Слово джентльмена - Энок Сюзанна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/63
• Следующая

Пока Тристан пытался понять эту явно скандальную сцену, Роберт сделал несколько шагов в сторону, после чего вновь вернулся к Люсинде.

– Что там у них стряслось? – негромко проговорил Тристан, не отрывая взгляда от разбушевавшегося брата.

– Ничего! – пояснила Джорджиана. – Просто они спорят о чем-то связанном с разведением роз. Я предложила Люсинде принести ему немного саженцев для посадок, вот он ими и размахивает.

– Но он почему-то кричит на Люсинду!

– Да, это несколько странно…

Тристан продолжал наблюдать. Роберт стоял в двух шагах от Люсинды и продолжал с ней о чем-то раздраженно спорить. Тристан еще некоторое время смотрел на эту сцену, потом обернулся к жене и спросил готовым сорваться голосом:

– Скажи, Джорджи, как может Люсинда любить этого человека?

– Люсинда ведь всех любит, – усмехнулась Джорджиана. – Равно как и ее все любят!

– Но…

– Никаких «но»! Больше ничего не могу тебе сказать, но уверена, что она совершенно определенно о ком-то вздыхает, причем подозреваю, что этот «кто-то» отнюдь не Роберт!

– Слушай, давай поговорим обо всем этом позже. А сейчас надо срочно прекратить эту ссору, пока дело не зашло слишком далеко!

Тристан уже готов был сорваться и бежать вниз, но Джорджиана удержала его:

– Нет. – Покачав головой, она схватила супруга за руку: – Пусть сами разбираются между собой! Пойми, если ты вмешаешься, Роберт взорвется, и тогда нельзя будет даже представить, что может произойти. Тем более пока они, похоже, просто разговаривают, хотя и на повышенных тонах, и ты даже не знаешь, о чем они спорят.

Тристан тяжело вздохнул. Всеми фибрами души желал он сейчас удержать своего брата от какого-нибудь необдуманного поступка. Впрочем, он также не сомневался, что Джорджиана, как всегда, права.

– Честно говоря, я об этом и впрямь ничего не знаю. – Тристан поцеловал супругу в щеку. – Уверен, что и тебе ничего не известно. Но я оставляю за собой право быть посвященным во все их секреты! – Тристан решительно отстранил Джорджиану от окна и прошептал ей в ухо: – Любовь моя, пять минут назад я ничего не знал. Не знаю и сейчас, равно как и ты, но что-то заставляет меня отнестись ко всему только что увиденному с крайним сомнением.

Рассеянно слушая инструкции Люсинды о том, какой рыбный бульон лучше подошел бы для удобрения роз, Роберт снова и снова оглядывался на окна второго этажа, за которыми располагалась библиотека. Он подумал, что за портьерами могли прятаться Джорджиана и Тристан, ставшие невольными свидетелями его ссоры с Люсиндой. Роберт знал, что Джорджиана сегодня утром пригласила к себе мисс Баррет, но надеялся, что та согласилась приехать не для того, чтобы поймать его в свои сети. Он внушал себе, что это не должно случиться ни при каких обстоятельствах.

Если бы он оставался таким, каким был до войны, то уже давно догадался бы, что Джорджиана поставила себе целью поскорее выйти замуж. Что же касается его отношения к Люсинде, то в начале их знакомства он в первую очередь обратил внимание на ее внешность. Сейчас же в ней появилось и еще кое-что, а именно – невозмутимость, спокойствие и уверенность в себе. Все это привлекало Роберта, подобно теплому летнему бризу на берегу моря в летний день. И хотя ему нравилось находиться рядом с Люсиндой, но эти новые качества в ее характере постепенно начинали его слегка раздражать.

Конечно, было бы глупым утверждать, что Роберта больше не привлекала красота мисс Баррет; наоборот, его с еще большей силой притягивали к себе густые волосы, голубые лучистые глаза, благородная бледность лица, шеи и рук. Волосы Люсинды пахли розами, и поэтому Роберту постоянно хотелось утонуть в них с головой, как в бассейне, наполненном свежими листьями этого божественного цветка. При этом не следовало забывать, что на протяжении уже почти четырех лет рядом с ним не было ни одной женщины.

– Мистер Карроуэй, – продолжила Люсинда. – Должна заметить, что слишком крепкий рыбный бульон портит почву, делая ее совершенно непригодной для выращивания цветов, особенно таких нежных, как розы.

– Я это отлично знаю, – сухо произнес Роберт, задумчиво вертя в руках пучок колючих веток с набухающими почками.

Ему очень не хотелось, чтобы они прижились в подготовленной почве, скорее всего потому, что в его руках эти колючие ростки отнюдь не выглядели живыми. Или они просто спали? Интересно, чувствуют ли эти безжизненные веточки что-нибудь? Вдруг они уже умерли? А если это так, то не он ли убил их ненароком? – Не думаю, чтобы это было правильным, – буркнул Роберт, возвращая черенки в деревянный ящик. – Ведь совершенно очевидно, что рыбный бульон слишком крепок, а у меня просто нет времени на подготовку качественных рыбных удобрений и земли для клумб. – Он сокрушенно вздохнул.

– Понятно! – саркастически отозвалась Люсинда. – Все это мне давно знакомо, ибо генерал также не любит возиться в саду.

При упоминании имени отца Люсинды Роберт стиснул зубы и процедил:

– Почему вы решили, что мне не нравится работать в саду?

– Не лукавьте! – с раздражением ответила Люсинда. – Это действительно так. Но учтите, что в таком случае наше с вами соглашение теряет всякий смысл… – Люсинда стянула с рук перчатки и насмешливо добавила: – Не думаю, что от этого кто-то пострадает! – Она повернулась и направилась к калитке.

Роберт некоторое время провожал ее взглядом, а когда Люсинда уже была у выхода из сада, крикнул ей вслед:

– Как мне быть с черенками?

Люсинда небрежно махнула рукой в сторону ящика:

– У меня в доме и так не хватает места, чтобы устраивать там огород. Выкиньте их!

Роберт растерянно наблюдал, как Люсинда вышла из сада и вскарабкалась на сиденье стоявшего на обочине дороги кеба. В следующую секунду кеб двинулся вперед и исчез за поворотом.

Все это выглядело довольно странно. Люсинда, несомненно, гордилась розами. К тому же, по ее собственным словам, некоторые из разновидностей этих цветов были весьма редкими. Неужели ей и впрямь было безразлично то, что Роберт с ними сделает?

Вздохнув, Роберт передвинул ящик в тень конюшни и направился к дому, чтобы переодеться. К тому же он вспомнил, что на завтрак съел только половину тощего бутерброда, а обед и вовсе пропустил.

Нехотя он остановился на несколько мгновений, потом повернулся и побрел обратно к конюшне…

Когда кеб остановился у парадного крыльца дома Барретов, Люсинда спрыгнула на землю, подбежала к двери и нетерпеливо постучала. Открывший дверь слуга учтиво поклонился и знаком пригласила ее в холл, однако Люсинда, не останавливаясь, проскользнула дальше и взлетела по лестнице на второй этаж. Закрыв за собой дверь в комнату, она быстро переоделась в платье, предназначенное для приема гостей, после чего спустилась в гостиную, где ее уже ждал генерал Баррет.

– Лорд Джеффри обещал прийти после обеда, – сказал он вместо приветствия.

Однако Люсинда задержалась у Карроуэев значительно дольше, чем рассчитывала, и теперь у нее осталось время лишь на то, чтобы положить в вазу персики, которые она только что нарвала в саду.

Неприятный разговор с Робертом не очень огорчил Люсинду, а потому она твердо решила пустить дальнейшее развитие их отношений на самотек, отнюдь не намереваясь притворяться обиженной и избегать встреч с Робертом или чувствовать за собой какую-то вину перед ним. Люсинда уверяла себя, что теперь уже сам Роберт должен решить, создавать ли ему розарий или нет. А все же любопытно, продиктована ли столь неожиданно вспыхнувшая в Роберте любовь к розам лишь интересом к садоводству или же чем-то более серьезным и глубоким? Во всяком случае, раньше подобного увлечения за ним она никогда не замечала.

Короче, что именно побудило Роберта с таким рвением заняться розарием, пока оставалось для Люсинды секретом. Однако, проведя некоторое время в его обществе и поминутно читая в его бездонных глазах немой вопрос, она начала надеяться, что ее нехитрый подарок не остался незамеченным. Наверное, именно поэтому она постоянно украдкой смотрелась в зеркало, стоявшее на туалетном столике у ее кровати.

• Предыдущая
• 12/63
• Следующая