Неподвластные времени - Хадсон Дженис - Страница 1

• 1/41
• Следующая

Он стоял на пронизывающем до костей январском ветру под ненадежной защитой полосатого навеса у кучи складных стульев и наблюдал. Старые друзья и незнакомые люди угрюмо толпились у засыпанного цветами гроба, бормоча слова соболезнования вдове и ее юному сыну. Харпер с удивлением отметил, что должен бы что-то чувствовать: печаль, пустоту, гнев. В конце концов, хоронят ведь не кого-нибудь, а его родного брата.

Он старался вспомнить, каким был Майк в детстве: безмятежный голубоглазый хохотун, который никогда не беспокоился ни о том, что будет завтра, ни о последствиях своей недавней проказы. Но тут же эту картину вытеснил другой образ, от которого Харпер не сразу сумел заслониться. Это тоже было в январе, холодным морозным днем – почти таким, как нынче. Харпер Монтгомери, как, и тогда, приехал на похороны – хоронили его отца. Отец внезапно умер от разрыва сердца, и это потрясло Харпера. Джейсон Монтгомери был опорой жизни Харпера. Большой, сильный, он гордился своими сыновьями и своей фермой. Если сыну приходилось нелегко, он всегда был готов прийти на помощь.

Находясь на государственной службе и занимая беспокойное место секретного агента, он беспрестанно бывал в разъездах. Выполняя очередное задание в соседнем штате, получил известие о смерти отца. Он ринулся домой, опустошенный, потрясенный сильнее, чем можно ожидать от двадцатичетырехлетнего крепкого парня. Единственное, что помогло ему не лишиться рассудка за время долгого путешествия домой, – это мысли об Анни.

«Я люблю тебя, Харпер, – поклялась она, когда он уехал в июне. – Я буду ждать, когда ты вернешься домой».

Да, если бы Анни была там. Она обвила бы его тонкими руками, она облегчила бы его душевные муки. Она любила бы его и позволяла бы ему любить ее, и рядом с ней Харпер научился бы забывать о своих потерях.

Он уже подумывал бросить эту свою секретную работу. Надоело копаться в человеческих отбросах. Он женился бы на Анни – так, как они намечали незадолго до его отъезда. Но дела задержали его до июня. И он приехал на много месяцев позже, чем собирался. Любая другая женщина была бы в ярости, но Анни любила его и знала, как сильно он любит ее. Он напоминал ей об этом в каждом письме. Она знала, что Харпер вернется домой, чтобы жениться на ней. Анни сделала бы так, что все было бы в порядке.

Но дома оставался еще Майк. На два года младше Харпера, для работы на ферме сил у него было более чем достаточно. Но Харпер знал, как его брат ненавидит ферму. Майк бросил бы ферму, если бы было на кого.

Забавно, но Майку всегда хотелось того же, что есть у Харпера. Правда, желания у него были до смешного простые. Если у Харпера была новая рубашка, Майк тут же надевал ее, естественно, без спросу. Зачастую рубашка оказывалась грязной или порванной, прежде чем Харпер успевал хоть раз надеть ее. Если у Харпера был хороший конь, Майк беспечно носился на нем, пока не загонял или пока его вовремя не останавливали. Если Харпер покупал машину, то Майк ездил на ней, покуда корпус или мотор не выйдут из строя или, по меньшей мере, пока не кончится бензин.

И если Харпер захотел бы остаться дома, на ферме, – всем было понятно, что троим там не ужиться. Дел маловато, а отец не собирался уходить на покой. И Майк скулил, стонал и ныл, пока Харпер в конце концов не нашел непыльную работенку на стороне и уехал. Майку все равно скоро надоест копаться в грязи, вот тогда Харпер и вернется домой.

А теперь отец умер, и все изменилось. Майк стал отдаляться от него – так показалось Харперу. Несмотря на зависть и ревность между братьями, Харпер знал, чего стоят семья и семейные узы. Он ни за что не предал бы брата. Майк – это… Майк. И Харпер любил его.

Майк и Анни. Как нужны были Ши Харперу в то холодное январское утро, когда он приехал домой. А он был нужен им. Так или иначе, втроем им легче было бы справиться с горем, которое обрушилось на них.

Но то, что ожидало Харпера дома, в тот день, десять лет назад, потрясло его еще сильнее, нежели известие о смерти отца. В тот далекий день Харпер в родной дом вошел с черного хода, и первое, что он ощутил, – потеря чего-то жизненно важного. Словно ему стало труднее дышать. Отца больше нет.

Прежде чем он успел свыкнуться с этой болью и перевести дух, мир вдруг начал рушиться прямо у него на глазах. Анни. Он сразу понял, что Анни беременна. На ее прекрасном лице проступила горечь, которой он прежде не замечал. И Майк. Стоит рядом с ней, положив руку ей на плечо. В осанке, в глазах, в голосе – вызов и торжество.

– Мы с Анни поженились, Харп. Пять месяцев назад.

Таким было последнее воспоминание Харпера о Майке – оно заслонило собой все остальное. Других не было: предав Джейсона Монтгомери земле, Харпер официально отказал свою долю фермы Майку и Анни и уехал. И десять лет не появлялся в родных краях.

Вернулся только теперь – опять на похороны. Но на этот раз он ничего не чувствовал. Даже ненависти, которая кипела в нем при отъезде, – он ехал по этой самой дороге, посыпанной гравием, и клялся, что ноги его здесь больше не будет. Ненависть с годами как-то стихла.

Капля дождя, попавшая ему в глаз, смыла горечь воспоминаний. Прошлое мертво, и брат его тоже мертв.

Харпер моргнул, взгляд его случайно упал на затылок Анни. Он так и не виделся с ней как следует с тех пор, как приехал. Но мимолетного взгляда было достаточно, чтобы заметить, как она изменилась. Ее потухшие глаза и неподвижное лицо испугали его. Он всегда восхищался ее угольно-черными волосами – блестящими, нежными, как шелк, чуть вьющимися. Сейчас ее волосы были безжизненными и тусклыми, словно пожухли на холодном ветру.

Он перевел взгляд на мальчика, стоящего рядом с ней. Его племянник. Она обнимала сына за плечи, крепко прижимая его к себе. Сколько же ему, девять? Довольно высок для своего возраста, как и Харпер в детстве. Харпер, конечно, никог»~ да прежде не видел его. И даже не знает его имени. Тут в голову его закралась мысль, от которой ему стало не по себе, и он угрюмо улыбнулся. У мальчика волосы темно-песочного цвета, как у него. А у Майка и Анни – черные. И у мальчика рост Харпе-ра. Тайное всегда становится явным. В нем неожиданно прорвалась накопившаяся злоба, и он мстительно представил, как Майк и Анни содрогались при воспоминании о своем предательстве, глядя на собственного сына.

Он тряхнул головой, отгоняя эту мысль.

У него нет никаких поводов так думать. Он потерял Анни много лет назад. Много лет.

Он приехал сказать брату последнее «прости». Как только у могилы никого не останется, он это сделает, а потом уедет. Заходить в дом он не собирался. Да Анни и сама не захочет, чтобы он оставался. Ведь она даже не удосужилась сообщить ему о смерти Майка. Насколько Харпер помнил, ему звонила насчет этого Эса Хардингер, директор похоронного бюро.

Старый Мэн Хардингер подошел к Анни и ее сыну, которые в одиночестве все еще стояли у могилы, и все трое направились по сухой траве к лимузину, ожидавшему их.

Анни внезапно остановилась и обернулась к Харперу, точно все время знала, что он находится именно там.

Харпер напрягся. Он увидел огромные синие глаза, тусклые и безжизненные – а ведь когда-то эти глаза искрились радостью. Лицо, некогда излучавшее здоровье и нежно золотившееся от летнего солнца, было бледным как смерть. Губы обветренные, растрескавшиеся и бесцветные, без всяких признаков помады – а ведь раньше они могли свести с ума.

Все это закономерно, думал он. Она ведь только что похоронила мужа. Но вдруг все это показалось ему неважным. Его намерение покинуть город даже не заходя в родной дом развеялось будто одним порывом ветра. В нем словно бы существовали одновременно брат, бывший возлюбленный и полицейский агент, и брат растерялся перед множеством вопросов, бывший возлюбленный был потрясен и охвачен яростью, а полицейский чувствовал смутные подозрения по поводу странных обстоятельств смерти Майка и вообще происходящих здесь событий.

• 1/41
• Следующая