Загадка вечернего звонка - Устинова Анна Вячеславовна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/30
• Следующая

Иван вошел. В комнате оказалось несколько человек. Трое суетились вокруг длинного стола, на котором стояли баночки с красками и лежал большой лист ватмана, уже пестревший разно-цветными надписями и фотографиями. «Стенгазету свою английскую делают», — с неодобрением подумал Пуаро.

В торце стола, как истинный председатель, восседал Игорь Коростелев. Рядом с ним, опершись на спинку стула и что-то увлеченно доказывая, стоял Глеб Синицын. Глаз у него уже открылся, а синяк приобрел багрово-желтый оттенок.

Едва увидев Ивана, он злобно рявкнул:

— Что надо?

— Да я… тут… вот… — И Ваня потряс в воздухе рекомендациями. Чувствовал он себя крайне дискомфортно.

— Нельзя ли поточнее? — брезгливо выпятил нижнюю губу председатель.

«Ох и мерзкий же тип», — подумал Иван, однако постарался как можно спокойней и четче произнести:

— Я — Иван Холмский. Пришел подавать заявление в Английский клуб.

— Ты? Заявление? — Нижняя губа у Коростелева отвисла ещё сильнее. Его лоснящееся блинообразное лицо выражало крайнее отвращение. Однако, видимо, Рогалева-Кривицкая провела подготовительную беседу. Ибо, явно преодолев желание выставить непрошеного кандидата за дверь, Игорь важно протянул пухлую белую руку:

— Давай. Посмотрим.

— Игорь! Ты что? — взвыл у него над ухом Глеб Синицын.

— Потом, — истинно начальственным жестом отмахнулся от него Коростелев.

Синицын мигом заткнулся и, пожав плечами, отошел к ребятам, колдующим над стенгазетой.

Иван вложил в пухлую руку рекомендации. Председатель, глянув, осведомился:

— А заявление?

— Не знаю, как писать, — ответил Иван.

Председатель тяжело вздохнул. И смерив новичка взглядом, в котором без труда читалось: «Возись тут со всякими насекомыми», — неторопливо двинулся к шкафу.

— Сейчас найду бланк и напишешь.

Дожидаясь, Иван стал рассматривать стенгазету. Худенький невысокий мальчик в очках, высунув от старания язык, дорисовывал на «шапке» Биг Бен.

— Здорово у тебя получается, — понравилось Ивану. — Только вот, по-моему, тут надо по-другому. Давай я поправлю.

И он потянулся за кисточкой, которую держал в руках худенький мальчик. Лучше бы Ивану этого не делать. Его неожиданно сильно толкнули в спину. Пуаро даже охнуть не успел, как оказался лежащим на непросохшей ещё стенгазете. Но это было полбеды. В полете Иван сбил несколько баночек, где смачивали кисти. Серо-буро-малиновая вода цветным озером разлилась по газете и частично попала на худенького мальчика.

— Ты что? — завопил тот.

Он чуть не плакал. Почти завершенная стенгазета погибла. Теперь придется начинать все сначала.

— Извини. Я не виноват. Меня толкнули, — искренне пожалел мальчика Иван. — Давай я приду и помогу тебе переделать.

— Не нужно мне твоей помощи, — с ненавистью произнес тот. — Сам справлюсь.

И он принялся промокать тряпкой цветную лужу.

— Что тут произошло?

Иван обернулся. На плоды его деятельности сурово взирал Игорь Коростелев.

— Я случайно воду пролил, — принялся оправдываться Иван.

В это время он заметил, что на него, злорадно усмехаясь, взирает Синицын. Ивану стало все ясно. «Дай мне только не поступить сюда, — подумал он. — А уж потом я обязательно тебе второй фингал поставлю».

— Вот что, дорогой друг, — сунул ему в руки пустой бланк Коростелев, — пиши по-быстрому заявление, и чтобы до результатов голосования мы тут тебя не видели.

— А на голосование приходить надо? — спросил на всякий случай Иван.

— Нет! — На сей раз нижняя губа оттопырилась как-то вбок. — Результаты найдешь на доске объявлений в вестибюле.

Иван постарался как можно скорее заполнить бланк. И, отдав его председателю, покинул негостеприимную комнату.

— Ну, — ждали его в передней друзья, — как дела?

— Сложный вопрос. — Иван пожал плечами. — Одно могу сказать точно: любви ко мне в клубе не прибавилось. Я стенгазету им испортил.

— Даешь! — воскликнул Герасим. — Стенгазета-то что тебе сделала?

— Я совершенно ненарочно, — с виноватым видом изрек Иван. — Меня Синицын из мести толкнул.

И он рассказал все по порядку. Луна слушал с большим удивлением.

— Погоди, погоди, — перебил Ивана Павел. — Этот, который в очках рисовал, он такой маленький, белобрысенький?

— Ну, — кивнул Иван.

— Пуаро, ты гений, — в полном замешательстве произнес Луна. — Последнего члена совета уделал.

— Как? — вытаращился Иван. — Он тоже член совета?

— И притом последний, — повторил Луна. — Потому что ещё одна девчонка болеет. И появится только через неделю. Я навел справки.

— Тогда, Ваня, позволь выразить тебе восхищение от всей нашей команды, — ехидно произнесла Варя. — Разумеется, тайное голосование совета все покажет. Но я лично уверена, что ты не станешь членом Английского клуба.

Иван вымученно улыбнулся. С одной стороны, он был доволен, что все трудности уже почти позади. С другой — у него остался от этой истории какой-то неприятный осадок. Особенно было жаль парня в очках и ни в чем не повинную стенгазету. Хотя, положа руку на сердце, упрекнуть себя в данном случае Иван не мог. Вина целиком лежала на Синицыне. Пуаро отчетливо ощущал, что в лице Глеба Синицына нажил себе лютого врага, и вендетта наверняка продолжится.

— Какой-то ты, Ваня, нерадостный, — отвлекла его от грустных мыслей Варвара.

Чтобы скрыть свои чувства, Иван вымученно улыбнулся.

После уроков ребята, собравшись у Марго, продолжали обсуждать, что делать с Настасьей.

— Ниточка тянется к ломбарду, — с важностью заявил Герасим. — Я считаю, что нужно идти именно в этом направлении.

— Куда и как? — посмотрел на него Луна.

— Куда и как, не знаю, но надо, — отозвался Муму.

— Р-рискованное пр-редложение, — прокомментировал из-под стола Птичка Божья.

— Интересно, Герочка, он с тобой согласен или возражает? — полюбопытствовала Варя.

— Разумеется, согласен, — гордо вздернул голову Каменное Муму. — Кажется, он наконец научился что-то соображать.

И мальчик указал на скатерть, под которой прятался попугай. В следующий момент Муму взвыл от боли. Птичка Божья, изловчившись, ущипнул врага за ногу.

— Я — ор-рел. Гер-расим — тр-рус! — немедленно раздалось из-под стола.

— Нет. Он не согласен, — покачала головой Варя.

— Бр-ред! Бр-ред! — подтвердили снизу.

— Вот именно, — усмехнулся Луна. — Ломбард — это не ниточка, а результат истории.

— И то, что бабушкино наследство пропало, тоже результат? — Муму взглянул на него с таким видом, будто не кто иной, как Павел, снес в ломбард драгоценности покойной бабушки Пановых.

— Естественно, — Луна хранил полную невозмутимость. — Потому что с ломбардом все до боли просто. Настасья снесла туда драгоценности и получила за них деньги. А вот зачем и для чего — другой вопрос.

— И ещё совершенно ясно, — подхватил Иван, — что Настасья рассчитывала на одну сумму, а получила гораздо меньше.

— Ежу понятно, — отмахнулся Герасим. — Получи она то, что ей требовалось, в такую прострацию бы не впала.

— Гера, — строго сказала Марго, — ты сам себе противоречишь. Если ежу понятно, то при чем тут ниточка, которая тянется в ломбард?

— Ниточка, дорогая моя, — Герасим покровительственно похлопал её по плечу, — имеет свойство где-то начинаться и где-то заканчиваться.

— Да-а-а, — протянул Луна. — Началось в химчистке, закончилось в ломбарде. В общем, сплошная служба быта.

— Пр-равительственный кр-ризис. — Попугай успел переместиться в угол гостиной и теперь вещал оттуда.

— Ты к чему это, Птичка? — удивилась Марго.

— Глас нар-рода, — гордо прошествовав на середину комнаты, возвестил попугай. — Тр-ребуем отставки!

— Кого? — заинтересовались ребята.

Птичка Божья, расправив свою попугаичью грудь и лихо тряхнув зеленым хохолком, увенчивающим его голову, ответил:

• Предыдущая
• 26/30
• Следующая