Память сердца - Хадсон Дженис - Страница 27

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая

В настоящее время он, судя по всему, выбрал руку великолепной блондинки, и это причиняло Дженни боль.

Бретт, подняв глаза и увидев ее выходящей из машины, мгновенно изменился и стал серьезным. В данном случае такая серьезность была добрым знаком. Сейчас, глядя на Бретта, никак нельзя было сказать, что он влюблен в другую женщину, и у Дженни отлегло от сердца.

Слегка замешкавшийся Бретт взял себя в руки и решительно повел блондинку навстречу Дженни. Даже со стороны было заметно, что он сам себе хочет что-то доказать. Подойдя, он отстранился от спутницы и, обняв Дженни за талию, сказал:

– Хочу познакомить тебя с моим литературным агентом Грейс Уорен. Грейс, это Дженни Франклин.

Дженни охотно пожала руку Грейс, которая, благосклонно улыбаясь, ответила. Впрочем, глаза мисс Уорен остались холодными.

– Рада познакомиться с вами.

– Взаимно, Дженни. Кажется, вижу вас не впервые.

Дженни восхитилась ее выдержкой и уравновешенностью. Грейс еще раз улыбнулась и, сев за руль сияющего спортивного авто, нажала на газ, может быть, чуть резче, чем следовало. Дженни успела заметить брошенный в ее сторону взгляд, скрытый темными стеклами очков, и задумчиво посмотрела вслед выезжающей на улицу машине.

– Она очень красива, – произнесла Дженни.

– Согласен. Ты тоже.

Она с любопытством покосилась на Бретта:

– Сравниваешь?

– Она моя сотрудница, Джен. Мы работаем вместе долгое время и успели подружиться. Но это все, что между нами было и будет впредь. Я ответил на твой вопрос? – Его голос звучал мягко, а в уголках глаз затаились искорки смеха.

Трудно было представить себе мужчину, который видел в такой сногсшибательной женщине, какой была Грейс Уорен, только лишь коллегу, но Дженни заранее знала, что если не примет объяснения Бретта сразу и бесповоротно, то сойдет с ума. Тем более, что он сразу же отошел от Грейс и обнял ее, причем сделал это явно демонстративно.

– Вполне. – К Дженни вернулась беззаботная улыбка.

Бретт тоже улыбнулся и прижался губами к ее щеке.

– Вот и здорово. – Он опять поцеловал Дженни, и она, ощутив его горячее дыхание возле своего уха, почувствовала внезапно нахлынувшую дрожь от макушки до самых пяток. Бретт шутливо застонал: – Только не смотри на меня таким взглядом посреди тротуара.

Дженни уже забыла и о прекрасной блондинке, и вообще обо всем. Она знала только одно: он, Бретт Мак-Кормик, хочет ее, Дженни Франклин.

– А какой у меня взгляд?

– Приблизительно так умирающий с голоду смотрит на гамбургер.

– Кстати, об обеде, – вспомнила Дженни и пошла назад, к своему «монте-карло».

Бретт посмотрел ей вслед. На заднем сиденье виднелись пакеты внушительных размеров.

– Это что?

– Ужин, – невинно ответила Дженни. – Я собираюсь приготовить ужин. Интересно?

Брови Бретта поднялись.

– Более чем. Особенно результат сего процесса.

– В таком случае что ты скажешь о спагетти как основной составляющей?

Бретт стоял у открытой двери машины и изумленно обозревал две огромные упаковки макарон.

– Послушай, ты ведь не собираешься устроить званый ужин для всего комплекса?

– Только для тебя. Здесь еще французский хлеб, готовый салат и мороженое.

– Я уже чувствую волчий аппетит.

– То есть ты хочешь сказать, что писал свой роман так вдохновенно, что забыл пообедать?

– Пообедать я действительно забыл, лихорадочно соображая, о чем писать вообще.

– Весьма патетично. Слезы наворачиваются на глаза огромными каплями.

Они поднялись наверх. Пока Дженни переодевалась, Бретт отправился на кухню разбираться с пакетами. Он хотел сразу же рассказать Дженни о возможной поездке в Нью-Йорк и Чикаго, но удержался, сам не зная почему.

Не зная? Бретт задумался. Черта с два не зная! Его сдерживал элементарный страх. Предложив Дженни поехать вместе, он программировал туманно-далекое будущее и связывал себя на довольно большой отрезок времени по рукам и ногам. Предложить это означало бы признаться: он хочет, чтобы Дженни вошла в его жизнь не менее чем на два месяца.

И чтобы он, проводивший с одной и той же женщиной не более двух ночей, сумел выдержать такой срок? Бретт просто не мог в это поверить. И чем больше он пугался этой мысли, тем сильнее хотел, чтобы Дженни пробыла с ним хотя бы до ноября.

Соус, приготовленный Дженни для спагетти, был замечательным. Он распространял аромат по всей квартире, щекотал нос, возбуждал необузданный аппетит… Создавалось впечатление, что Бретт не ел целую неделю. Когда зазвонил телефон, он с виноватой улыбкой тянулся за очередной порцией. Дженни подошла, чтобы ответить, и Бретт, пользуясь случаем, набил рот до отказа.

Он быстро прожевал спагетти и блаженно уставился на вернувшуюся через несколько минут Дженни:

– Хорошие новости?

– Да! В деловом Сити появился новый клиент. По рекомендации. Мне придется поработать с ним завтра вечером.

– Что? Прямо в Сити и вечером?

Дженни мягким движением стерла с его руки капельку соуса.

– Ты что, не знаешь, что даже Сити небезопасен поздними вечерами, особенно для одиноких женщин?

– Слышала, папочка!

– Нет, не думай, что я против. Просто я хочу, чтобы ты была осторожна, вот и все. Хотя, честно говоря, мне не по душе твоя вечерняя работа вдали от дома.

– Мне тоже, но ведь я буду всю дорогу находиться в закрытой машине. Не думаю, что это опасно. Положить тебе еще спагетти?

– Обещай мне, что будешь осторожна.

– Я всегда осторожна, когда накладываю макароны.

– О'кэй, я уже заткнулся. – Он поднял руки вверх, но через секунду снова стал серьезным. – Но если ты не вернешься до наступления темноты, мне придется ехать разыскивать тебя по всему Сити.

Дженни яростно погрузила вилку прямо в горшок со спагетти и начала наматывать их на ее зубцы. Бретт завороженно наблюдал за ее манипуляциями. Раздался «чавк», и пучок макарон безвольно повис на стенке холодильника.

– Нет, – твердо сказала Дженни, опустив голову вниз и рассматривая макаронину, свалившуюся на пол. – Это абсолютно лишнее. Не надо меня разыскивать по всему Сити. Кстати, тебя не учили в детстве, что нужно делать, если макароны падают на пол?

– Учили, но в нашем доме они никогда не висели на стенах.

Дженни со вздохом подобрала спагетти.

– Может быть, ты объяснишь, что сей стон означает?

– Ничего, кроме того, что мне не нравится, когда макароны, вместо того чтобы лежать на тарелке, разбегаются по полу и стенам.

– Да, некоторая антисанитария имеет место.

– Не беспокойся, – утешила его Дженни, – я же не заставляю тебя это съесть.

– Итак, – спросила Дженни, когда с макаронами было покончено, – ты готов к десерту?

Бретт остановился и долго смотрел ей в глаза:

– Об этом ты могла бы меня не спрашивать. Как насчет того, чтобы перебраться ко мне?

– Ты хочешь сказать, Мак-Кормик, что мороженое, которое я подразумевала под десертом, останется здесь, а мы спустимся к тебе?

– Я хочу сказать, Франклин, что мороженое мы уничтожим у тебя, а настоящий десерт будет этажом ниже.

– Что же нам мешает остаться здесь? Мороженое неплохо пойдет и в постели.

После истории с душем Бретту не хотелось оставаться у Дженни. Ему казалось, что какое-нибудь случайное напоминание об этом странном случае может все испортить.

– Моя кровать больше, – отшутился он, – и комната просторней.

– Резон есть, но звучит неубедительно. Ты ничего не хочешь добавить?

– Конечно. У меня есть коробка отвратительных сахарных хлопьев на завтрак.

– Боже, – скривилась Дженни, – ты не мог найти более подходящего аргумента?

Двадцатью минутами позже та, которую звали Моди, навела бинокль на мужчину и женщину. Их нетрудно было рассмотреть под сияющими фонарями. Они, обнявшись, скрылись за дверью с номером сто три.

– Ну что ж, получи удовольствие, шлюха, еще раз, – глухо произнесла она в темноту, – в последний раз.

• Предыдущая
• 27/60
• Следующая