Загадка вечернего звонка - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 9

• Предыдущая
• 9/30
• Следующая

Герасим уже стоял внизу. Увидев его, Иван едва сдержался от смеха. На шее у Каменного Муму висела сумка, наподобие дамской муфты, из которой высовывалась голова Арчибальда.

— Это ещё что такое? — уставился на сумку Иван. — У Арчибальда после вчерашнего тоже давление? Ходить не может самостоятельно?

— Дед купил, — с мрачным видом откликнулся Герасим. — Он считает, что иначе Арчибальд на улице мерзнет.

— Так, значит, он вообще его на землю не спускает? — осведомился Иван.

— Куда спускать? — Муму показал на мокрую кашу под ногами. — Арчибальд здесь утонет. И дед тогда меня репрессирует. Он вообще считает, что даже в хорошую погоду Арчибальд должен на улице только воздухом дышать.

— Знаем, знаем, — усмехнулся Иван.

Команде отчаянных давно было известно: все, для чего других собак, собственно, и выгуливают на улице, любимец Льва Львовича делает дома в кошачий туалет со специальным наполнителем. А на улицу Арчибальда водят, а вернее, выносят, подышать воздухом.

— Да, Герка, — посочувствовал Иван, — повезло тебе и с собакой, и с дедушкой.

— Переживем, — с мужественным видом отозвался тот.

Арчибальд, слушая короткий диалог двух друзей, кинул внимательный взгляд на Ивана и вдруг осклабился. Если бы мальчик не отдернул руку, пес укусил бы его.

— Герка, пожалуй, твой Лев-в-квадрате прав. В сумке это существо безопасней.

— Чего уж теперь рассуждать, — вздохнул Каменное Муму. — Пошли.

— А куда? — поинтересовался Иван.

— Да мне без разницы, — у Герасима не было на сей счет никаких планов. — И погода такая паршивая.

Тут он был совершенно прав. Под ногами слякоть. Сверху вновь крупными хлопьями повалил мокрый снег. В лицо дул промозглый ноябрьский ветер, от которого не было никакого спасения.

— В такую погоду, как говорится, хороший хозяин собаку из дома не выгонит, — заметил Иван.

— Как видишь, мой дед не только собаку, но и меня выгнал, — пробубнил Муму. — Причем этому-то хоть бы хны, — с завистью покосился он на Арчибальда в теплой сумке, — а я теперь мерзни. Дед, между прочим, велел мне выгуливать Арчибальда не меньше часа. Иначе, мол, у него легкие как следует не проветрятся.

Следующие минут сорок друзья во имя здоровья карликового пинчера мужественно терпели ноябрьскую непогоду. Наконец Герасим почувствовал, что Арчибальд, несмотря на сумку, уже весь трясется.

— Слушай, он все-таки замерз! — в голосе Муму послышалось торжество.

— Ну, — отозвался друг. — Наверное, у него башка мерзнет. Попроси девчонок связать ему капюшон или шапочку.

Герасим тут же представил себе, каково ему будет выгуливать Арчибальда мало того что в сумке, но ещё и в вязаной шапочке.

— Ни за что, — решительно запротестовал он. — Конечно, если ты, Ваня, сам не будешь гулять с ним в этой шапочке.

— Я не буду, — поторопился внести ясность друг.

— Тогда оставь свои дурацкие советы, — отрезал Герасим.

— Уже оставил. — Иван вновь уставился на Арчибальда. — Слушай, Герка, не знаю уж как его легкие, но сам он, по-моему, проветрился вполне достаточно. А потому предлагаю идти домой.

— Вообще-то час ещё не прошел, — колебался Герасим.

— Пусть лучше час не пройдет, чем ты вернешь Льву-в-квадрате вместо собаки сосульку, — привел Иван веские аргументы.

— И впрямь, — с удовольствием повернул назад Герасим.

Поравнявшись с домом, мальчики пошли каждый в свой подъезд.

Когда Иван вернулся в квартиру, Генриетта Густавовна спала по-настоящему. Видимо, грипп ощутимо давал о себе знать. Скинув в прихожей ботинки и куртку, мальчик пробрался на цыпочках в свою комнату. «Слава богу, что спит, — подумал он. — Иначе снова начала бы расспрашивать про Муму с Арчибальдом или про этот клуб, да мало ли ещё про что».

И мальчик тихо затворил дверь в свою комнату и уселся делать уроки. Это заняло у него все время до возвращения с работы родителей. Услышав звонок, Иван кинулся открывать. В переднюю вошла Инга Сергеевна.

— Отца ещё нет? — осведомилась она.

Иван помотал головой.

— Значит, задерживается, — вздохнула мать. — А как твои дела? Как Английский клуб? — вешая пальто, полюбопытствовала она.

— Английский клуб? — сердито переспросил сын.

— Ну, да… — Тут Инга Сергеевна осеклась.

Иван почувствовал за спиной какое-то движение и резко обернулся.

Генриетта Густавовна, воровато выглядывая из своей комнаты, подавала отчаянные знаки дочери.

— Вы что, сговорились? — заорал Иван.

— Ты о чем? — невозмутимо откликнулась мать.

— Все сегодня ко мне пристают с этим Английским клубом! — продолжал бушевать мальчик.

— Во-первых, пожалуйста, успокойся, — строго взглянула на него Инга Сергеевна. — А во-вторых, объясни мне, пожалуйста, чем я вызвала такой гнев.

— Да просто… — сын немного смутился. — Просто надоел мне этот Английский клуб.

— Не очень-то понятно, — покачала головой мать. — Его ещё даже туда не приняли, а ему, видите ли, уже надоело. Отнеси лучше сумки на кухню.

Иван, подхватив два полных пластиковых пакета, направился в глубь коридора. Свернув на кухню, он замер и прислушался. Бабушка с мамой о чем-то шушукались. Ему все окончательно стало ясно. Это был заговор.

Рано утром Марго разбудил телефонный звонок.

— Встретимся у подъезда, — услышала она заговорщицкий голос Варвары. — Пораньше выскочить сможешь?

— Постараюсь, — отозвалась Маргарита. — А что такое?

— Надо поговорить, до того как мальчишки появятся.

— Хорошо, — согласилась Марго.

Варя повесила трубку.

— Кто там звонил? Это не меня? — в дверь комнаты просунулась всклокоченная со сна голова отца.

— Нет, папа.

— В этом доме совершенно невозможно выспаться, — посетовал Кирилл Дмитриевич и, шаркая шлепанцами, удалился в спальню.

Марго поспешила в ванную. Хорошо, что родители и бабушка ещё спят. Иначе не избежать расспросов, почему она поднялась раньше обычного.

Вскоре Марго, дожевывая на ходу булочку, спустилась вниз. Варя уже нетерпеливо расхаживала в пространстве между двумя подъездами.

— Что так долго? — едва увидев подругу, с осуждением произнесла она. — Эти вот-вот спустятся.

Из всей Команды отчаянных только Луна жил в другом доме. Квартира Герасима располагалась в том же подъезде, что и Варина. А Холмского — в одном подъезде с Марго.

— Как смогла, так и успела, — развела руками Маргарита. — Что у тебя случилось?

— Вчера был ещё один звонок, — Варя на всякий случай понизила голос до шепота.

— Ты опять подслушала? — заинтересовалась Марго.

— Нет, — покачала головой Варя. — Не подслушала, а сама разговаривала.

— То есть как? — не поняла Марго.

— Ну, он позвонил. Говорит: «Позовите Настасью». А её не было.

— Откуда ты знаешь, что это тот самый? — спросила Марго.

— Голос тот же.

— Уверена? — спросила Марго.

— Не была бы уверена, не говорила бы, — отрезала Варя. — И потом, Настасье раньше такие типы никогда не звонили.

— Ну, и чего он? — стараясь скорее дойти до сути, спросила Марго.

— Да, в общем-то, ничего особенного. Узнал, что сестры нет, и положил трубку. Но при этом остался очень недоволен.

— Откуда ты знаешь? — Марго внимательно посмотрела на Варю.

— По голосу поняла, — объяснила та. — Я ещё говорю: «Настасьи нет дома. Что передать?» А он как рявкнет: «Ладно!» И трубку кинул.

— А ты не допускаешь, что этот человек просто за что-нибудь обижен на твою сестру? — предположила Марго. — Например, она с ним договорилась, что обязательно будет ждать его звонка, а сама ушла.

— Не могла она с ним на такое время договориться, — покачала головой Варя. — Настасья раньше пяти из университета не возвращается. А этот мужик позвонил ровно в четыре.

— Тогда оскорбленное самолюбие, как мотив, отпадает, — согласилась Марго. — Варька, а ты Насте передала, что он звонил?

• Предыдущая
• 9/30
• Следующая