Слово джентльмена - Энок Сюзанна - Страница 37
- Предыдущая
- 37/63
- Следующая
Роберт был настолько потрясен, что даже потерял способность мыслить и лишь неподвижным взглядом смотрел на старшего брата.
Гробовое молчание окутало все вокруг. Так продолжалось не менее минуты. Потом способность думать вернулась к Роберту. Боже! Ведь именно он стал тем идиотом, о котором только что сказал Тристан! Он сам своими рассказами о замке Шато-Паньон дал пищу нелепому мерзкому слуху о своем предательстве, и теперь это убивало его в глазах общества!
– Это смешно! – продолжал Тристан. – И я найду того лжеца, который распустил омерзительный слух, – найду и выбью из него признание, чего бы мне это ни стоило!
– Но я действительно был пленником в тюрьме Шато-Паньон! – оборвал его Роберт, перейдя на шепот.
Неожиданное признание несколько охладило эмоции Тристана, и он также перешел на шепот:
– Да нет же, ты там не был. И не наговаривай на себя! Право, не знаю, зачем ты это делаешь?
– Я соглашусь с твоим утверждением, если ты сумеешь это доказать!
– Роберт!
– Постой! Даже несмотря на то, что я побывал там, как я мог разгласить какие-то секретные документы из штаба Королевской конной гвардии? Уж не говоря о том, что вынести их из штаба у меня не было никакой возможности, ибо там я точно никогда не был! Все это тебе отлично известно, как и то, что глупо подозревать, будто я выдал какую-то государственную тайну – по своему очень невысокому положению в армии знать таковую я тоже не мог!
– Все это так, но все же некто пронюхал о том, что ты бывший пленник Шато-Паньон…
Где-то в глубине души Роберт знал, кто это мог быть. Его предала она… Она сделала это как раз тогда, когда он стал ей доверять и перед ним снова забрезжил свет… А еще она притворялась невинной и заботливой по отношению к нему, даже сбитой с толку, когда чуть ли не все мужчины вокруг начали приклеивать к нему ярлыки предателя и трубить об этом.
Роберт выпрямился и посмотрел в глаза Тристану:
– Извини, но мне надо идти по делу!
– Нет, Роберт! Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь мне все до конца. Каким образом кто-то еще мог узнать эту историю, если ты даже не посвятил в нее свою семью?
Роберт плотно сжал губы, стараясь подавить растущее раздражение.
– Позже! – Сказав это, он оттолкнул Тристана, толчком ноги отворил дверь и выскочил в холл, где все еще оставались Брэдшоу и Эндрю.
Одного взгляда на лицо Роберта было достаточно, чтобы оба отступили на два шага, освобождая проход.
Раненое колено Роберта громко хрустнуло, но он уже давно привык к этой боли…
Когда Люсинда вернулась домой, генерал Баррет лично открыл ей входную дверь.
– Папа! – воскликнула она, глядя в его встревоженные глаза. – Что-то случилось?
– Пройдем ко мне в кабинет!
В кабинете генерал сел за свой рабочий стол. Люсинда хотела сделать то же, но Баррет остановил ее.
– Закрой дверь! – приказал он предельно строгим голосом.
Люсинда повиновалась, после чего присела к столу.
– Все же объясни, что случилось?
– Я просил тебя не выходить сегодня из дома!
– Нет, ничего подобного ты мне не говорил! Ты только просил меня никому не рассказывать о нашем с тобой утреннем разговоре.
– Тогда почему, когда я возвращался домой, на улице меня остановили некие субъекты и начали расспрашивать, правда ли, что Роберт украл из Хорсгардза документы и передал их врагу?
Наверное, Люсинде легче было бы перенести от отца пощечину, чем услышать нечто подобное.
– Что?! – возмущенно воскликнула она. – Кто дал право кому бы то ни было говорить подобные мерзости о Роберте? Он выкрал какие-то бумаги из Хорсгардза? Какая мерзкая чушь!
Генерал грозно посмотрел в глаза дочери:
– Где, ты была сегодня утром?
– У Джорджианы, – ответила Люсинда, взвешивая про себя данное Роберту слово ничего не говорить Баррету об их разговоре и свое бесконечное доверие к отцу.
– И что же дальше?
– А еще я хотела спросить у Роберта, что он знает о замке Шато-Паньон.
– Другими словами, ты поехала туда, чтобы наслушаться сплетен и распустить их по городу!
– Ничего подобного! Роберт никому ничего не рассказал, кроме меня, а я – никому, кроме тебя! Кстати, последнее я сделала против его желания!
– Значит, во всем виноват я, так прикажешь тебя понимать?
Люсинда отчаянно замахала на него руками, заставив остановиться.
– Прекрати кричать и спокойно объясни мне, что происходит. Тогда мы сможем наконец найти выход.
Генерал поднялся, подошел к окну и некоторое время неподвижно смотрел на улицу.
– Временами ты выглядишь слишком агрессивной, – буркнул он.
– Что ж, бывает и такое! – Люсинда нехотя улыбнулась.
– Ладно! Но поскольку ты заставляешь меня прибегать к обвинениям, то, верно, имеешь право знать кое-какие факты, которыми они вызваны.
– Я слушаю, папа!
– Во-первых, обнаружена пропажа документов из штаб-квартиры конной гвардии. Цель подобного похищения очевидна: эти бумаги могут стать ключом к операции по возвращению на французский престол Наполеона Бонапарта, что неминуемо повлечет за собой новые войны в Европе.
– Боже мой… – Люсинда почувствовала, как больно сжалось ее сердце.
Она пересела в одно из самых удобных и любимых ею кресел в отцовском кабинете.
– Пойми же, папа, Роберт никогда бы не принял участия в чем-либо подобном! Почему же его обвиняют?
– Я просто восхищаюсь твоей преданностью этому человеку и верой в него! – усмехнулся Баррет. – Но на какое-то время постарайся не проявлять внешне этих своих чувств.
– Ты не можешь думать, будто Роберт… Боже, неужели ты в самом деле допускаешь мысль, что…
– Что он рассказал тебе о Шато-Паньон? – резко спросил генерал.
В голосе его на этот раз было столько металла, что Люсинда заколебалась. В подобной обстановке защитить доброе имя Роберта было гораздо важнее, чем хранить данное ему слово. Она все объяснит ему сегодня же вечером. Впрочем, Люсинда понимала, что ей еще многое предстоит объяснять Роберту, как и услышать от него…
– Папа, – дрожащим голосом начала она. – Роберт Карроуэй не говорил мне ничего плохого. Он сообщил только, что в замке содержались пленные английские офицеры. И о том, что их били, если они пытались сказать кому-нибудь хоть одно слово… Причем Роберт не сказал мне, кто отдавал подобные приказы…
– Скорее всего это был генерал Жан-Поль Баррере – один из руководителей службы информации при Бонапарте. Баррере – генерал, исполнительный до потери рассудка. Он способен выполнить любое, самое зверское распоряжение своего императора!
– Как ужасно! – прошептала Люсинда. – Однако я все еще не могу понять, почему именно Роберта Карроуэя считают предателем. Единственная его вина состоит в том, что после ранения он попал в эту тюрьму. Больше его обвинить не в чем! Тем не менее по городу о нем распространяются самые мерзкие слухи. Вот, например, Уолтер Фенгроув позволил себе из окна кареты обозвать его предателем!
– Послушай, до конца еще ничего не выяснено, иначе Карроуэй уже давно был бы арестован!
– Арестован? – возмущенно воскликнула Люсинда. – Папа, ты не можешь говорить это серьезно!
– Правда состоит в том, что на сегодняшний день из всех попавших в плен британцев нам известны имена только троих, содержавшихся в Шато-Паньон, – один из них пытался убить своего командира, а второго тайно отправили на остров Эльба следить за Бонапартом незадолго до его высадки во Франции. Остается только Роберт Карроуэй. К сожалению, в Хорсгардзе до вчерашнего дня никто не знал о том, что он был пленником генерала Баррере.
– До вчерашнего дня? – в ужасе прошептала Люсинда. – Так это же я рассказала тебе об этом вчера! Значит, ты…
– Тебе не следует чувствовать себя в чем-либо виноватой! – оборвал ее генерал. – Ты не предавала Роберта. Я сам все вычислил после разговора с тобой. Еще раньше ты рассказала мне о своем новом друге, служившем в британской армии, участвовавшем в битве при Ватерлоо и попавшем в плен к французам. А через несколько дней ты стала допытываться у меня о Шато-Паньон. Так что, сама видишь, догадаться мне не составило особого труда!
- Предыдущая
- 37/63
- Следующая
