Народные русские сказки - Афанасьев Александр Николаевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/193
• Следующая

Жили два купца: один кривдой, другой правдой; так все и звали их: одного Кривдою, а другого Правдою. «Послушай, Правда! – сказал раз Кривда. – Ведь кривдою жить на свете лучше!..» – «Нет!» – «Давай спорить?» – «Давай». – «Ну, слушай: у тебя три корабля, у меня два; если на трех встречах нам скажут, что жить правдою лучше, то все корабли твои, а если кривдою, то мои!» – «Хорошо!..»

Плыли они много ль, мало ль, сколь не далече путь свой продолжали, – встретился им купец. «Послушай, господин купец, чем на свете жить лучше: кривдою или правдою?» – «Жил я правдою, да плохо; а теперь живу кривдою, кривда лучше!» Плывут они дальше много ль, мало ль, и встречается им мужичок. «Послушай, добрый человек, чем на свете лучше жить: кривдою или правдою?» – «Известное дело – кривдою; а правдою куска хлеба не наживешь!» На третьей встрече им сказали то же самое.

Отдал Правда три корабля Кривде, вышел на берег и пошел тропинкою в темный лес. Пришел он в избушку и лег под печку спать. Ночью поднялся страшный шум, и вот кто-то говорит: «А ну-тка, похвалитесь; кто из вас нынче гуще кашу заварил?» – «Я поссорил Кривду с Правдою!» – «Я сделал, что двоюродный брат женится на сестре!» – «Я разорил мельницу и до тех пор буду ее разорять, пока не забьют крест-накрест палей».[65] – «Я сомустил[66] человека убить!» – «А я напустил семьдесят чертенят на одну царскую дочь; они сосут ей груди всякую ночь. А вылечит ее тот, кто сорвет жар-цвет!» (Это такой цвет, который когда цветет – море колыхается и ночь бывает яснее дня; черти его боятся!) Как ушли они, Правда вышел и помешал жениться двоюродному брату на сестре, запрудил мельницу, не дал убить человека, достал жар-цвет и вылечил царевну. Царевна хотела выйти за него замуж, да он не согласился. Подарил ему царь пять кораблей, и поехал он домой. На дороге встретил Кривду. Кривда удивился богатству Правды, повыспросил у него все, как что было, да и залег ночью под печку в той же избушке… Слетелись духи, да и начали совет держать; как бы узнать того, кто испортил им все дела? Подозревали они самого из них ледащего;[67] как стали его бить да щипать, он бросился под печку, да и вытащил оттуда Кривду. «Я Кривда!» – говорит купец чертям, да все-таки они его не послушали и разорвали на мелкие кусочки.

Так и выходит, что правдою-то жить лучше, чем кривдою.

У одного царя много лет содержался мужичок руки железны, голова чугунна, сам медный, хитрец был, важный человек. Сын царю[68] Иван-царевич был маленький, ходил мимо тюрьмы. Этот старик подкликал его к себе и взмолился ему: «Дай, пожалуйста, Иван-царевич, напиться!» Иван-царевич еще ничего не знал – был маленький, почерпнул воды и подал ему: старика с этого в тюрьме не стало, ушел. Дошла эта весть и до царя. Царь приказал Ивана-царевича за это дело выгнать из царства. Царское слово – закон: Ивана-царевича выгнали из царства; пошел он куда глаза глядят.

Шел долго; наконец приходит в друго царство прямо к царю, просится в службу. Царь его принял, приказал сделать конюхом. Он только спит на конюшне, а за конями не ходит; конюшенный староста не однажды бил его. Иван-царевич все терпел. Какой-то царь сватал царевну у этого царя и не высватал; за то объявил войну. Этот царь ушел с войсками, а царством осталась править дочь его Марфа-царевна. Она и прежде замечала Ивана-царевича, что он не простого роду; за то и послала его в какое-то место губернатором.

Иван-царевич уехал, живет там, правит делом. Один раз поехал он на охоту; только выехал за жило[69] – неоткуда взялся мужичок руки железны, голова чугунна, сам медный: «А, здравствуй, Иван-царевич!» Иван-царевич ему поклонился. Старик зовет его: «Поедем, – говорит, – ко мне в гости». Поехали. Старичок ввел его в богатый дом, крикнул малой дочери: «Эй, давай-ка нам пить и есть, да и полуведерную чашу вина!» Закусили; вдруг дочь приносит полуведерную чашу вина и подносит Ивану-царевичу. Он отказывается, говорит: «Мне не выпить!» Старик велит браться; взял чашу, и откуда у него сила взялася – на один дух так и выпил это вино!

Потом старик созвал его разгуляться; дошли до камня в пятьсот пудов. Старик говорит: «Поднимай этот камень, Иван-царевич!» Он думает себе: «Где мне поднять такой камень! Однако попробую». Взял и легко перекинул; сам опять и думает: «Откуда же у меня берется сила? Небось этот старик в вине ее мне подает». Походили сколько времени и пошли в дом. Приходят: старик середней дочери крикнул ведро вина принести. Иван-царевич смело взялся за чашу вина, выпил на один дух. Опять пошли разгуляться, дошли до камня в тысячу пудов. Старик говорит Ивану-царевичу: «Ну-ка, переметни этот камень!» Иван-царевич тотчас схватил камень и бросил, и думает себе: «Эка сила хочет во мне быть!»

Воротились опять в дом, и опять старик крикнул большой дочери принести полтора ведра чару зелена вина. Иван-царевич и это выпил на один дух. Пошли со стариком разгуляться. Иван-царевич легонько метнул камень в полторы тысячи пудов. Тогда старик дал ему скатёртку-самовёртку и говорит: «Ну, Иван-царевич, в тебе теперь много силы: лошади не поднять! Крыльцо дома вели переделать, тебя оно не станет поднимать; стулья надо другие же; под полы можно наставить чаще подстоек.[70] Ступай с богом!» Все люди засмеялись, как увидели, что губернатор с охоты идет пешком, а лошадь ведет в поводу. Он пришел домой; под полы велел наставить стоек, стулья все переделали, стряпок,[71] горничных прогнал, один себе живет, как пустынник. И все дивятся, как живет он голодом; никто ему не стряпает! Даром что его питает скатёртка-самовёртка.

В гости ходить ни к кому он не стал, да и как ходить? Ничего его не поднимало в домах.

Царь между тем с походу воротился, узнал, что Иван-царевич живет губернатором, приказал его сменить и сделать опять конюхом. Нечего делать – Иван-царевич стал жить конюхом. Один раз конюшенный староста стал его куда-то наряжать, да и ударил; Иван-царевич не стерпел, как схватил его сам, так голову и отшиб. Дошло дело это до царя; привели Ивана-царевича. «Почто ты ушиб старосту?» – спросил царь. «Он сам наперед ударил меня; я не шибко[72] и отплатил ему, да как-то по голове: голова и отпала». Другие конюхи сказали то же – задел наперед староста, а Иван-царевич ударил его нешибко. Ничего не сделали с Иваном-царевичем, только сменили из конюхов в солдаты; он и тут начал жить.

Не чрез долгое времени приходит к царю мужичок сам с ноготь, борода с локоть, и подает письмо за тремя черными печатями от Водяного царя; тут написано: ежели царь в такой-то день и на такой-то остров не привезет дочь свою Марфу-царевну взамуж[73] за сына Водяного царя, то он людей всех прибьет и все царство огнем сожгет; а за Марфой-царевной будет трехглавый змий. Царь прочитал это письмо, подал от себя другой ответ к Водяному царю, что дочь отдать согласен; проводил старика и созвал сенаторов и думных дьяков думу думать, как отстоять дочь от трехглавого змия? Ежели не послать ее на остров, то всему царству от Водяного царя будет смерть. Кликнули клич, не выищется ли такой человек, который бы взялся выручать от змия Марфу-царевну? За того ее царь и взамуж отдаст.

Нашелся какой-то поддергайко,[74] взял роту солдат, повез Марфу-царевну; привозит на остров, оставил ее в хижине, а сам остался дожидаться змия на улице. Между тем Иван-царевич узнал, что Марфу-царевну увезли к Водяному царю, собрался и поехал на остров; пришел в хижину, Марфа-царевна плачет. «Не плачь, царевна! – сказал он ей. – Бог милостив!» Сам лег на лавку, голову положил на колена Марфе-царевне и уснул. Вдруг змий и начал выходить, воды за ним хлынуло на три аршина. Барин с солдатами стоял тут; как начала вода прибывать, он и скомандовал им: «Марш на лес!» Солдаты все сбились на лес. Змий вышел и идет прямо в хижину. Марфа-царевна увидела, что змий идет за ней, начала Ивана-царевича будить; тот соскочил, на один раз отсек все три головы у змия, а сам ушел. Барин повез Марфу-царевну домой к отцу.

• Предыдущая
• 23/193
• Следующая