Menschen und Leidenschaften (Люди и страсти) - Лермонтов Михаил Юрьевич - Страница 8

Юрий. И это всё! не правда ли?..

Вас<илий> Мих<алыч>. Нет, это еще половина.

Юрий. Ах! зачем не всё? Пощади меня, пощади, царь… небесный…

Вас<илий> Мих<алыч>. Марфа Ивановна то же лето поехала в губернский город и сделала акт, какой акт?.. сам ад вдохнул в нее эту мысль, она уничтожила честное слово, почла отца – отца твоего за ничто и вот короткое содержанье: «Если я умру; то брат П<авел> И<ваныч> опекуном именью, если сей умрет, то другой брат, а если сей умрет, то свекору препоручаю это. – Если же Ник<олай> Мих<алыч> возьмет сына своего к себе, то я лишаю его наследства навсегда»… Вот почему ты здесь живешь; благородный отец твой не хотел делать историй, писать государю и лишить тебя состояния… но он надеялся, что ты ему заплотишь за эту жертву…

Юрий (после минуты молчания, когда он стоял как убитый громом)…Чтобы ей подавиться ненавистным именьем!.. о!.. теперь всё ясно… Люди, люди… люди. Зачем я не могу любить вас как бывало… я узнал тебя, ненависть, жажда мщения… мщения… Ха! ха! ха!.. как это сладко, какой нектар земной!..

Вас<илий> Мих<алыч>. А неприятности, последовавшие, очень натуральны… к тому ж, старуха любит, чтобы ей никто не противуречил, и эти окружающие… эта поверенная Дарья преопасная змея…

Юрий.…Довольно, прошу вас не продолжайте, – остальное мне всё известно…

Вас<илий> Мих<алыч>. Нет, мой друг, еще… еще…

Юрий. Я больше не желаю знать… вы рассказали так прекрасно, как приятна ваша повесть… (Впадает в задумчивость.)

Вас<илий> Мих<алыч> (в сторону, с улыбкой). Мое дело кончено, и всё пришло в порядок… я не буду сказывать обо всем брату… он такой… он не любит подобных штук… (Смеется.) Как он горячился, бедненький…

Юрий (между тем взглянув на <Василия Михалыча>). Вам смешно мое страданье… не правда ли!..

Вас<илий> Мих<алыч>. Нет… помилуй… что ты.

Юрий (в сторону). Нет… нет… какое ледяное слово… он, это видно, он из любви мне открыл злодейство… так всегда со мною делали… из привязанности я был обманут когда-то дружбой… о, тщетные уверенья… нынче… (К дяде) Оставьте меня, прошу вас: мне надо побыть одному… я весь в огне, мне надо отдохнуть…

Вас<илий> М<ихалыч>. Хорошо, друг мой… до свиданья. (Уходит, потирая руки.) А мое дело сделано, слава богу… (Уходит.)

Юрий. Как я расстроен, как я болен… желчь поднялась в голову… грудь взволновалась… сердце бьется, подобно свинцу, облитому кровью… от избытка чувствований я лишился чувства… Но отдохнем… я увижу ее, утешителя ангела, она мне возвратит, на минуту, потерянное спокойствие… Пойду, пойду… (Закрыв лицо руками, уходит в галерею медленными шагами.)

(Входит Марфа Ивановна, за ней Дарья и подает ей стул. Она садится.)

Mapф<а> Ив<ановна>. Каковы, неучи!.. в моем доме мне грубить, ну можно ли после этого им хоть день здесь остаться… Вон их, вон их!..

Дарья. Ваша правда, сударыня… такие беспокойства… полно, смотрите на себя, ведь лица нет… Не угодно ли капель гофманских?

Марфа Ив<ановна>.…На что, на что… лучше позови ко мне Юрьюшку…

Дарья. Сейчас. (Уходит.)

Mapф<а> Ив<ановна>. Ну, может ли какая-нибудь холопка более быть привязана к своей госпоже, как моя верная Дашка… (Молчание.) Ну вот однако ж я скоро отделаюсь от этих Волиных-братцев. Однако и Юрьюшка уедет и оставит меня одну… видно так на небесах написано… Я буду без него молиться, всякое воскресенье ставить толстую свечу перед богоматерью, поеду в Киев, а он ко мне будет писать… (Кашляет.) Какой же у меня кашель, от нынешнего крику… То-то и есть, что надо слушаться Евангелия и святых книг, не даром в них говорят, что не надо сердиться… а нельзя: вот как начнут спорить младшие себя, сердце и схватит. То-то нынешний век, зятья зазнаются, внуки умничают, молодежь никого не слушается… не так было в наше время… бывало как меня свекровь тузила… а всё молчу; и вымолчалось… Как умерла моя свекровушка и оставила мне денег, рублей 30 000, да серебра да золота… А нынче всё наше русское богатство, всё золото прадедов идет не на образа, а к бусурманам, французам. (Молчание.) Как посмотришь, посмотришь на нынешний свет… так и вздрогнешь: девушки с мужчинами в одних комнатах сидят, говорят – индо мне старухе за них стыдно… ох! а прежде, как съедутся бывало, так и разойдутся по сторонам чинно и скромно… Эх! век-то век!.. переменились русские… (Смотрит назад в галерею.) Да вот и Юрьюшка идет.

(Юрий мрачно и тихо приближается, не глядя на старуху, за ним Дарья.)

Юрий (бледный, расстроенный, с неудовольствием, не смотря на М<арфу> И<вановну>). Вы меня изволили спрашивать?

Mapф<а> Ив<ановна>. Да, мой друг! я давно желала говорить с тобой… да как-то это редко мне удавалось.

Юрий (холодно). Мне самому очень жалко…

Mapф<а> Ив<ановна>. Ты всё с отцом да с дядей, ко мне и не заглянешь… видно я уж стара стала и глупа что ли? брежу, не так ли?..

Юрий. Я от самой колыбели так мало был с отцом, что вы мне перед отъездом позволите с ним поговорить… по крайней мере я так думаю…

Mapф<а> Ив<ановна>. Кто ж тебе запрещает… Однако ж я бы хотела тебе сказать и спросить у тебя что-нибудь важное…

Юрий. Я буду слушать… (Дарье) Ступай вон…

Mapф<а> Ив<ановна>. Зачем?.. Она может слышать…

Юрий. Мне совсем не нравятся такие свидетели… Прошу вас выслать ее…

(М<арфа> И<вановна> дает знак, и она уходит.)

Мар<фа> Ив<ановна>. Знаешь ли, что твой отец наговорил мне тьму грубостей, и мы поссорились, и он едет завтра отсюда?

Юрий. Знаю-с… но что ж тут до меня касается… я сам еду с ним, если так…

Мар<фа> Ив<ановна>. Ты… с ним… едешь… ты с ума… сошел. Я тебя… не пущу.

Юрий. Вы меня не пустите? вы? – да что вы между отцом и сыном?.. разве я тот же ребенок, который равнодушно глядел на ваши поступки?.. или не знаете: между отцом и сыном один бог!.. И вы осмелились взять это место…

Мар<фа> Ив<ановна>. Так вот плоды моего воспитания!.. вот нынешняя благодарность!.. О, на что я дожила до сего времени… Юрий хочет меня оставить: в заплату всем моим благодеяниям… и никто не закроет мне глаза нежною рукой!..

Юрий. А ваша Дарья?

Мар<фа> Ив<ановна>. И ты смеешь! неблагодарный!.. Почему ты знаешь?

Юрий (в сторону). Вот совесть?.. я только назвал, а она всё отгадала.

Мар<фа> Ив<ановна>. Говори, злодей, не я ли тебя воскормила и образовала…

Юрий. Много мук, много бессонниц стоило мне ваше образование… вы хотели поселить во мне ненависть к отцу, вы отравили его жизнь… вы… Но довольно: вы сами знаете свои поступки… и вините себя!..

Мар<фа> Ив<ановна>. Так ты точно меня оставляешь для отца, злодея, негодяя, которого я ненавижу и который за меня поплотится… для него, неблагодарный?..

Юрий. Теперь я вам ничем больше не обязан… О!.. эти слова… заплатили за всё, за всё… простите. (Уходит.)

Мар<фа> Ив<ановна> (пораженная сидит безмолвно на креслах и в ужасном смущении). Он всё знает!..

(Занавес опускается.)