Дитя из слоновой кости - Хаггард Генри Райдер - Страница 37

• Предыдущая
• 37/39
• Следующая

Оставшиеся триста пятьдесят человек стали по местам как греки, защищавшие Фермопилы.

Впереди стоял я со своими стрелками, которым были розданы все оставшиеся патроны (по восьми на человека). За нами стояли в четыре ряда воины, вооруженные саблями и копьями, под начальством Харута.

Позади них, вблизи ворот, ведущих во второй двор храма, находилось пятьдесят отборных людей под командованием Рэгнолла, которые должны были в критический момент сделать попытку спасти Хранительницу Дитяти. Я забыл упомянуть, что Рэгнолл был дважды ранен при отчаянной защите укреплений: в плечо и бедро.

Когда все было готово и люди утолили жажду из больших кувшинов, стоявших вдоль стен двора, пламя начало пробиваться сквозь массивные деревянные ворота.

Это случилось не ранее, чем через добрых полчаса после того, как они были подожжены.

Наконец они обрушились под ударами извне. Но проход оставался загроможденным грудой камней, набросанных нами после закрытия ворот. Черные кенда разгребали их руками, палками и копьями.

Это было не легко, так как мы поражали их копьями и избивали камнями. Но мертвые и раненые оттаскивались в сторону, а на их место вставали другие.

В конце концов проход был очищен.

Тогда я отослал копейщиков назад на свои места и приготовился выполнить свою роль.

Ждать пришлось недолго. С громкими криками толпа черных кенда бросилась в проход.

Едва они появились во дворе, я скомандовал стрелять, и пятьдесят пуль полетело им навстречу с расстояния всего в несколько ярдов.

Они повалились кучами, как скошенный хлеб. Мы быстро зарядили ружья и ждали новой атаки.

Снова появились враги, и снова повторилась ужасная сцена.

Ворота и тоннель были загромождены павшими.

Чтобы возобновить атаку, врагам пришлось убирать их под нашим огнем (стреляли я, Ханс и несколько лучших стрелков).

Так продолжалось до тех пор, пока мы не истратили последние патроны. Тогда мои люди отошли назад, дав возможность Харуту и его отряду занять наши места, и сменили уже бесполезные ружья на копья и сабли.

В продолжение получаса или более продолжалась ужасная борьба.

Бой происходил в очень узком месте, и черные кенда были не в состоянии пробиться сквозь копья наших бойцов, защищавших свою жизнь и святилище своего бога. Наконец враги отступили, дав нам возможность убрать в сторону убитых и раненых и утолить жажду, так как стояла невыносимая жара.

Вдруг в воротах показался огромный слон Джана, подгоняемый сзади уколами копий. Он быстро шел вперед, сметая на своем пути защитников храма, как будто это была сухая трава, и сокрушая все хоботом, на котором висели железные шары. Удары копьями были для него не более, чем укусы комаров.

Он, трубя, шел вперед, а за ним потоком катились черные кенда, на которых наши копейщики обрушились с двух сторон.

В это время я в сопровождении Ханса возвращался со второго двора, куда ходил проведать раненого в третий раз Рэгнолла. Найдя к своей великой радости его рану неопасной, я спешил вернуться к сражающимся, и вдруг увидел дьявола Джану, несущегося прямо на меня, разрезавшего на две части толпу вооруженных людей, как нос гонимого бурей корабля разрезает воду.

Сказать правду, я, несмотря на нелюбовь к излишнему риску, обрадовался при виде его.

Даже возбуждение от продолжительного сражения не могло уничтожить во мне чувства стыда, которое я испытал, промахнувшись по этому животному четыре раза подряд на расстоянии сорока ярдов.

– Теперь, Джана, – думал я, испытывая нечто вроде радостной дрожи, – теперь я смою свой позор. На этот раз я не промахнусь, иначе это будет моим последним промахом в жизни.

Джана несся вперед, вертя железными шарами перед собой, от которых воины бежали направо и налево, очищая между ним и мною пространство.

Для большей верности (я немного дрожал от усталости) я стал на правое колено, опершись на левое локтем, и прицелился в шею животного.

Когда оно было шагах в двадцати от меня, я выстрелил, но попал не в Джану, а в хромого жреца, исполнявшего обязанности магута, сидя на шее слона несколько выше места, куда я метил.

Да! Я попал ему в голову, которую разбил как яичную скорлупку, и он бездыханным свалился на землю.

В отчаянии я снова прицелился и выстрелил.

На этот раз нуля попала в конец левого клыка Джаны, от которого отлетел осколок.

Последняя надежда погибла.

У меня даже не оставалось времени подняться и бежать.

Я так и остался на коленях, ожидая конца.

В одно мгновение огромное животное очутилось почти надо мной и, открыв рот, подняло хобот.

Вдруг я услышал голландское проклятие и увидел Ханса, почти всунувшего в рот Джане конец моего второго ружья.

Грянул выстрел, за ним другой. Через миг огромный хобот обвился вокруг Ханса и, завертев его в воздухе, бросил футов на тридцать-сорок в сторону.

Джана зашатался, словно собираясь упасть, но удержался, покачнулся вправо, прошел, спотыкаясь, несколько шагов, минуя меня, и остановился.

Я повернулся, сел на землю и смотрел, что будет дальше.

Сперва я увидел Рэгнолла, бежавшего с ружьем. Он дважды выстрелил в голову животного, но оно не обратило на это никакого внимания.

Потом я увидел его жену, Хранительницу Дитяти, вышедшую из портала второго двора в сопровождении двух жриц, со статуей Дитяти из слоновой кости в руках. Все они были одеты так же, как и в утро жертвоприношения.

Она совершенно спокойно шла вперед, устремив свои большие глаза на Джану.

По мере ее приближения животное начало проявлять беспокойство. Повернув голову, оно подняло хобот и, вытянув его вдоль спины, схватило за лодыжку царя Симбу, неподвижно сидевшего в своем кресле. Медленно оно стащило Симбу с кресла. Он упал около левой передней ноги животного. Потом оно обвило хоботом тело беспомощного человека (я до сих пор не могу забыть выражения его полных ужаса глаз) и завертело его в воздухе, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее, пока блестящие цепи на груди жертвы не превратились на солнце в одно сплошное серебряное колесо. Потом оно швырнуло его на землю, где бедный царь лежал безжизненной массой, потерявшей человеческий вид.

Хранительница Дитяти бесстрашно остановилась перед животным-богом. Ее спутницы остались позади.

Рэгнолл прыгнул вперед, желая увлечь ее в сторону, но целая дюжина людей удержала его, не знаю, с целью ли спасти его жизнь, или по какой-нибудь другой причине.

Джана смотрел на Хранительницу Дитяти, она смотрела на Джану. Потом он яростно закричал и, выхватив Дитя из слоновой кости из ее рук, завертел его в воздухе и разбил о камни, как Симбу. Древняя статуя, пережившая много веков, разлетелась на тысячу мелких кусочков.

При виде этого белые кенда издали великий стон, женщины, сопровождавшие Хранительницу, разорвали на себе одежды, стоявший вблизи Харут в беспамятстве упал на землю.

Еще раз закричал Джана, потом медленно опустился на колени и, трижды ударив о землю хоботом, как бы являя этим покорность прекрасной Хранительнице, стоявшей перед ним, задрожал всем своим могучим телом и пал мертвым!

Битва прекратилась. Черные кенда стояли в оцепенении.

– Бог умер! – крикнул голос. – Царь умер! Джана убил Симбу, и сам убит! Дитя разбито! Бегите, черные кенда! Бегите, ибо боги умерли, и земля ваша стала землею призраков.

Со всех сторон эхом раздавался стон: «Бегите, черные кенда, ибо боги умерли!»

Они повернулись и бежали как тени, унося с собой раненых. Никто не пытался остановить их.

Через полчаса ни одного из них, за исключением тяжело раненных и умирающих, не оставалось во дворе храма. Все они бежали.

Сражение окончилось.

Сражение, которое казалось поражением, было выиграно!

x x x

Я поднялся на ноги и увидел Рэгнолла.

Он прыгнул по направлению к своей жене и стал перед ней.

– Люна! – воскликнул он.

Облокотившись на плечо одного из белых кенда, я подошел к ним, так как любопытство превозмогло мою слабость.

• Предыдущая
• 37/39
• Следующая