Тот, кто следовал за мистером Рипли - Хайсмит Патриция - Страница 23

• Предыдущая
• 23/78
• Следующая

«Видимо, новый документ более соответствует его теперешней внешности», — подумал Том. Интересно, как его зовут на самом деле? А черные волосы — натуральные или покрашены? И чем именно он занимается помимо того, что выполняет мелкие поручения Ривза, — вскрывает сейфы или промышляет кражей драгоценностей на Лазурном берегу? Пожалуй, лучше Тому этого не знать.

— Вы живете в Гамбурге? — спросил Том по-немецки — отчасти из вежливости, отчасти ради того, чтобы попрактиковаться в немецком.

— Нет, в Западном Берлине, там гораздо веселее, — по-английски ответил Эрик.

«И гораздо прибыльнее, — добавил про себя Том, — особенно если этот тип имеет отношение к торговле наркотиками или нелегальной переправке иммигрантов. Любопытно, что он переправляет сейчас?» В отличие от всего остального, туфли на Эрике были явно из дорогого магазина.

— Завтра у вас встреча? — спросил Том.

— Да, в Париже. Из вашего хауса я должен выехать в восемь утра, если вас это не затруднит.

Мне перед вами неловко, но Ривз не смог устроить так, чтобы тот, с кем у меня свидание, ожидал меня в аэропорту.

— Вам нужно ему что-то передать? Можно узнать, что именно?

— Драгоценности! — хохотнул Ланц. — Очень миленькие. Жемчуг — я знаю, он сейчас не в ходу, но это — нечто особенное. И еще ожерелье из смарагдов, в смысле — из изумрудов.

«Ну и ну», — подумал Том, но промолчал.

— Вы любите изумруды?

— Честно говоря, нет.

Том действительно терпеть не мог изумруды, возможно, потому, что блондинке Элоизе не нравились зеленые камни. Насколько он помнил, ему даже не нравились те женщины, которые любили изумруды или вообще отдавали предпочтение зеленым тонам.

— Я даже собирался показать их вам. Я так рад, что попал к вам, — затараторил Эрик, когда они проехали через ворота Бель-Омбр. — Теперь я своими глазами вижу ваш великолепный дом, о котором рассказывал Ривз.

— Я вас оставлю на минутку в машине, хорошо?

— У вас гости? — настороженно спросил Эрик.

— Нет, что вы. Я сейчас вернусь, — сказал Том. Он увидел свет наверху, у себя в комнате, так что Фрэнк, вероятно, уже вернулся. Торопливо перескакивая через ступеньки, Том открыл дверь в гостиную.

Элоиза читала, лежа на животе и перекинув босые ноги через подлокотник дивана.

— Ты один? — удивленно протянула она.

— Нет, нет. Эрик пока в машине. Билли вернулся?

— Да, он наверху, — сказала она, садясь.

Том пошел за Эриком, и они вернулись вместе. Он представил немца Элоизе, а также мадам Аннет, которая явилась из кухни.

— Не беспокойтесь, мадам, — сказал он последней, — я сам провожу гостя наверх.

Когда они поднялись в комнату, которую недавно занимал Фрэнк, Том быстро осмотрелся и убедился, что ничто не напоминает о ее вчерашнем обитателе.

— Я верно поступил, когда представил вас как Эрика Ланца? — спросил он.

Немец рассмеялся.

— Конечно, верно. Эрик Ланц — мое настоящее имя. Здесь его можно произносить без опаски, — сказал он и поставил оба чемоданчика на пол возле кровати.

— Ну и хорошо. Ванная рядом. Приведете себя в порядок — и прошу вниз, что-нибудь выпьем перед ужином.

Том недоумевал, зачем понадобилось Ривзу просить его о ночлеге для Ланца. Утром с поездом в 9.15 тот собирался отбыть в Париж, он уверил Тома, что ему совсем не обязательно везти его на вокзал в Море, что он вполне может заказать такси. Том тоже собирался поутру ехать с Фрэнком в Париж на машине, но предпочел не сообщать об этом Эрику.

За кофе он вполуха слушал байки Эрика о Берлине, о том, как там весело, о том, что бары и прочие заведения открыты там ночи напролет. «Там попадаются такие разные, такие любопытные типы! — болтал тот. — К твоим услугам все, что пожелаешь, — никаких запретов. Туристов мало — все они по большей части засушенные иностранцы, приезжающие на одну из бесчисленных конференций. А пиво — какое там пиво!»

Эрик выпил кружку «Мютцига» — пива немецкого производства, которое продавалось в Море, и заявил, что оно лучше «Хейнекена».

— Хотя я предпочитаю «Пльзнер», прямо из бочки!

Элоиза, судя по всему, сразила Эрика наповал, и он стремился предстать перед нею в наивыгоднейшем свете. Том надеялся, что дело не дойдет до того, что он выложит при ней драгоценности. Хотя было бы забавно посмотреть на то, как он рассыплет перед ней камешки и тут же уберет, поскольку они ему не принадлежат...

Эрик переключился на новую тему: теперь он рассуждал о том, что, возможно, вскоре в Германии снова — впервые с догитлеровских времен — начнутся забастовки. Была в Эрике какая-то излишняя суетливость. Дважды он вставал, подходил к клавесину и восторгался черно-серой гаммой клавиш. Элоиза еле сдерживала зевоту; отказавшись от кофе, она извинилась и направилась к лестнице, перед уходом пожелав Эрику доброй ночи. Эрик не отрывал от нее глаз, словно был не прочь провести эту «добрую ночь» в ее постели. Чуть не упав, он стремительно вскочил на ноги и отвесил ей еще один поклон.

— Как дела у Ривза? — вежливо осведомился Том. — Живет все в той же квартире? — Он улыбнулся: когда в квартире Ривза взорвалась бомба, ни самого Ривза, ни его приходящей экономки Габи дома не оказалось.

— Да, все там же, и прислуживает ему все та же верная Габи. Она — чистое золото. Ничего не боится. Ну, и потом ей нравится Ривз. Он вносит в ее жизнь элемент непредсказуемости.

— Можно взглянуть на ваши камешки? — спросил Том. Он решил воспользоваться случаем для расширения своих познаний в минералогии.

— Отчего же — пожалуйста! — Эрик вскочил, с сожалением взглянув на опустевшую кофейную чашку и пустой бокал из-под «драмбуйе».

Вместе они поднялись в гостевую комнату. Из-под двери Фрэнка пробивался свет. Том велел ему запереться изнутри и полагал, что тот сделал, как его просили, потому что ему, вероятно, нравилась такая таинственность.

Тем временем Эрик раскрыл один из своих неказистых чемоданов, покопался немного и извлек из-под фальшивого дна что-то, завернутое в кусок лилового бархата. Он развернул сверток на постели, и Том увидел драгоценные изделия. Ожерелье с бриллиантами и изумрудами не произвело на Тома никакого впечатления. Он не стал бы его покупать — ни для Элоизы, ни для кого другого, — даже если бы мог себе это позволить. Кроме ожерелья там было еще несколько колец и два камня без оправы — большой бриллиант и изумруд.

— А вот эти два — сапфиры, — торжественно произнес Эрик. — Не скажу, откуда они у меня, скажу лишь одно: они оч-чень дорогие.

«Уж не ограбили ли они Элизабет Тейлор?» — насмешливо подумал Том. Просто удивительно, как могут люди так высоко ценить такие безобразные вещи, как, например, это аляповатое ожерелье. Том подумал, что будь у него большие деньги, он лучше приобрел бы гравюру Дюрера или Рембрандта. Интересно, поразили бы его эти драгоценности в двадцать шесть, в период приятельства с Дикки Гринлифом? Возможно, хотя скорее всего своей стоимостью, что, конечно, не делало бы ему чести. А сейчас? Сейчас он смотрел на них с полным равнодушием, так что и вправду — вкус у него явно развился.

— Очень мило, — сказал он со вздохом. — Неужели в аэропорту имени Шарля де Голля никто не поинтересовался содержимым ваших чемоданов?

Эрик негромко рассмеялся:

— На меня не обращают внимания. Кому я такой интересен: в кричащем — так, кажется, говорят? — ну да, в кричаще безвкусном, дешевеньком костюмчике? Считается, что прохождение через таможню — дело техники, все зависит от того, как себя держать. У меня это получается идеально — я не угодничаю, но и не нахальничаю. Потому Ривз меня и любит, в смысле — предпочитает, чтобы именно я провозил для него кое-что.

— И к кому вот эти вещи в конце концов попадут?

— Не знаю, это уже не моя печаль, — отозвался Эрик, пряча драгоценности. — Мое дело — передать их завтра утром определенному лицу.

— Где у вас рандеву?

— В очень людном месте, — улыбнулся Ланц. — В районе Сен-Жермен, но я не собираюсь сообщать вам ни точное место, ни точное время встречи, — лукаво сказал Эрик и рассмеялся.

• Предыдущая
• 23/78
• Следующая