Перстень царицы Савской - Хаггард Генри Райдер - Страница 13
- Предыдущая
- 13/49
- Следующая
Пройдя еще немного по другому берегу, мы остановились и стали совещаться, так как теперь мы уже вступили на землю Фэнгов и нам предстояло совершить наиболее опасную часть нашего путешествия. Приблизительно в пятидесяти милях от нас вздымалась твердыня Мур, но, как я объяснил моим товарищам, вся трудность состояла именно в том, чтобы пройти эти пятьдесят миль. Мы призвали на совещание Шадраха, и по моему предложению он изложил все обстоятельства.
– Там, – сказал он, – вздымалась неприступная горная крепость Абати, во всю обширную равнину, являвшуюся бассейном реки, которую называли Эбур, населяли дикие Фэнги, чье войско состояло из десяти тысяч воинов и чья столица, Хармак, находилась прямо против каменного изображения их божества, которое тоже называлось Хармак.
– Хармак, то есть Хармакис, – бог зари. Существует какая-то связь между вашими Фэнгами и древними египтянами, или и те и другие происходят от одного корня, – торжествуя, перебил профессор.
– Позволю себе сказать, дорогой друг, – ответил Орм, – что вы, по-моему, уже говорили нам это в Лондоне, но археологией мы займемся позднее, если только доживем до этого времени. Пусть Шадрах продолжает.
– Этот город, население которого равнялось пятидесяти тысячам человек, – продолжал Шадрах, – стоит у входа в расщелину, по которой мы должны пройти, чтобы попасть в Мур.
Орм спросил, нет ли другой дороги в крепость, оттого что, насколько он мог понять, мы отправились в путь, спустившись в пропасть со скалы.
Шадрах ответил, что все это так, но что, хотя верблюдов и их ношу и удастся спустить вниз, поднять их вверх будет невозможно, потому что у Абати нет подходящих веревок, и оттого еще, что само строение скалы не позволит сделать это.
Далее он спросил, нет ли окружной дороги, нельзя ли проникнуть в Мур с другой стороны горной цепи. Шадрах ответил, что такой проход существует в восьми днях пути. Но только в это время года он непроходим, так как в этом направлении позади гор Мур имеется большое озеро, откуда берут начало оба рукава реки Эбур, между которыми лежит долина, населенная Фэнгами. Теперь это озеро вышло из берегов от дождей и превратило все окружающее его пространство в непроходимую топь.
Орм, все еще не удовлетворенный этими ответами, спросил, не можем ли мы, бросив верблюдов, подняться вверх по скале, с которой спустилось наше посольство. На это последовал ответ, который подтвердил и я, что, если наше приближение будет замечено и если нам окажут помощь сверху, это возможно при том условии, что мы бросим всю поклажу.
– Принимая во внимание, что мы везем с собой и зачем мы привезли все это издалека, не приходится даже говорить об этом, – сказал Орм. – Поэтому, Шадрах, скажи нам, как же мы проберемся мимо Фэнгов и войдем в Мур?
– Есть только один способ, о сын Орма: нам придется скрываться днем и идти ночью. Завтра вечером Фэнги справляют большой праздник весны в своей столице Хармак, а на рассвете следующего дня совершают жертвоприношение своему идолу. Но после захода солнца они едят, пьют и веселятся, и тогда они обычно снимают с постов стражу, чтобы стражи тоже могли участвовать в празднестве. Поэтому я так рассчитал наш путь, чтобы мы пришли сюда в самую ночь празднества, которую я определил по луне, и надеюсь, что нам удастся в темноте проскользнуть мимо Хармака, а на рассвете быть уже в расщелине, по которой прямая дорога ведет в Мур. Более того, я хочу дать знак моим соплеменникам, что мы близко, чтобы они могли приготовиться и помогли нам, если это будет нужно.
– Каким образом? – спросил Орм.
– Я зажгу камыши, – и он указал на огромное количество мертвых, высохших камышей, окружавших нас, – как я условился с моим народом, когда покидал Мур много месяцев тому назад. Фэнги, увидев пламя, подумают, что это дело рук какого-нибудь рыбака.
Орм пожал плечами и сказал:
– Хорошо, друг Шадрах, ты знаешь эти места и народ, который живет здесь, а я их не знаю, так что нам приходится делать то, что ты нам советуешь. Но скажу тебе теперь же, что твой план кажется мне чрезвычайно опасным.
– Он опасен, – ответил тот и добавил с насмешкой: – Но я думал, что вы, чужестранцы, не трусы.
– Трусы! Ах ты, собачий сын! – вспылил Хиггс. – Как ты смеешь так разговаривать! Видишь вот этого человека? – И он указал на сержанта Квика, который стоял во весь свой рост тут же и мрачно наблюдал эту сцену, понимая почти все, что происходило, – так вот, он, по положению младший среди нас, слуга (здесь сержант поклонился), но в его мизинце куда больше смелости, чем в тебе и во всех Абати, вместе взятых!
Сержант снова поклонился и пробормотал сквозь зубы:
– Надеюсь, что так, сударь, хотя ни за что нельзя ручаться.
– Ты говоришь дерзкие слова, о Хиггс, – ответил Шадрах нагло, потому что, как я уже, кажется, говорил, он ненавидел профессора, который предчувствовал, что Шадрах плут, и всячески допекал его своим острым языком, – но если Фэнги захватят нас, тогда мы узнаем правду.
– Прикажете расшибить ему башку, сударь? – спросил Квик задумчивым голосом.
– Стойте смирно, прошу вас, – прервал его Орм. – У нас и так достаточно хлопот. Можете рассчитаться с ним, когда нам удастся попасть в Мур.
Потом он повернулся к Шадраху и сказал:
– Друг, теперь не время препираться. Ты проводник нашего отряда, веди нас куда хочешь, но помни, что если дело дойдет до сражения, мои товарищи выбрали меня начальником. Не забудь еще вот чего: в конечном итоге тебе придется дать отчет твоей владычице, той, которую, как сказал мне доктор, зовут Вальда Нагаста, Дочь Царей. А теперь довольно слов; мы пойдем тогда, когда ты захочешь и куда ты захочешь. Ответственность да падет на твою голову.
Абати выслушал его и поклонился. Потом он повернулся, бросив полный ненависти взгляд на Хиггса, и ушел.
– Лучше было бы, если бы мне позволили расшибить ему башку, – разговаривал сам с собою Квик. – Это принесло бы ему большую пользу, а нас избавило бы от многих неприятностей, оттого что, правду сказать, не верю я этому метису.
Потом он отправился осмотреть верблюдов и ружья, а мы вошли в наши палатки, чтобы поспать немного. Сам я почти не спал, потому что меня тревожило злое предчувствие. Я знал, как трудно попасть в Мур по какой-либо другой дороге, хотя бы по той, по которой я оставил его, особенно принимая во внимание, что с нами были тяжело нагруженные верблюды, – и все же я сильно опасался за исход попытки проскользнуть в темноте мимо диких Фэнгов.
Мне представилось, что Шадрах настаивал на этом пути из чистого упрямства, чтобы только не согласиться с нами, англичанами, которых он ненавидел всей душой, или, быть может, имея какую-либо другую темную и тайную цель Как бы то ни было, мы были в его власти. Я не хотел быть проводником, оттого что вышел из Мура по другой дороге, ночью, а попал туда, будучи без сознания. Без сомнения, если бы я попытался повести наш отряд, и Шадрах, и все остальные Абати просто дезертировали бы, бросив нас, верблюдов и весь багаж. Они могли быть спокойны, что нам не придется обвинять их за их поступок перед их правительницей.
Перед самым заходом солнца Квик пришел сказать мне, что верблюды готовы.
– Мне все это не слишком нравится, доктор, – сказал он, помогая мне сложить мои вещи, – вы знаете, я не верю этому Шадраху. Товарищи называют его Кошкой – по-моему, как раз подходящее прозвище для него. Как раз теперь он показал свои когти. Он всей душой ненавидит нас всех и очень хотел бы вернуться в свой Пур или Мур, потеряв нас по пути туда. Вы, вероятно, видели, как он взглянул на профессора. О, мне очень хотелось бы, чтоб капитан позволил мне расшибить ему башку! Я уверен, что атмосфера здорово прочистилась бы.
Случилось так, что башку Шадраху все же расшибли, хотя сделали это другие руки. Вот как это произошло. Согласно его распоряжению зажгли камыши, чтобы часовые Абати могли увидеть сигнал, хотя теперь я вполне убежден, что сигнал этот предназначался не для их глаз. Потом мы отправились в путь при свете звезд, идя по какой-то полуразрушенной и, по-видимому, очень древней дороге.
- Предыдущая
- 13/49
- Следующая
