НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26 (1982) - Иванова Юлия Николаевна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/61
• Следующая

Я не смел посмотреть ему в лицо. Опустил голову и уставился на траву. У меня горели щеки.

— Вождь говорит, ты настаиваешь, чтобы они поскорее переселились от нас. Ты, видно, думаешь здорово над всеми подшутить, так, что ли?

Я услышал, как подошел вождь и молча остановился позади меня.

Сын сказал тихо:

— По-моему, не слишком удачная шутка, папа. Он так кричал, когда я в него попал…

В траве чернела, шевелилась оживленная муравьиная дорога. Мне почудилось — небо наполнил странный гулкий звон. Наконец я поднял голову и посмотрел на сына.

— Пойдем, мальчик. Я отвезу тебя домой, в машине обо всем поговорим.

— Я лучше пройдусь.

Он слабо махнул рукой планеренку, с которым разговаривал до моего прихода, потом вождю, Перескочил через ручей и скрылся в дубраве.

Планеренок с малышом на руках таращил на меня глаза. Гдето в дальнем конце лощины каркала ворона. На вождя я не посмотрел. Круто повернулся, прошел мимо него и один зашагал к своему джипу.

Дома я откупорил бутылку пива и уселся на террасе ждать сына. Жена прошла из сада в дом с охапкой срезанных цветов, но не заговорила со мной. На ходу она отрывисто щелкала ножницами.

Над террасой проплыл планеренок и нырнул в окно дочкиной комнаты. Через минуту он мотнулся обратно. И сейчас же за ним выпрыгнули из окна два планеренка, которых я видел у дочки днем. Легко набирая высоту, все трое плавно повернули к востоку, я смотрел им вслед, и нехорошо, смутно было у меня на душе.

Когда я наконец отхлебнул пива, оно было уже теплое. Я отставил его прочь. Немного погодя на террасу выбежала дочка.

— Папочка, мои планерята улетели. Мы даже не досмотрели телевизор, и они попрощались. И сказали, что мы больше не увидимся. Это ты их прогнал?

— Нет. Я не прогонял.

Она посмотрела на меня горящими глазами. Нижняя губа надулась и дрожала, точно розовая слезинка.

— Это ты, папа, ты!

И, громко топая, она с плачем убежала в дом. О господи! За один день я умудрился стать убийцей и лгуном,

Уже вечерело, когда вернулся сын. Заслышав в доме знакомые шаги, я его окликнул, он вышел и остановился передо мной. Я поднялся.

— Прости меня, сын. Мне так горько то, что с тобой случилось — никакими словами не скажешь. Твоей вины тут нет, я один виноват. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь забыть, каково тебе было, когда ты увидел, кого подстрелил. Сам не понимаю, как я не подумал, что может стрястись такая беда. Чересчур увлекся, хотел поразить весь мир — и вот…

Я замолчал на полуслове. Больше говорить было нечего.

— Ты собираешься выставить их с вашего ранчо? — спросил он.

Я растерянно уставился на него.

— После того, что случилось?

— Слушай, пап, а что же ты станешь с ними делать?

— Вот я сейчас пытаюсь решить. Не знаю, что для них будет лучше. — Я взглянул на часы. — Пойдем-ка поговорим с вождем.

Он просиял, дружески хлопнул меня по плечу. Мы побежали к джипу и помчались назад в лощину. Холмы пылали в косых лучах заходящего солнца.

Пробираясь по лощине между темнеющими дубами, мы почти не разговаривали. Мне все сильней становилось не по себе — это смутное чувство охватило меня с той минуты, как трое планерят взлетели с моей террасы и деловито устремились на восток.

У стоянки вождя мы вышли из машины, но здесь никого не было. Костер догорел, чуть розовела кучка углей. Я громко позвал на языке планерят никто не откликнулся.

Мы переходили от стоянки к стоянке — костры всюду погасли. Мы взбирались на деревья-все домики опустели. Мне стало и страшно и муторно. Я звал и звал, пока совсем не охрип. Наконец, уже в темноте, сын взял меня за локоть.

— Что ты думаешь делать, пап?

Я стоял среди пугающего, безмолвного леса, меня била дрожь,

— Придется позвонить в полицию в газеты, предупредить.

— Как по-твоему, куда они девались?

Я посмотрел на восток — там, в исполинском провале меж двух высоких гор, словно светляки в глубокой чаше, роились и мерцали звезды.

— Последние трое, которых я видел, полетели в ту сторону.

Мы пропадали с сыном несколько часов. А когда вышли к ярко освещенной террасе, я заметил на дорожке тень вертолета. И увидел на террасе Гая. Он сгорбился в кресле, обхватив голову руками.

— Он был вне себя, — говорила Эми моей жене. — И ничего не мог поделать. Мне пришлось утащить его оттуда, я и решила, наверно, вы будете не против, если мы прилетим сюда, к вам, и уж тут вместе подумаем, как быть.

Я подошел к ним.

— Здравствуй, Гай. Что случилось?

Он поднял голову, медленно встал и подал мне руку.

— Все идет прахом. Они все погубят, мы даже не решаемся подойти поближе.

— Да что случилось?

— Только мы ее подготовили к пуску.

— Кого подготовили?

— Ракету.

— Какую ракету?

— На Венеру, конечной — простонал Гай. — Ракету "Гарольд",

— Я как раз говорила Гаю, что мы понятия об этом не имеем, нам неделями не доставляют газету. Я жаловалась… Я махнул жене, чтоб замолчала, и поторопил Гая.

— Давай рассказывай.

— Только я нажал кнопку и люк стал закрываться, откуда ни возьмись туча филинов. Окружили корабль, набились 6 люк, и уж не знаю как, но не дали ему закрыться.

— Наверно, их были сотни, — сказала Эми. — Летят, летят без конца — и прямо в люк. А потом стали выкидывать вон все записывающие приборы. Люди пытались подогнать автотрап, но один филин каким-то прибором ударил моториста по голове, и тот потерял сознание.

Гай обратил ко мне осунувшееся, страдальческое лицо.

— А потом люк закрылся и мы уже не решались подойти к кораблю. Взлет предполагался через пять минут, но он не взлетел. Должно быть, эти треклятые филины…

На востоке полыхнуло яркое зарево. Мы обернулись. За гора — ми по черному бархату неба снизу вверх черкнул золотой карандаш.

— Вот она! — закричал Гай. — Моя ракета! — и докончил со стоном: Все пропало…

Я схватил его за плечи:

— Она не долетит до Венеры?!

Он в отчаянии стряхнул мои руки.

— Конечно, долетит! До автопилота им не добраться. Но ракета ушла без единого записывающего прибора, и даже телепередатчика на борту не осталось. Весь груз — стая филинов. Мой сын рассмеялся.

— Вот так филины! Папка может вам кое-что порассказать.

Я свирепо нахмурился. Он прикусил язык, потом запрыгал по террасе.

— Вот это да! Здорово! Лучше не бывает!

Зазвонил телефон. Проходя по террасе, я стиснул плечо сына; — Молчи! Ни звука!

Он прыснул:

— И сел же ты в калошу, пап. А мне трепаться незачем. Так, разве что иногда про себя посмеюсь.

— Хватит болтать.

Он уцепился за мой локоть и пошел со мной к телефону, корчась от сдерживаемого смеха.

— Погоди, вот люди высадятся на Венере, а венериане им поведают легенду о Великом Бледнолицом Отце из Калифорнии. Вот тогда я все расскажу.

Звонил какой-то бешеный псих, ему срочно требовался Гай. Я стоял возле Гая, и даже до меня долетал крик, несущийся по проводам.

Потом Гай сказал;

— Нет, нет. Что взлет задержался — не беда, автопилот это скорректирует. Не в том суть. Просто на борту не осталось никаких приборов… Что! Что еще стряслось? Да вы успокойтесь. Ничего не понимаю…

А тем врелленем Эми рассказывала моей жене:

— Знаешь, там вышла очень странная история. Мне показалось, эти филины что-то тащат на спине. А один что-то уронил, и кто-то из людей это поднял и развернул. Такой пакетик из большого листа. И знаешь, что там было? Ты не поверишь; три жареные птички! Зажаренные по всем правилам, с такой румяной корочкой!

Сын подтолкнул меня локтем в бок.

— Молодцы филины, сообразили. Дорога-то дальняя. Я зажал ему рот ладонью. И вдруг увидел, что Гай отвел трубку от уха и рука его беспомощно повисла.

— Сейчас получена радиограмма с борта ракеты, — заикаясь выговорил он, — Верно, радио они не выкинули. Но такой записи у нас там не было… Прокрутите еще раз! — крикнул он в трубку и сунул ее мне.

• Предыдущая
• 50/61
• Следующая