Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 68

Третий момент. Мало пострадали от голода районы, где традиционно сильна была русская община, коллективизм. Ведь Украина – это территория сравнительно недавнего заселения русскими, с большим количеством хуторов.

Начнем задавать себе вопросы. В то время основой пищи у русских был хлеб, а у казахов – мясо приплода их скота, поскольку основное стадо должно быть сохранено для воспроизводства. Если начался голод, значит, у русских не стало хлеба, а у казахов скота. Что случилось? Может быть, хлеб вывезли за границу? Нет, экспорт оставался таким же.

Может быть, была засуха? Нет, засухи на Украине не было, а казахи в случае засухи могли бы откочевать в более благоприятные районы.

Значит, в районах голода зерна посадили меньше, а у казахов резко сократилось стадо? Да, именно так и было.

А почему посадили меньше? Потому, что меньше вспахали.

А почему меньше вспахали? Потому, что вырезали и сожрали, объедаясь, волов – тягловый скот. А казахи вырезали и съели основное стадо.

Так при чем здесь коллективизация, при чем здесь Сталин? Ведь большевики, как умели, объясняли преимущество коллективизации, они как могли препятствовали уничтожению рабочего скота. Почему же все-таки вырезали?

Потому, что в стране были не одни большевики. Была и оппозиция их решениям. И оппозиция, порой научно, доказывала, что колхозы – это блеф, что они разорятся, что все, внесенное в них, будет продано с молотка и навеки потеряно. Так зачем сдавать волов в колхоз, если все равно потеряешь? Уж лучше съесть.

Коллективизация была концом кулацких хозяйств, и естественно, что они были основными проводниками идей оппозиции.

Но ведь крестьяне понимали, что, уничтожив рабочий скот, они попадут в голод? Да, безусловно. Но наверняка была наглая мыслишка о том, что в случае чего государство поможет. И государство помогло бы, если это дело уже не было в руках бюрократического аппарата.

Похожее потом повторялось не раз, например, недавно во время кампании по борьбе с пьянством. Цель была – снижение пьянства. Но материальный показатель был – снижение продажи водки. И вместо борьбы с пьянством стали свертывать производство спиртного, уничтожать виноградники, останавливать пивзаводы, безжалостно разбивать сотни миллионов бутылок. Всяк спешил отчитаться в борьбе с пьянством.

Так и тогда. С коллективизацией в Политбюро торопились, но в шею никто не гнал. Предполагалось, что это дело сугубо добровольное, основанное на показе преимуществ колхозов. Но бюрократия спешила отчитаться в блестящих показателях, да плюс оппозиция со своей критикой уже начавшего осуществляться решения. Народ в тех местах, где общинные отношения были слабыми, был спровоцирован на безумие и смерть от голода.

Бюрократия не могла признаться в том, что она натворила в этих районах. С вновь образованных колхозов было взято зерно в обычных нормах и, вероятно, с надежной, что крестьяне как-то выкрутятся и все само собой образуется. Когда правительство бросилось спасать положение, то было поздно – люди уже умирали. Сталину ничего не оставалось, как выплеснуть ярость за смерть миллионов граждан на бюрократию (нарком земледелия возглавил список расстрелянных), на оппозицию, на кулаков.

Виноват в голоде Сталин? Да, виноват! Ему надо было понять, что такое его обюрокраченный аппарат. Но кто это понимает и сейчас?

Но даже идиотские в своей поспешности действия бюрократии не вызвали бы голода – она ведь не распространяла идей об уничтожении скота. Основная вина за кровь умершего от голода народа лежит на оппозиции, на людях, которые по своей амбиции или глупости, своими воистину кровавыми болтовней и умствованиями спровоцировали народ на смерть.

Автор полагает, что именно страшные потери в начале коллективизации, плюс наглеющий фашизм в Европе, плюс действия оппозиции – пятой колонны — в Испании привели к тому, что на оппозицию перестали смотреть как на заблуждающихся друзей по партии, как на заблудших овечек. Оппозицию стали рассматривать как бешеных собак, способных укусить в любой момент.

Но Бог с ней, с оппозицией, или черт с ней. Главное, что к середине тридцатых годов у СССР появилась единая голова – Сталин и народ СССР стал единым, готовым к любым испытаниям. А голова эта была не ординарная.

Поиск причин поступков выдающихся исторических личностей, например, того же Сталина, сродни детективу. В детективе следователь, вместе с читателями, обнаруживает преступное деяние, вместе с читателями определяет его мотивы и на их основе определяет круг возможных преступников. В политике эти детективные сюжеты лишь закручены слегка по-другому: есть поступок, есть действующее лицо – надо определить мотивы.

Но в детективах поиск причин преступления ведет следователь, который по своему уму, по жизненному опыту способен поставить себя на место преступника и в связи с этим способен и понять мотивы его действий. Глупо выглядели бы Шерлок Холмс, адвокат Мейсон или майор Пронин, если бы использовали для своей работы жизненный опыт семилетнего ребенка. Скажем, обнаружив в темном переулке волосатого мужика, снимающего с оглушенной девушки трусики, на основании этого своего опыта сделали бы вывод, что мужик собирается эти трусики постирать.

А в детективах нашей истории таких следователей хоть пруд пруди. Ведь все они мудраки, все они вышли из кухни государственного аппарата и имеют жизненный опыт борьбы в нем. Борьбы за обладание постом, креслом, привилегиями, а в конечном итоге – борьбы за деньги, за доступ в спецраспределители, где можно приобрести дефицитные продукты и набить ими брюхо. Для достижения этих целей им годится и подлость, и трусость, и низкопоклонство. Эти кухонные бойцы – люди способные. Способные на все. Естественно, что когда такой боец начинает исследовать мотивы поступков государственных деятелей, у него нет никакого опыта, кроме своего, и не хватает фантазии мысленно подняться до уровня этих деятелей.

Зачем Сталин вступил в коммунистическую партию? Потому что понимал, что счастье человечества – в коммунизме. Понимал и хотел служить человечеству. А зачем генерал Волкогонов вступил в КПСС? Чтобы с помощью партийного билета добраться до генеральских звезд и, в конечном итоге, до заветных баночек с красной и черной икрой в спецраспределителе. Так каким должно быть описание мотивов поступков Сталина в трудах этого кухонного бойца? Конечно, таким: в СССР была лишь одна миска с черной икрой, и Сталин хотел жрать ее без помех, а Троцкий, Киров, Зиновьев и другие у него хотели вырвать ложку, вот он их и поубивал. Все просто и понятно. Для Волкогонова с его братьями по разуму и совести.

Вспомним. Как-то последний премьер СССР Н.И. Рыжков упомянул, что никогда не ел тамбовского окорока. И все наши московские сексомольцы начали злорадно издеваться над ним, уличая его во вранье. Причем искренне. Им и в голову не могло прийти, что Рыжков мог не испытывать ни малейшего желания не то что есть, а даже попробовать этот окорок. Как так? Дорваться до власти и не нажраться дефицита? По мнению наших дерьмократов, это невозможно. По их мнению, власть именно для этого и существует. И, дорвавшись, до власти, они на деле доказывают, что это именно так.

Но если мы отвлечемся от образа мыслей подобных историков, попытаемся стать на место исторических личностей – и не просто стать, а с мыслью о беззаветном служении своему государству, то можем прийти к интересным выводам, причем вполне самостоятельно, не беря в проводники кухонных бойцов.

Давайте в качестве примера попробуем исследовать довольно интересный исторический детектив – дело Рудольфа Гесса.

Прежде всего, интрига любого детектива – преступление. Хитрость в том, что в деле Гесса именно преступление нам неизвестно, неизвестно, в чем оно состоит. Правительство и парламент Англии его тщательно укрывают. Материалы (их секретная часть) переговоров Гесса с правительством Великобритании после смерти Гесса в 1987 году снова засекречены до 2017 года! Интересно, не правда ли? Советские правительственные идиоты признались даже в том, чего СССР не совершал – например, в убийстве польских офицеров под Катынью. А англичане считают страшным для Англии сообщить правду о переговорах пятидесятилетней давности. И если они это так скрывают, значит, есть что. И значит, нам есть над чем подумать. Давайте начнем думать.