснастке…

— Боже милостивый! — Ник в изумлении широко раскрыл рот. Как он мог всего этого не заметить? — Для мальчишки это просто сон, обернувшийся явью.

— Вот именно, — веско подтвердил Джонатон, наклонив голову.

• Предыдущая
• 41/56
• Следующая