Жемчужина востока - Хаггард Генри Райдер - Страница 6

• Предыдущая
• 6/54
• Следующая

– Согласен, когда стемнеет, я отведу вас на мое судно, которое отправляется два часа спустя после захода солнца с вечерним ветром, я буду сопровождать вас и в Тире сдам госпожу твою на руки ее отцу. А теперь здесь жарко и душно, на крыше же, окруженной высоким парапетом, из-за которого нельзя видеть тех, кто сидит или стоит на ней, никого нет. Пойдем туда, там нам будет лучше!

– Пойдем, если хочешь, только ты иди вперед, и если только вздумаешь крикнуть, то знай, что нож у меня всегда наготове!

– О, в этом я вполне уверен! К тому же, раз я дал слово, то не беру его назад! Будь что будет, но я останусь верен своему слову!

Наверху, действительно, было приятно, так как здесь имелся небольшой навес, служивший некогда для защиты часовых от зноя или непогоды.

Здесь было так хорошо, дышалось так свободно, что Рахиль, измученная и изнуренная всеми событиями этого дня, расположившись над навесом, вскоре заснула. Нехушта же, которая не соглашалась отдохнуть, стала вместе с Амрамом следить за тем, что делалось в городе, лежавшем у ног, словно пестрый движущийся ковер. Тысячи людей с женами и детьми сидели на площадях и улицах на земле и посыпали себе головы придорожной пылью и землей, точно в один голос воссылая к небу усердную мольбу, доходившую даже до слуха Нехушты и Амрама, в виде рокота волн во время прибоя.

– Они молят, чтобы царь остался жив! – сказал Амрам.

– А я хочу, чтобы он умер! – воскликнула ливийка.

Финикиянин только пожал плечами: ему было все равно, лишь бы дела торговли не пострадали от этого.

Вдруг толпа разразилась громким жалобным воем.

– Ирод умер или кончается! – сказал финикиянин. – Так как сын его еще младенец, то вместо него поставят над нами правителем какого-нибудь римского прокуратора с бездонными карманами, и я думаю, что ваш старик епископ был прав, когда говорил, что всем нам грозят беды и несчастия!

– А что сталось с ним и с остальными? – спросила Нехушта.

– Одни были затоптаны народом, других евреи побили камнями, а некоторые, без сомнения, успели спастись и, подобно вам, скрываются теперь где-нибудь!

Нехушта внимательно посмотрела на свою госпожу, которая спала крепким сном, опустив голову на тонкие бледные руки.

– Мир безжалостен и жесток к христианам! – проговорила она.

– Друг, он жесток ко всем, – отозвался Амрам, – если бы я рассказал тебе мою повесть, то даже ты согласилась бы со мной! – И он тяжело вздохнул. – Вы, христиане, имеете хоть то утешение, что для вас смерть – это только переход из мрака жизни к светлому бытию, и я готов верить, что вы правы… Госпожа твоя кажется мне болезненной и слабой. Больна она?

– Она всегда была слаба здоровьем, а тяжкое горе и страдания сделали над ней свое дело; мужа ее они убили полгода тому назад в Берите, а теперь ей пришло время разрешиться!

– Я слышал, что кровь ее мужа легла на старого Бенони: он предал его. Кто может быть так жесток, как еврей? Даже мы, финикияне, о которых говорят так много дурного, не способны на это. У меня тоже была дочь… но зачем вспоминать! – прервал он себя… – Так вот, видишь ли, я рискую многим, но все, что будет в моих силах, сделаю для твоей госпожи и для тебя, друг! Не сомневайся во мне, я не выдам, не обману. Слушай, мое судно малое, беспалубное, а большая галера уходит сегодня ночью отсюда в Александрию и зайдет в Тир и Ионну, на этой галере я устрою вам проезд, выдав твою госпожу за мою родственницу, а тебя за ее служанку. Мой вам совет отправляться прямо в Египет, где много христиан и есть христианские общины, которые примут вас на время под свою защиту. Оттуда твоя госпожа может написать своему отцу, и если он пожелает принять ее в свой дом, то она может вернуться к нему, в противном же случае она будет в безопасности в Александрии, где евреев не любят, и куда власть Ирода не достигает!

– Совет твой мне кажется хорошим! – сказала Нехушта. – Только бы моя госпожа согласилась!

– Она должна согласиться, у нее нет другого выбора. Ну, а теперь отпусти меня, до наступления ночи я вернусь за вами с запасом пищи и одежды и провожу вас на галеру. Да не сомневайся же, друг, неужели ты не можешь поверить мне?

– Нет, я верю, потому что должна тебе верить, но ты пойми, в каком мы положении и как невероятно найти истинного друга в человеке, которому я еще так недавно угрожала ножом!

– Забудем это, и пусть дальнейшее тебе покажет, можно ли мне верить. Спустись со мною вниз и запри дверь. Когда я вернусь, ты увидишь меня там на открытом месте, я буду с рабом и сделаю вид, будто у меня развязался мешок, а я стараюсь его завязать. Тогда ты сойди вниз и отопри!

После ухода Амрама Нехушта села подле своей госпожи и с тревогой ожидала возвращения финикиянина. «В случае, если Амрам выдаст, – думала она, – при мне остался мой нож, и я прежде, чем нас успеют схватить, заколю свою госпожу и себя». Пока же ей оставалось только молиться – и она молилась страстно и бурно, молилась не за себя, а за свою госпожу и ее ребенка, который, по словам пророчицы Анны, должен был родиться и жить. Но при мысли, что ее госпожа должна была умереть, Нехушта, закрыв лицо руками, горько заплакала, глотая слезы.

Медленно тянулось время до вечера, но никто не приходил тревожить несчастных женщин. Часа в три после полудня Рахиль проснулась: ее мучил голод, но у них не было другой пищи, кроме зерна в зернохранилище. Нехушта рассказала своей госпоже о том, как она порешила с Амрамом и как доверилась ему.

За час до заката Нехушта, не спускавшая глаз с открытого пространства перед воротами стены, увидала, как двое людей, один Амрам, а другой, очевидно, его раб, с узлами на голове, подходили к воротам. Вдруг узел у них развязался, и Амрам стал возиться около него, затягивая бечевку. Нехушта поспешила спуститься вниз и отомкнула дверь.

– Где же твой раб? – спросила она, впуская Амрама и принимая из его рук тяжелый узел.

– Он сторожит внизу, ты его не бойся, он человек верный. Но вы обе должно быть голодны, я принес вам пищи и вина. Вино подкрепит силы твоей госпожи, а ваша вера не воспрещает употребления вина. Здесь и одежды для обеих вас, закусив, вы можете сойти сюда и переодеться. А вот еще, кроме всего остального, и это! – И он подал Нехуште кошелек, полный золота. – Это для вас будет всего необходимее! – сказал он. – Ты не благодари меня, я дал тебе слово спасти вас, сделать для вас все, что могу, и сделаю. Когда-нибудь, когда для вас настанут лучшие дни, вы возвратите мне все это, а я могу ждать. Проезд на галере я взял для вас, только смотрите, не дайте никому заметить, что вы христиане: моряки думают, что христиане навлекают несчастье на суда. Теперь помоги мне нести вино и пищу наверх; госпожа твоя, верно, нуждается в подкреплении сил!

Минуту спустя они были уже на крыше.

– Мы хорошо сделали, госпожа, что доверились этому человеку! Смотри, он вернулся и принес нам все, в чем мы нуждались! – проговорила арабка.

– Да почит на нем благословение Всевышнего за то, что он делает для нас, беззащитных! – отвечала Рахиль, бросив полный благодарности взгляд на финикиянина.

– Пей и кушай, – сказал Амрам, – тебе нужны силы! – И он подвинул вино, мясо и другие вкусные блюда, принесенные им.

После госпожи поела и Нехушта, затем обе они возблагодарили Бога и выразили свою признательность этому доброму человеку, который так заботился о них. После этого обе женщины пошли вниз и переоделись: одна – в богатые одежды знатной финикийской госпожи, а другая – в белое одеяние с пестрыми каймами, присвоенное приближенным рабыням.

День начинал угасать, но они выждали, пока почти совершенно стемнело, и тогда только вышли на улицу, где их ожидал хорошо вооруженный раб. В сопровождении последнего обе женщины и Амрам направились к набережной, выбирая самые безлюдные улицы, так как теперь, когда народу стало известно, что болезнь Ахриппы смертельна, солдаты восстали против властей, проявляя во всем наглое своеволие, врывались в дома, брали, что хотели, убивали тех, кто противился им.

• Предыдущая
• 6/54
• Следующая