Любить и беречь (Грешники в раю) - Гэфни Патриция - Страница 17

• Предыдущая
• 17/78
• Следующая

И это было самое приятное, что с ним случилось за день.

Линтон-Грейт-холл располагался не далее как в полумиле за последним коттеджем на Главной улице, его земли тянулись по берегам Уика и спускались на дно миниатюрной долины. Когда люди в Уикерли говорили «подняться в Холл», это не имело ничего общего с реальной топографией. Потому что деревня была расположена выше господского дома, а не наоборот, но это свидетельствовало о том уважении, которое крестьяне питали к своему лорду вот уже четыреста лет.

Кристи знал каждый поворот проселочной дороги, каждую просеку и каждую боковую тропинку. Путь был знаком ему во всех мельчайших подробностях не просто потому, что он постоянно ходил этой привычной дорогой, но и потому, что он вырос в этих местах.

Вдруг он увидел впереди фигуру человека, идущего навстречу. Когда они сблизились ярдов на сорок, он узнал Уильяма Холиока. Его завидный рост и ширина массивных плеч, твердая, уверенная походка и, конечно, черная с желтым овчарка, бежавшая у ног, безошибочно выдали его. Мужчины поравнялись, и Уильям снял шляпу, обнажив копну густых, песочного цвета волос, полукругом примятых от уха до уха тесным головным убором.

– Добрый вечер, викарий, – приветствовал он Кристи своим певучим тенором, который каждое воскресенье звучал в общем церковном хоре с силой и ясностью колокола.

– Как поживаете, Уильям?

– Наилучшим образом, сэр. Вы идете наверх в Линтон, позвольте спросить? – застенчиво добавил он, вертя шляпу в своих огромных пальцах.

– Да, меня пригласили на ужин.

Оба подняли брови, выражая молчаливое недоумение, поскольку при старом виконте ничего подобного не могло бы случиться.

– А как вы ладите с нашим новым сквайром? – отважился спросить Кристи.

Это был неосмотрительный вопрос, тогда как Уильям Холиок был сама осмотрительность. Но они были друзьями, и Кристи показалось, что Уильям сейчас как раз нуждается в дружеской поддержке.

– Ну знаете, сэр, – начал тот и осекся. Он устремил взгляд на запад, щурясь от закатного солнца, как будто ответ мог быть спрятан среди облаков. Его мощный профиль казался твердым, словно высеченным из камня, а нос выдавался из-под широкого лба наподобие восклицательного знака. —

– Похоже, его светлость не очень-то большой охотник до сельского хозяйства.

Кристи уставился в землю, чтобы скрыть улыбку, но его восхитила тактичность Уильяма.

– Похоже, – согласился он с такой же осторожностью. – Не думаете ли вы, что я мог бы вам как-то помочь?

Секунду Холиок обдумывал ответ, его умные голубые глаза пристально изучали лицо Кристи.

– Не знаю, сэр, как и сказать… По правде говоря… – Он снова замялся, взвешивая свои слова. – Я тут намедни, – он понизил голос, – говорил с ее светлостью. Она неопытна, что твой новорожденный жеребенок, но зато у нее порядком здравого смысла. – Он постучал себя по лбу указательным пальцем. – Она умеет думать, хочу я сказать. Ходят слухи, будто его светлость со дня на день собирается на войну, так что она одна у нас скоро останется. И я так вам скажу: ежели так, дела могут быть плохи. Очень плохи. Если вы понимаете, о чем я.

– Очень хорошо понимаю.

– А если это случится, викарий, то я был бы вам по гроб жизни обязан, если бы вы помогли мне…

– Дать совет ее светлости? – закончил за него Кристи, понимая, что Уильям слишком преисполнен уважения к леди, чтобы сказать такое прямо. – Я буду счастлив сделать все, что в моих силах.

– Благодарю вас, сэр.

– Да о чем вы говорите! Дайте мне только знать, если понадобится моя помощь, Уильям, и я сделаю, что смогу.

Он собрался продолжить свой путь.

– Вы видели черного жеребца его светлости, сэр?

– Да, Уильям. Он прекрасен, не так ли?

– Точно.

– Джеффри хочет выставить его против моего гнедого, вы слышали об этом?

– Что-то слышал… И вы согласитесь?

– Думаю, нет, – отвечал Кристи, не пытаясь скрыть свое сожаление. – Это было бы не совсем удобно, не так ли?

– Думаю, так, сэр, – разочарование Уильяма было прямым отражением чувств Кристи, – но это чертовски обидно. – Тут его честное лицо побагровело. – О, простите, викарий, мой язык болтает быстрее, чем мозги поспевают думать, простите, пожалуйста…

– Да, бросьте вы, Уильям, – с досадой буркнул Кристи. – Бог с вами, – добавил он, успокаиваясь.

– Да, сэр, – быстро сказал управляющий. – Ну что ж, – он вновь нахлобучил шляпу и звучно стукнул по ней сверху ладонью, чтобы она скрыла копну его буйных волос, – желаю вам хорошего вечера. Приятно было с вами потолковать, преподобный Моррелл. Как и всегда, – добавил он с добродушной улыбкой.

Кристи кивнул и отправился дальше, и вскоре среди свежей зелени древних дубов, окружавших восточную сторону усадьбы, показались полуобвалившиеся кирпичные трубы Линтон-холла. За очередным поворотом дороги дом стал виден полностью: трехэтажное строение в форме буквы Е, сложенное из источенного ветром гранита, такого же мрачного, как и те болота, где его добывали. В каменной ограде имелась калитка, перекрытая сводом арки, за нею начиналась тенистая аллея, ведущая к дому. Через двор вела дорожка, мощенная замшелым булыжником; шаги Кристи эхом отдавались на ней. Входная дверь была отделана мореным дубом, а над порталом помещалась массивная гранитная плита с выбитой надписью «1490 А. Р.»[8].

По-видимому, миссис Фрут как раз проходила через прихожую, потому что не успел Кристи постучать, как дверь отворилась. Поздоровавшись, он отдал ей свою шляпу, и старушка провела его в зеленую гостиную, сказав, что сейчас сообщит леди о его приходе.

Оставшись один, Кристи принялся изучать комнату, пытаясь понять, что же в ней изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. Заметно прибавилось тепла, жизни, и явно не только благодаря вазам со свежими цветами, появившимся на каминной доске и столиках у стен. Никакой новой мебели не было; ее стало как будто даже меньше. А, вот в чем дело, оказывается: тяжелые бархатные шторы исчезли с окон. Просто исчезли и не были заменены ничем. Казалось бы, голые стекла должны были выглядеть неуютно и холодно, но ничего подобного не случилось: впечатление создалось такое, будто не только свет, но и свежий воздух проникли в комнату впервые за многие годы сумрака и духоты.

– Добрый вечер.

Он обернулся, в дверях, разглядывая его с некоторой настороженностью, стояла Энни Верлен. «Интересно, – подумал он, – давно ли она здесь?» Сегодня она была не в трауре; темно-зеленое платье из какой-то мягкой ткани казалось более простым и свободным, чем было принято в Уикерли для приема гостей, званных к ужину. Высокая талия и низкий вырез привлекли внимание Кристи к ее груди, полной и красивой, безупречно пропорциональной ее росту и стройности. Волосы были забраны кверху, а молочно-белая шея полностью открыта и не украшена ничем, кроме собственного изящества.

Она прошла в глубь комнаты, и только тогда Кристи вспомнил о необходимости сказать «добрый вечер».

– Джеффри скоро спустится.

В ее голосе ему послышалась нотка неуверенности. Да и в лице читалось напряжение. Она указала ему на софу, но сама продолжала стоять.

– Я очень рада, что вы смогли принять наше внезапное приглашение.

Он заложил руки в карманы, чтобы своим раскованным видом помочь ей расслабиться.

– Это мне повезло с приглашением. Благодаря ему я избежал участи провести целый час с мистером Найнуэйсом, моим церковным старостой. Он хороший, честный человек, но мне легче представить его себе в роли церковного старосты лет этак двести назад, при режиме Кромвеля, к примеру.

– Вы такой либерал?

– Нет, это русский царь – либерал по сравнению с мистером Найнуэйсом.

Она улыбнулась, продолжая рассматривать его.

– Можно вас спросить, почему вы решили стать священником?

Он внимательно взглянул на нее и забренчал мелочью в кармане, подыскивая подходящий ответ. В этот момент появилась служанка, неся на подносе напитки.

• Предыдущая
• 17/78
• Следующая