Игра мистера Рипли - Хайсмит Патриция - Страница 38
- Предыдущая
- 38/65
- Следующая
– Доброе утро, – любезно произнес Том. – Мне не удалось найти человека, который забрал бы мою картину, поэтому я решил зайти сам.
– Да-да, хорошо. Она готова, – сказал Джонатан и направился за ней в дальний конец магазина. Она была завернута в коричневую бумагу, но не перевязана веревкой. К бумаге скотчем была приклеена этикетка с надписью «Рипли». Джонатан положил картину на прилавок.
– Хотите посмотреть?
Том, рассмотрев ее на расстоянии вытянутой руки, остался доволен.
– Великолепно. Очень мило. Сколько я вам должен?
– Девяносто франков. Том достал бумажник.
– Все в порядке?
Джонатан поймал себя на том, что, прежде чем ответить, пару раз вздохнул.
– Раз уж вы спрашиваете…
Вежливо кивнув, он взял стофранковую банкноту, выдвинул ящик и достал сдачу.
– Моя жена… – Джонатан посмотрел на дверь и с радостью убедился, что никого нет. – Моя жена разговаривала с Готье. Он не сказал, что вы первым заговорили о моей… кончине. Но жена, похоже, догадалась. И сам не знаю как. Интуиция.
Том предвидел, что такое может произойти. Он понимал, что у него дурная репутация, что многие не доверяют ему, избегают его. Том часто думал, что уже давно бы надломился, – как надломился бы на его месте любой нормальный человек, – если бы не тот факт, что люди, поближе познакомившись с ним, побывав в Бель-Омбр и проведя там вечер, не проникались к нему и Элоизе симпатией и не приглашали чету Рипли в свою очередь в гости.
– И что вы сказали своей жене? Джонатан старался говорить быстро, ведь в магазин в любой момент кто-то мог зайти.
– Я с самого начала дал понять, что Готье всегда отказывался сказать мне, кто начал эту историю. Это правда.
Том это знал. Готье в свое время проявил себя с лучшей стороны, отказавшись назвать его имя.
– Вы не волнуйтесь. Если мы больше не увидимся… Простите, что так получилось в тот вечер на концерте, – прибавил Том с улыбкой.
– Да. Но… так уж вышло. Самое скверное, что она связывает вас с деньгами, которые у нас появились, вернее, пытается найти эту связь. Я, правда, не говорил ей, сколько у меня денег.
Том и об этом думал. А вот это действительно неприятно.
– Я больше не буду заходить к вам в магазин. В дверь протискивался какой-то мужчина с большим холстом на подрамнике.
– Воп, мсье! – сказал Том, махнув свободной рукой. – Merci. Bonsoir[85].
Том вышел на улицу. Если бы Треванни всерьез встревожился, думал Том, он позвонил бы ему. По крайней мере один раз Том уже это предлагал. К несчастью для Треванни, его жена подозревает, что именно он начал распространять этот мерзкий слух. С другой стороны, не так-то просто связать это с деньгами из больниц Гамбурга и Мюнхена, и еще труднее – с убийством двух мафиози.
В воскресенье утром, когда Симона развешивала белье на веревке в саду, а Джонатан с Джорджем выкладывали бордюр из камней, в дверь позвонили.
Это оказалась соседка, женщина лет шестидесяти, чье имя Джонатан никак не мог запомнить – Делатр? Деламбр? У нее был расстроенный вид.
– Простите, мсье Треванни.
– Входите, – предложил Джонатан.
– Я насчет мсье Готье. Вы слышали новость?
– Нет.
– Прошлой ночью его сбила машина. Он умер.
– Умер? Это произошло здесь, в Фонтенбло?
– Он возвращался домой около полуночи, от друга, с улицы Паруас. Мсье Готье, как вы знаете, живет на улице Репюблик недалеко от авеню Франклина Рузвельта. Это случилось на том перекрестке с маленьким треугольным газоном, где светофор. Сбивших его видели. Два парня в машине. Они не остановились. Проехали на красный свет, сбили мсье Готье и не остановились!
– О боже! Да вы присядьте, прошу вас, мадам…
В холл вышла Симона.
– Ah bonjour, мадам Делатр! – сказала она.
– Симона, Готье умер, – произнес Джонатан. – Его сбила машина. Водитель уехал.
– Два парня, – повторила мадам Делатр. – Они не остановились!
– Когда? – Симона открыла рот от изумления.
– Прошлой ночью. Когда его доставили в здешнюю больницу, он уже умер. Около полуночи.
– Может, вы зайдете и присядете, мадам Делатр? – предложила Симона.
– Нет-нет, спасибо. Я должна увидеться с приятельницей. Не уверена, что она слышала об этом. Мы ведь все хорошо его знали.
В глазах у нее стояли слезы. Она опустила на пол корзинку, с которой собралась в магазин, и смахнула слезу.
Симона пожала ей руку.
– Спасибо, что зашли и сообщили нам, мадам Делатр. Это очень любезно с вашей стороны.
– Заупокойная служба в понедельник, – сказала мадам Делатр. – В церкви святого Людовика.
С этими словами она вышла. Джонатан и виду не подал, что это известие произвело на него впечатление.
– Как ее зовут?
– Мадам Делатр. Ее муж водопроводчик, – ответила Симона.
Будто Джонатан обязан это знать. К водопроводчику Делатру они никогда не обращались за помощью.
«Готье мертв. Что теперь будет с его магазином?» – подумал Джонатан. Он поймал себя на том, что пристально смотрит на Симону. Они стояли в узкой прихожей.
– Умер, – пробормотала Симона. Не глядя на него, она взяла его за руку. – Мы должны пойти на похороны в понедельник.
– Разумеется.
Католические похороны. Теперь все происходит на французском, а не на латыни. Он представил себе соседей – знакомые и незнакомые лица в прохладе церкви, освещенной множеством горящих свечей.
– Сбили человека и скрылись, – произнесла Симона.
Она направилась в кухню, но в дверях остановилась и, обернувшись, посмотрела на Джонатана.
– Это действительно ужасно. Джонатан пошел вслед за ней через кухню в сад. Как хорошо снова оказаться на солнце.
Симона развесила белье. Расправив вещи, она подняла пустую корзину.
– Сбили человека и скрылись. Ты думаешь, так все и было, Джон?
– Так она сказала.
Они разговаривали тихими голосами. Джонатан был по-прежнему ошеломлен. Между тем он знал, о чем думает Симона.
Она приблизилась к нему, не выпуская корзину из рук. Потом жестом поманила его к ступенькам на крыльце, будто соседи могли услышать их из-за изгороди.
– Тебе не кажется, что его убили? Специально наняли кого-то и убили.
– Зачем?
– Может, из-за того, что он что-то знал. Вот зачем. Разве это невозможно? С чего это невиновного человека станут вот так сбивать – случайно?
– Потому что… такое иногда происходит, – ответил Джонатан.
Симона покачала головой.
– А тебе не кажется, что мсье Рипли может иметь к этому какое-то отношение?
Джонатан решил, что оснований для подозрений у Симоны нет.
– Совершенно так не думаю.
Джонатан голову мог дать на отсечение, что Том Рипли тут ни при чем. Он хотел было так и сказать, но это прозвучало бы несколько опрометчиво – и даже довольно смешно, если взглянуть на подобное заверение с другой стороны.
Симона стала было обходить его, чтобы первой войти в дом, но, поравнявшись с ним, остановилась.
– Это правда, Готье не сказал мне ничего определенного, Джон, но, возможно, он что-то знал. Думаю, что это так. У меня такое чувство, что его убили специально.
Симона просто в шоке, подумал Джонатан, как и он сам. Она облекала в слова мысли, которые как следует не обдумала. Он отправился за ней следом на кухню.
– Знал что-то о чем?
Симона поставила корзину в угловой шкаф.
– Я все сказала. Больше ничего не знаю.
15
Заупокойная служба по Пьеру Готье состоялась в понедельник, в десять часов утра, в церкви святого Людовика, главном храме Фонтенбло. В церкви собралось много народу. Люди стояли даже на улице, рядом с двумя черными мрачными автомобилями – сверкающим катафалком и вместительным автобусом, который предназначался для родственников и знакомых, не имеющих своей машины. Готье давно потерял жену, детей у него не было. Возможно, у него был брат или сестра, а если так, то, и племянники или племянницы. Джонатан полагал, что так оно и есть. Во время службы в церкви витал дух одиночества, несмотря на то что собралось много народу.
85
Хорошо! Спасибо. До свидания! (фр.)
- Предыдущая
- 38/65
- Следующая