Опасная тайна - Мухин Юрий Игнатьевич - Страница 46

Рузвельт знал, что и как нужно делать. На перего­ворах он поднял вопрос «свободы торговли»:

«Никаких искусственных барьеров, — продолжал отец, — как можно меньше экономических соглашений, предоставляющих одним государствам преимущества перед другими. Возможности для расширения торгов­ли. Открытие рынков для здоровой конкуренции. — Он с невинным видом обвел глазами комнату.

Черчилль заворочался в кресле.

— Торговые соглашения Британской империи...— начал он внушительно. Отец прервал его:

— Да. Эти имперские торговые соглашения — о них-то и идет речь. Именно из-за них народы Индии и Африки, всего колониального Ближнего и Дальне­го Востока так отстали в своем развитии.

Шея Черчилля побагровела, и он подался вперед:

— Господин президент, Англия ни на минуту не намерена отказываться от своего преимущественного положения в Британских доминионах. Торговля, ко­торая принесла Англии величие, будет продолжать­ся на условиях, устанавливаемых английскими мини­страми.

— Понимаете, Уинстон, — медленно сказал отец. — Вот где-то по этой линии у нас с вами могут возникнуть некоторые разногласия. Я твердо убежден в том, что мы не можем добиться прочного мира, если он не повлечет за собой развития отсталых стран, от­сталых народов. Но как достигнуть этого? Ясно, что этого нельзя достичь методами восемнадцатого века. Так вот... Кто говорит о методах восемнадцатого века? Всякий ваш министр, рекомендующий политику, при которой из колониальной страны изымается огромное количество сырья без всякой компенсации для наро­да данной страны. Методы двадцатого века означают развитие промышленности в колониях и рост благо­состояния народа путем повышения его жизненного уровня, путем его просвещения, путем его оздоровле­ния, путем обеспечения ему компенсации за его сырь­евые ресурсы.

...У премьер-министра был такой вид, как будто его сейчас хватит удар.

— Вы упомянули Индию, — прорычал он.

— Да. Я считаю, что мы не можем вести войну против фашистского рабства, не стремясь в то же вре­мя освободить народы всего мира от отсталой коло­ниальной политики».

Извините за столь обширную цитату, но источник не из доступных, и информация просто уникальна. Оцените мастерство Рузвельта: новое экономическое устройство мира сулит самые спелые плоды амери­канцам; но оно, естественно, будет вводиться исклю­чительно «в интересах угнетенных наций». При этом все понимали, что цена вопроса — более равноправ­ное участие Америки в мировой торговле, то есть — участие в том, чем занималась до того одна Англия. А экономически Америка сильней, и в «честной кон­куренции» у Англии нет никаких шансов удержать свои позиции. И риторика по поводу «всех» была по­нятна всем: ни Германия, ни Япония не планирова­лись на роль полноценных конкурентов.

Рузвельт, по сути, потребовал у Черчилля миром то же, что пытался получить войной Гитлер. По уров­ню конфликтности, право же, Англии впору было вое­вать не с Германией, а с Америкой».

То есть, не начни Гитлер войну, США сами начали бы эту войну с Британской империей. Надо думать, привыч­ным себе подлым способом под соусом «борьбы за сво­боду угнетенных наций» в колониях и доминионах Бри­тании. Не объявляя войны собственно Великобритании, США провоцировали бы восстания в колониях, а затем посылали бы туда оружие или даже войска для сверже­ния какого-нибудь тогдашнего Саддама Хусейна и уста­новления «несокрушимой свободы». Но подвернулся Гит­лер, и Рузвельт не упустил возможности впустить в стер­линговую зону торговли доллар без явной конфронтации с Британией, поскольку бедный Черчилль все же вынуж­ден был подписать 14 августа 1941 г. Атлантическую хар­тию с пунктом 4:

«...они (США и Великобритания), соблюдая долж­ным образом свои существующие обязательства, бу­дут стремиться обеспечить такое положение, при ко­тором все страны — великие или малые, победители или побежденные — имели бы доступ на равных ос­нованиях к торговле и к мировым сырьевым источ­никам, необходимым для экономического процвета­ния этих стран».

Казалось бы, шла война, и союзники обязаны были думать о ней, а не о торговле. Но, как видите, торговля и была целью войны. Это естественно для тех, кто торгов­лю обслуживает, кто имеет возможность заставить из-за нее вступить в войну страну своего пребывания.

Как видим, сионизм, в лице своих заграничных сил — лобби, не только уничтожил континентального конкурен­та — Германию. Одновременно американская его часть душила лондонскую. Конечно, ни лондонская, ни амери­канская части сионизма не были против того, чтобы Гит­лер перевез европейских евреев в Палестину и организо­вал Израиль. Ни одна из них не была против того, чтобы Гитлер задушил их конкурентов в Германии и уничтожил прокоммунистических евреев. Но ни лондонские, ни аме­риканские сионисты никогда не дали бы Гитлеру сделать главное — сделать немецкую марку международной рас­четной единицей. Однако до этого было далеко, для это­го нужен был мир.

Еще момент. В любой стране не только евреи занима­ются торговлей и банковским делом, но и коренные жи­тели. И евреи находятся в конкуренции не только меж­ду собой, но и с ними. Однако, когда речь идет о захва­те торговли на том или ином рынке, все процентщики страны выступают единым фронтом с евреями, посколь­ку им это выгодно. Поэтому точнее было бы писать, что это американские империалисты вступили в схватку с британскими, — если бы не сионизм, если бы не Пале­стина, которая неевреям была безразлична и, более того, мешала. Не было бы сионистского компонента, и нуж­но было бы писать, что Гитлер заключил союз с той или иной группой империалистов. Но поскольку его дейст­вия имеют совершенно очевидно сионистскую направ­ленность (нападение на Польшу, концентрация евреев, битва Роммеля за Палестину), точнее будет именно так — не сговор с империалистами, а сговор с сионистами.

Возникает вопрос: с какой из двух противоборствую­щих частей зарубежного сионизма заключил союз Гит­лер? Адольфа Эйхмана израильтяне предусмотрительно убили, не дав издать воспоминания, так что ответ надо найти, исследуя косвенные улики.

Напомню, Гитлер был категорическим противником войны с Великобританией и считал англичан естествен­ными союзниками Германии. И дело здесь не в арийском происхождении англосаксов, хотя и это в размышлениях Гитлера присутствовало. Гитлер был сторонник автаркии для немцев, т.е. состояния, когда страна сама себя обес­печивает и не нуждается во внешней торговле. Именно поэтому Гитлер и стремился приобрести для немцев не­обходимое жизненное пространство. А Великобритания зависела от внешней торговли со своими колониями и доминионами, и для нее врагом было не государство-ав­таркия, а тот, кто на эту торговлю покушается. Поэтому, как считал Гитлер, не являясь конкурентом Британской империи, Германия является ее естественным союзником. Гитлер, отдадим должное его уму, прекрасно видел, что без сильного союзника, такого как Германия или Япо­ния, Британская империя существовать не сможет. За 15 лет до того, как Рузвельт прямо потребовал от Черчилля впустить доллар в зону фунта стерлингов, Гитлер писал в «Моей борьбе» (шрифтом мною выделено поистине уди­вительное для 1924 г. предвидение Гитлера. — Ю.М.):

«Труднее обстоит дело с Англией. В этой стране «самой свободной демократии» евреи обходным пу­тем все еще неограниченно диктуют свою волю об­щественному мнению. Все-таки и в Англии мы ви­дим уже непрерывную борьбу между представителя­ми подлинно британских государственных интересов, с одной стороны, и защитниками еврейской мировой диктатуры — с другой.

Насколько острый характер зачастую принимают эти противоречия, впервые можно было видеть после войны в той разнице позиций в японском вопросе, ка­кая выразилась во взглядах английского правительст­ва, с одной стороны, и английской прессы, с другой.