Лейденская красавица - Хаггард Генри Райдер - Страница 94

• Предыдущая
• 94/95
• Следующая

Принц кивнул головой.

– Знаю. Красный Мартин – Голиаф и молодец. Что им нужно?

– Точно не знаю, – сказал секретарь с улыбкой, – но они привезли с собой рыбную тележку: фрис вез ее, впрягшись в дышло, как лошадь, а герр ван-Гоорль подталкивал сзади. Они говорят, что в тележке боевые запасы для службы отечеству.

– Почему они не отвезли их бургомистру или еще кому-нибудь из властей?

– Не знаю, ваше высочество, они объявили, что передадут то, что привезли, только вашему высочеству.

– Уверены вы в этих людях, граф? Вы знаете, – прибавил он, улыбаясь, – мне приходится быть осторожным.

– Вполне уверен, их многие знают здесь.

– В таком случае, пришлите их, может быть, они имеют что-нибудь сообщить.

– Ваше высочество, они желают ввезти и тележку.

– Пусть ввезут, если она пройдет в дверь, – отвечал принц со вздохом, так как его мысли были далеко от почтенных граждан с их тележкой.

Большая двойная дверь растворилась, и появился Красный Мартин, не такой, каким он был после осады Гаарлема, а каким был всегда: аккуратно одетый и с бородой еще длиннее и рыжее, чем прежде. В эту минуту он был занят странным делом: через его грудь проходила широкая лошадиная подпруга, прикрепленная к оглоблям, и с помощью нее он вез тележку, покрытую старым парусом. Груз, должно быть, был тяжел, так как, несмотря на всю силу Мартина и помощь Фоя, тоже не слабого, толкавшего тележку сзади, они с трудом перекатили ее колеса через маленький порог при входе в комнату.

Фой затворил двери; затем тележку вывезли на середину комнаты; здесь Фой остановился и поклонился. Картина была до того странная и необъяснимая, что принц, забыв на минуту свои заботы, рассмеялся.

– Вам смешно, ваше высочество? – спросил Фой несколько горячо, вспыхнув до корней своих белокурых волос, – но когда вы выслушаете нашу историю, я уверен, вы перестанете смеяться.

– Мейнгерр Фой ван-Гоорль, – сказал принц серьезно и вежливо, – будьте уверены, что я смеялся не над такими храбрыми людьми, как вы и ваш слуга, Мартин-фрис, над теми людьми, которые могли выдержать натиск испанцев в литейной башне, которые вырвались из Гаарлема и сумели захватить одного из дьяволов армии дона Фредерика. Мне показался смешон ваш экипаж, а не вы. – Он слегка поклонился сначала одному, потом другому.

– Может быть, его высочество думает, что человек, исполняющий работу осла, и сам должен быть ослом! – проговорил Мартин, и принц снова засмеялся шутке.

– Ваше высочество, я на минуту попрошу вашего внимания и не по пустому делу, – заговорил Фой. – Ваше высочество, может быть, слыхали о некоем Гендрике Бранте, умершем в тюрьме инквизиции?

– Вы говорите о золотых дел мастере и банкире, которого считали за богатейшего человека во всех Нидерландах?

– Да, ваше высочество, о том, чье богатство исчезло.

– Да, помню, исчезло… Говорили, впрочем, что кто-то из наших соотечественников бежал с этим богатством… – Он снова вопросительно взглянул на парус, покрывавший тележку.

– Вам передали это совершенно верно, ваше высочество, – продолжал Фой, – Красный Мартин, я и лоцман, убитый впоследствии, увезли богатство Гендрика Бранта с помощью женщины, жившей на островах, тетушки Марты, прозванной Кобылой, и спрятали его в Гаарлемском озере, где и нашли его после нашего бегства из Гаарлема. Если вам будет угодно узнать как, я расскажу вам впоследствии: это длинная история. Эльза Брант была также с нами…

– Она единственная дочь Гендрика Бранта, стало быть, наследница всего состояния? – перебил принц.

– Да, ваше высочество, и моя невеста…

– Я слышал об этой девице и поздравляю вас… Она в Лейдене?

– Нет, ваше высочество, все ужасы, пережитые ею во время осады Гаарлема, и многое, случившееся с ней лично, подорвали ее физические и нравственные силы, поэтому когда испанцы грозили в первый раз осадой нашему городу, я отправил ее и матушку в Норвич, где они могут спать спокойно.

– Вы поступили очень предусмотрительно, герр ван-Гоорль, – со вздохом ответил принц, – но сами вы, по-видимому, остались?

– Да, мы с Мартином подумали, что долг обязывает нас дождаться конца войны. Когда Лейден освободится от испанцев, тогда и мы поедем в Англию, но не раньше.

– Когда Лейден освободится от испанцев… – Принц снова вздохнул и прибавил: – Оба вы, молодой человек, заслуживаете моего уважения, однако я опасаюсь, что при подобном положении дел, ювфроу в конце концов не будет почивать совершенно беззаботно в Норвиче.

– Каждый из нас должен нести свою долю бремени, – грустно ответил Фой. – Я буду сражаться, она не будет спать.

– Я предвидел, что иначе не может рассуждать человек, в свое время и сражавшийся, и не спавший… Будем надеяться, что скоро наступит время, когда вам обоим можно будет отдохнуть вместе… Доканчивайте ваш рассказ.

– Конец близок. Сегодня утром мы прочли вашу прокламацию на улицах и из нее точно узнали то, о чем слышали прежде: что вы сильно нуждаетесь в деньгах для морской войны и защиты Лейдена. Услыхав, что вы еще в городе и считая вашу прокламацию за призыв и ясное приказание, которых мы ждали, мы привезли вам богатство Гендрика Бранта. Оно в этой тележке.

Принц поднес руку ко лбу и отступил на шаг.

– Вы не шутите, Фой ван-Гоорль? – спросил он.

– Нисколько, уверяю вас.

– Но постойте, вы не можете распоряжаться этим богатством: оно принадлежит Эльзе Брант.

– Нет, ваше высочество, я по закону могу распоряжаться им, так как отец мой был назначен Брантом его наследником и душеприказчиком, а я унаследовал его права. Кроме того, хотя известная доля назначена Эльзе, она желает – ее письменное, засвидетельствованное заявление при мне, – чтобы все деньги до последнего дуката пошли на нужды отечества по моему усмотрению. Отец ее, Гендрик Брант, всегда был того мнения, что его состояние в свое время пойдет на пользу его родины. Вот копия завещания, в котором он выражает волю, чтобы мы употребили его деньги «на защиту нашей страны, на борьбу за свободу веры и на уничтожение испанцев, каким же образом и когда – это нам укажет Господь». Передавая мне это завещание, он сказал: «Я уверен, что тысячи и десятки тысяч моих соотечественников будут жить, благословляя золото Гендрика Бранта». Думая так же и в убеждении, что Бог, надоумив его, в свое время укажет и нам свою волю, мы поступали согласно его воле и ради сохранения сокровищ были готовы идти на смерть и пытку. Теперь, как предрек Брант, наступило время, теперь мы понимаем, зачем все так случилось и зачем мы, я и этот человек, остались в живых. Мы предоставляем вам все сокровища в целости, до последнего флорина, не взяв и суммы, завещанной из этого богатства Мартину.

– Вы шутите! Вы шутите! – повторял принц.

По знаку Фоя Мартин подошел к тележке и снял парусину, при этом обнаружилось пять покрытых грязью бочонков с маркой Б на каждом из них. Тут же наготове лежали молоток и долото. Положив оглобли тележки на стол, Мартин влез в тележку и несколькими сильными ударами молотка выбил дно первого попавшегося под руку бочонка. Под дном показалась шерсть, Мартин снял ее – не без опасения в душе, как бы не произошло какой-нибудь ошибки, – и затем, не имея терпения дольше ждать, высыпал содержимое бочонка на пол.

Это оказался бочонок, заключавший драгоценные камни, в которые Брант, предвидя смутное время, постепенно превращал свое крупное недвижимое имущество. Теперь они сверкающим ручьем, переливаясь красными, зелеными, белыми и голубыми огнями, полились из заржавевших от сырости ящиков (кроме драгоценных жемчугов, заключенных в плотно закупоренной медной шкатулочке) и со звоном рассыпались по полу.

– Кажется, драгоценных камней всего один бочонок, – сказал спокойно Фой, – в других, более тяжелых, золотые монеты. Вот, ваше высочество, опись, сверившись с которой вы можете убедиться, что мы ничего не утаили.

Но Вильгельм Оранский не слушал его, он смотрел на драгоценности и говорил про себя:

– Корабельный флот, войско, запасы, средства для подкупа сильных и приобретения помощи, свобода, богатство, счастье для Нидерландов, вырванных из когтей испанцев! Благодарю Тебя, Господи, направившего сердца людей к спасению нашего народа от грозной опасности…

• Предыдущая
• 94/95
• Следующая