Философия силы - Филаретов Петр Геннадьевич - Страница 2

Прошло уже много лет с той моей школьной поры и нет уже со мной моего самого лучшего в мире отца, но перед глазами очень часто в своей памяти я вижу картину, когда мой отец в качестве тренера по боксу «ставит» мой удар на боксерских лапах… И я, пятилетний малыш, в непропорционально больших по сравнению с моим ростом взрослых боксерских перчатках со всей своей детской «дури», что есть силы пытаюсь молотить руками по боксерским тренировочным лапам на руках отца, отчаянно пытаясь понравиться ему и доказать, что я тоже мужчина, хотя и пока очень маленький. Я вижу его любящие глаза, его огромные сильные плечи и слышу его слова, которые буду помнить всю жизнь: «Сын, к другим не задирайся, но и себя в обиду не давай». Именно эти слова стали для меня впоследствии и до сих пор железным правилом для всех ситуаций в моей жизни.

Когда я жил в родительском доме, в круг моих обязанностей, помимо всего прочего, входил уход за домашними животными, а именно, за крупно рогатым скотом. Рано утром я выводил их из сараев на зеленый лужок, поил водой, присматривал за ними, а вечером загонял их обратно в подсобные помещения. Нашим семейным любимцем был бык по прозвищу Мишка. Мишке было три года, цвета он был черного и весил около трехсот килограммов. Как любой здоровый хорошо откормленный бычок, Мишка любил «порезвиться»: то цепь порвет, которой его привязывают в сарае, а то и дверь вышибет вместе с косяком.

Однажды утром, я, как обычно зашел в сарай и увидел разорванную цепь на том месте, где обычно находился Мишка. Сам рогатый любимец нашей семьи стоял в дальнем углу сарая, мерно пожевывая сено, и всем своим видом показывал, что он сегодня явно не в духе. Но меня, откровенно говоря, это мало заботило. Так как, если бы я не вывел его вовремя на лужок с остальными коровами, то получил бы хорошую «трепку» от родителей. А поскольку условия моей жизни в родительском доме были почти спартанскими, то в лучшем случае меня бы могли «пилить» за этот проступок весь день, а в худшем – могли бы лишить возможности провести очередную тренировку с «железом». Поэтому, не долго думая, я подошел в плотную к Мишкиной морде, крепко ухватился за его рога обеими руками и резкими рывковыми движениями в направлении «на себя» решил дать понять бычку, что ему пора на лужок пощипать травку. В то время мне было пятнадцать лет и, помимо «железа», я также увлеченно занимался легкой атлетикой и любил марафонские дистанции. В связи с этим увлечением, избытком мышечной массы в то время я не «страдал» и при росте два метра весил не более семидесяти пяти килограммов, как говорится в народе – два метра сухостоя. Мишка сначала упирался несколько минут, а затем, видимо решив показать свой норов, резко в буквальном смысле слова «попер» на меня словно бульдозер. Это меня очень разозлило. Я стал думать о дальнейших действиях по отношению к бычку, поскольку нужно было брать контроль над этой ситуацией. И тут мне на память пришли полузабытые детские воспоминания о моем дедушке по линии отца (Филаретове Петре Васильевиче), а точнее о том дне, когда дедушка один без помощников забил на мясо огромного быка. В то время мне было семь или восемь лет, но я хорошо помню как на моих, испуганных всем происходящим, детских глазах, дед взял увесистую кувалду, подошел к бычьей морде и, хорошенько размахнувшись, ударил ей быку прямо в лоб. У быка подкосились передние копыта, и он рухнул на колени, а Петр Васильевич, не мешкая, ухватился за его рога и, что есть мочи вывернул бычью голову справа налево. Послышался сильный хруст и бык рухнул как подкошенный на правый бок, а дальше родители, прикрыв мне ладонями глаза, отвели в дом, чтобы я не видел как будут разделывать бычью тушу (видимо, чтобы не травмировать дальнейшим происходящим мою детскую психику).

Именно эти воспоминания молниеносно пронеслись в моем сознании, когда Мишка напирал на меня, сдвигая моими ступнями разбросанное на полу сарая сено, и все это происходящее напоминало мне уборку снега «Кировцем» на дороге, при этом я исполнял роль убираемого снега, а Мишка – роль убирающего с дороги снег «Кировца».

И вот сейчас мне бы хотелось более подробно описать те ощущения, которые испытал я в тот момент моего противостояния быку. Наиболее ярко я запомнил ощущение внезапно накатившей ярости по отношению к этому рогатому «тарану», запомнил свои огромные лошадиные мурашки, вызванные диким выбросом адреналина, которые, двигаясь волной от спины к голове, стянули кожу затылка. Перед собой я видел эту самодовольную мохнатую и рогатую морду, тупые спокойные глаза – и весь его вид как бы говорил мне: куда ты, мол, дергаешься, пушинка…

В этот момент во мне: в моем сознании, в моей психике пятнадцатилетнего подростка произошел какой-то внутренний щелчок. Как будто сработал некий детонатор силы духа, и он взорвал всю мою ярость, всю мою агрессию по отношению к этому огромному, мохнатому и тупому куску мяса с рогами, пытающемуся впечатать меня спиной в противоположную стену сарая. Я заорал прямо в его бычью морду, что-то вроде: «Пошел ты на…, урод рогатый!», – и всей своей силой, всем своим весом, всей своей «дурью» я «вложился» в выкручивание бычьей шеи за рога справа налево. Пол задрожал. Я по инерции упал на шею, лежащего на полу сарая, на правом боку быка и, слава богу, увернулся от дернувшегося мне в лицо копыта отчаянно лягающегося животного, не понимающего, что же с ним произошло и судорожно пытающегося встать в исходное положение на все свои четыре копыта.

Этот случай как нельзя лучше помог мне открыть для себя простую истину, смысл которой впоследствии был заложен в основу моей авторской «Школы Силы Петра Филаретова»: «Не всегда все решает масса и визуальный объем – все решает сила Духа и, затем, как следствие силы Духа, срабатывает сила физическая!». И суть истинного силового атлетизма все-таки в том, чтобы сделать себя сильным духом и телом, а не тупо и до безобразия «раздуть» свое туловище различными фармакологическими препаратами стероидного происхождения!

На мое пятилетие мои родители подарили мне первые в моей жизни гантели. Они весили по пять килограммов каждая и для того чтобы мне разрешили ими заниматься, со мной провели так называемый инструктаж по технике безопасности. Отец сказал мне: «Петр, две гантели одновременно для твоих упражнений пока многовато, поэтому занимайся одной, но двумя руками (как маленькой штангой)». С точки зрения родителей логика была идеальная, ведь в пять лет я весил двадцать килограммов, а две мои гантели вместе десять килограммов, то есть половину моего веса! Не могли же мои родители на самом деле позволить своему ребенку заниматься тяжестями, равными половине его собственного веса. Я, конечно же, согласился и какое-то время даже делал так, как мне говорили, но затем все-таки своя собственная точка зрения на этот счет показалась мне более убедительной. По утрам мы с папой делали зарядку и в конце неё, дело доходило до упражнений с гантелями. Глядя на папу, мне становилось по-детски завидно, ведь он занимался одновременно двумя гантелями по десять килограммов каждая, а я двумя руками одной пятикилограммовой. Мне было и не удобно, и не интересно. Мне хотелось доказать отцу, со всей своей детской наивностью, что я уже большой и сильный как и он и тоже могу заниматься с двумя гантелями сразу.

Однажды, как любой нормальный ребенок решивший нарушить родительские запреты, я выждал время, когда никого не было дома. Выкатил из-под своего детского дивана две любимые гантельки. Сделав предварительно разминку (как меня учил папа), серьезно приступил к «железной» работе. И вот тут можно смело поставить точку начала отсчета в моей богатырской карьере. Именно эти две красивые хромированные пятикилограммовые гантели открыли для меня путь в мир силы железа. Я навсегда запомнил свой детский восторг от их сверкающего вида и то фантастическое и неземное ощущение разогретых и наполненных кровью своих детских, едва различимых в зеркале комочков бицепсов!