Список женихов - Александер Виктория - Страница 48

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая

— Этого мы не можем допустить! — засмеялся Туссен. — Погасите свечи возле вас, мадам, а я отступлю в тень.

— Очень хорошо.

Джиллиан задула свечи, пересекла комнату и остановилась возле мольберта. Теперь перед мольбертом, освещая картину, горела единственная свеча. Лицо Джиллиан смотрело с полотна. Сходство несомненное, и все же это словно не ее изображение. Неужели у нее такая загадочная улыбка? Свободная поза в кресле, линии тела женщины, уверенной в себе? И глаза — сияющие и безмятежные? Или Туссен написал ее не такой, какая она есть, а такой, какой она могла бы стать?

— Вы прекрасный художник, мсье, — мягко проговорила Джиллиан. — Значит, вы так видите мою душу?

Краем глаза она уловила неясное движение в тени за мольбертом, и свеча вдруг погасла. Комната погрузилась в темноту.

— Что вы делаете? — сказала Джиллиан со вздохом.

Туссен легко, без нажима опустил руки ей на плечи.

— Всего лишь то, чего вы хотите.

— Чего я хочу? — Джиллиан помотала головой. — Сомневаюсь.

— Вы хотите узнать, вожделение или любовь влечет вас к тому человеку. — Он притянул ее к себе, и Джиллиан не нашла в себе сил воспротивиться. — Что вы чувствуете по отношению ко мне?

— Ничего.

— Ничего? — Он тихо рассмеялся. — Это ложь. Когда я целую шею… — Он прижался губами к шее Джиллиан сзади, и она вздрогнула всем телом. — Когда я так делаю, вы чувствуете очень многое.

— Неправда.

— Еще одна ложь.

— Нет.

— Ведь это, как вы говорите, проверка? Испытайте же себя, ma cherie. Если бы я поцеловал вас по-настоящему, так, как никто не целовал прежде, вы бы поняли.

Последние три слова он произнес шепотом. Неожиданный приступ гнева охватил Джиллиан. Она резко повернулась лицом к Туесену и вперила пылающий взгляд в темную фигуру.

— Прекрасно, мсье, испытайте меня! Поцелуйте!

В ту же секунду он заключил ее в объятия и впился губами в ее губы. От этого поцелуя Джиллиан словно вспыхнула огнем, на мгновение охваченная желанием — непрошеным, но сильным и непреодолимым.

В объятиях Туссена она чувствовала то же, что и в объятиях Ричарда. Жаркое кольцо рук, прикосновение тела, ощущение поцелуя на губах — все было тем же самым. Как могли два совершенно разных человека вызывать у нее один и тот же отклик? Она вырвалась из его объятий.

— Боже милостивый! — Необъяснимый гнев бушевал в душе Джиллиан; она не задумываясь размахнулась и влепила Туссену пощечину. — Вот вам за ваше испытание!

— Мадам, я…

Джиллиан резко повернулась и ощупью двинулась через комнату.

— Я не выдержала экзамена, Туссен!

Да, она позорно провалилась. Джиллиан отыскала дверь, распахнула ее и чуть ли не скатилась по лестнице к ожидающему ее Уилкинсу. Она едва взглянула на дворецкого и кивком велела ему следовать за ней. Молча села в наемную карету, и та немедленно тронулась с места.

Она была в ярости. Негодовала на Туссена, но главным образом злилась на себя. Если она позволяет незнакомому человеку делать с ней такое, что уж говорить о ее связи с Ричардом? Что говорить о ней самой? Она настоящая распутница, ничем не лучше уличной проститутки.

Ричард — благородный, порядочный мужчина и заслуживает гораздо лучшей участи, чем взять в жены женщину, не способную устоять перед любым мужчиной, который всего-навсего поцеловал ее… Пусть это и был весьма впечатляющий поцелуй.

Что же ей теперь делать? Джиллиан закрыла лицо ладонями и попыталась собрать воедино мысли, что вихрем кружились в голове, но ей это не удалось.

А впрочем…

Джиллиан подняла голову и постаралась сосредоточиться. Она испытывала влечение к художнику только в его объятиях. Не жаждала до этого его прикосновений, не стремилась быть с ним рядом. В таком случае это скорее всего не более чем вожделение. Нечто совсем иное, нежели ее чувства к Ричарду.

Ободренная результатом своих умозаключений, Джиллиан выпрямилась на сиденье. Туссен достиг в искусстве совращения такого же совершенства, как в живописи, всем это известно. Но и Ричард не новичок в этой области. Разве так уж невероятно, что поцелуи таких мужчин оказали на нее такое головокружительное действие? Ее-то уж, по правде сказать, никак нельзя признать весьма опытной в этих делах.

Так прошла ли она испытание, в конце-то концов? Быть может, самым главным надо считать вовсе не то, что она чувствует, находясь рядом с Ричардом? Быть может, то, что она испытывает в его отсутствие, так же важно — нет, более важно? Она хочет его, где бы он ни был — возле нее или нет. И разве она уже не разобралась в этом? Если это не любовь, что же считать любовью? Она должна честно рассказать ему о своих ощущениях.

О поцелуе Туссена можно забыть — он ничего не значит, решила Джиллиан, но далеко не так просто решить вопрос, который крепко засел у нее в глубине сознания.

Разве поцелуи двух совершенно разных мужчин могут быть до такой стедени одинаковыми?

Ричард, не зажигая огня, лежал в кресле, закинув руки за голову и глядя на ночное небо. Не было на свете в эти минуты человека несчастнее, чем он. Как он мог так поступить с Джиллиан? Он просто последний негодяй! Поставил ее в ужасное положение ради своих интересов. Лгал ей, выпытывал ее секреты. То из-за гордости, то из-за денег — и, наконец, из-за любви, хотя он сомневался, что Джиллиан заметит разницу или примет ее во внимание. Хуже всего то, что это ему ничего не дало.

Звезды укоризненно смотрели на него.

Он сейчас не ближе к пониманию ее чувств, чем был в Эффингтон-Холле. Да, конечно, он сумел уяснить, что она так же не решается открыться ему, как и он — объясниться с ней. Это, несомненно, очко в его пользу. Крохотное преимущество, но все же лучше, чем ничего.

Придуманный им план вначале казался ему замечательным, и совершенно непонятно, когда все пошло вкривь и вкось. Вероятно, ему следовало положить этому конец, как только отпала необходимость в атаке с двух сторон, но к тому времени его охватил прямо-таки дьявольский азарт, лишив способности рассуждать твердо и логично.

Ричард прерывисто вздохнул. Он должен покаяться, положившись на великодушие Джиллиан. Рассказать ей обо всем, начиная с того момента, когда он увидел у нее в доме собственную картину, а потом обманул ее, так сказать, экспромтом на маскараде у леди Форестер, и вплоть до нелепого, досадного случая нынче вечером.

Он объяснит все, и в конечном итоге она поймет его. Джиллиан, как и он сам, способна подшутить и, пожалуй, не считает это тяжким грехом. Вначале она, само собой, будет потрясена, даже разозлится, но потом это пройдет.

Кстати, и сама она не без греха. Ни словом не упомянула ему о сеансах у Туссена и о домогательствах художника.

Ричард недовольно хмыкнул, выражая тем самым презрение к себе. Джиллиан не опускалась до того, чтобы приставать к нему в саду, не использовала акцент, чтобы соблазнить его. Пожалуй, не стоит упоминать о ее проступках. Ее маленькие обманы несравнимы с его двуличием.

Он должен признаться, по крайней мере самому себе, что отчасти получал удовольствие, играя роль беспутного француза. Поведение Туссена было очень похоже на его собственное в давние времена. Оказалось на удивление легко принять эту ипостась, снова превратиться в прожигателя жизни, сосредоточенного лишь на собственных интересах и желаниях.

Скорее всего он дорого за это заплатит. Но тем не менее необходимо сделать так, чтобы между ним и Джиллиан все уладилось. Просить, умолять. Даже унижаться.

Рано или поздно до нее дойдет забавная сторона всего этого фарса. Ричарду ужасно нравилось, что Джиллиан легко рассмешить. Они вместе вдоволь посмеются над происшедшим. Она его простит, потому что любит. Он надеялся, что любит.

Ричард улыбнулся звездам. Конечно, любит. Судя по ее словам, по ее смущению, так оно и есть. И как может быть иначе?

Джиллиан в очередной раз посмотрела на часы на каминной полке. Стрелки почти не сдвинулись с места. Она подавила желание взять эту проклятую штуковину в руки и убедиться, что та исправно работает. Впрочем, всего несколько минут назад она уже проверяла часы — они шли нормально.

• Предыдущая
• 48/60
• Следующая