Ведьмы из Эсткарпа - Нортон Андрэ - Страница 12

• Предыдущая
• 12/95
• Следующая

— Мидир! — Он остановился у другого тела. Рука лежавшего дрогнула, горло сотрясало предсмертное клокотание. — Добить! — раздался бесстрастный голос капитана, приказ был мгновенно исполнен.

Он осмотрел всех павших, и еще три раза пришлось ему приказать, чтобы нанесли последний удар. В углу красивого рта трепетала маленькая жилка, и выражение глаз его неизмеримо отличалось от пустоты во взгляде врагов. Обойдя все тела, капитан вернулся к Магнису и ведьме.

— Но они же все из Горма!

— Они были из Горма, — поправила его женщина, — Горм умер, когда открыл ворота для Колдера. И перед нами вовсе не люди, которых ты знал, Корис. Они давно не люди… долгое-долгое время. Это руки и ноги, боевые машины хозяев, в них нет истинной жизни. Когда Сила выгнала их из укрытия, они принялись исполнять приказ, что был дан им: найти и убить. Колдер может воспользоваться так стычками, чтобы ослабить нас перед настоящим ударом.

Минутный тик искривил рот капитана в улыбку, что вовсе не была улыбкой.

— В известной мере это свидетельствует об их слабости. Быть может, у них не хватает людей? — А потом он поправился, звучно бросив меч в ножны: — Впрочем, кто знает, что у Колдера на уме, если им по силам такое, значит, приготовлены для нас и другие сюрпризы.

Саймон был в числе первых, кто покинул вытоптанное теперь поле, где встретили они натиск отряда из Колдера. Выполнять последнее распоряжение ведьмы ему оказалось не под силу, и теперь все мерещились оставшиеся позади безголовые трупы. Трудно было заставить себя примириться с увиденным.

— Мертвые не воюют! — он даже и не заметил, что протестовал вслух, пока не ответил ему Корис.

— Херлуин был словно рожден в море. Я видел, как он с одним ножом охотился на рыбу-копье. А Мидир был тогда новобранцем среди телохранителей и все спотыкался, когда трубили тревогу, в день, когда Колдер напал на Горм. Обоих я знал хорошо. Но эти твари, что позади нас, — это не Херлуин и не Мидир.

— Человек состоит из трех частей, — произнесла ведьма. — Из тела, чтобы действовать; разума, чтобы думать; души, чтобы чувствовать. А может быть, Саймон, в твоем мире люди устроены иначе? Впрочем, едва ли: ты действуешь, думаешь, чувствуешь. Убивая тело, освобождаешь душу, а если убить разум, тело может просуществовать немного в горьких оковах, вызывая сочувствие людей. Но если убить душу и оставить жить тело, а может быть, и разум… — голос ее дрогнул, — это страшный грех, немыслимый для нас. И именно это и случилось с воинами Горма. И то, что ходит в обличье, не для глаз тех, кто рожден на земле. Лишь кощунственные занятия с вещами запретными полностью могли породить такое…

— Так вот, значит, госпожа, какой смертью умрут сулкары, если воины Колдера ворвутся к нам, как ворвались в Горм, — предводитель купцов подъехал поближе на своем широком жеребце.

— Мы разбили их здесь, но как быть, если легионы этих полумертвецов полезут на наши стены. В крепости немного людей, торговый сезон в разгаре, и девять десятых всех кораблей в море. На стенах нас будет негусто. Человек может рубить головы лишь до поры, потом рука слабеет. И если противник все валит, он может осилить нас просто числом. Ведь у них нет страха, и они рвутся вперед там, где мы подумаем дважды и трижды.

Ни у Кориса, ни у ведьмы на это не было готового ответа. Через несколько часов Саймона несколько успокоил вид этой торговой гавани. Душою сулкары были моряками, но и строить они тоже умели, все неровности скалы были учтены при строительстве. Со стороны суши крепость была обнесена стеной с наблюдательными башнями и множеством бойниц. Но истинную силу цитадели они узнали, лишь когда Магаис Осберик провел их внутрь. Две скалы крабьей клешней выдавались в море, отхватив от него изрядный кусок — гавань. На каждой стороне клешни громоздились стены-башенки, укрепления, соединенные с крепостью подземными ходами. Там, где это было возможно, стены спускались поближе к пенящимся валам, чтобы неоткуда было идти на приступ.

— Сулкары, — заметил Саймон, — строили свою крепость в расчете на войны.

Магнис Осберик в ответ усмехнулся:

— Мастер Трегарт, мир на дорогах нам дан лишь в Эсткарпе и в какой-то мере в Ализоне и Карстене, если не забыть вовремя позвенеть там золотом перед ушами нужных людей, но повсюду за их пределами мечи мы показываем вместе с товаром, а товар — это сердце нашего королевства. Внизу, в складах, там наша кровь — товары текут по свету, как кровь в жилах сулкаров. Ограбить крепость сулкаров — мечта каждого вельможного отпрыска и пирата!

— И хотя молва называет людей Колдера порождением демонов, добром этой земли они не пренебрегают и тоже, как и иные соседи, хотели бы запустить лапы в наши богатства. Вот почему у нас есть и последняя защита… если крепость падет, одолевший нас не разбогатеет. — Он грохнул кулачищем о камень стены. — Эта крепость построена во времена моих прадедов, уютная гавань, укрытие в бурю… и от ветра и от волн, и в непогоду войны. И сколь же оно необходимо теперь, такое укрытие.

— Три корабля в гавани, — сосчитал Корис. — Круглый грузовой и два длинных военных.

— Грузовой с зарей отправится в Карстен. Он увозит покупки герцога Карстенского, пойдет под его флагом, и экипажу не придется выйти на стены гавани, — заметил Осберик.

— Говорят, герцог собирается жениться. Там внизу, в шкатулке лежит Саминское ожерелье, подстать белой шее Олдис. Может быть, Ивьен наденет браслет не на ее руку, но не сам он будет носить ожерелье.

Ведьма пожала плечами, а Кориса явно более интересовали иные проблемы, чем пересуды соседнего двора.

— А длинные? — спросил он.

— Пока задержатся здесь, — неопределенно сказал господин купцов. — Они будут патрулировать. Хотелось бы иметь глаза и на море.

Обходя посты следом за Корисом, Саймон прикинул, что бомбардировщик превратил бы внешнее кольцо стены крепости сулкаров в щебенку за один—два захода, тяжелая артиллерия смогла бы пробить бреши в толстенных стенах за несколько часов. Но в скалах под стенами, башнями и домами таилась целая сеть погребов и переходов; некоторые из ходов вели к морю, и толстенные двери там были наглухо заперты, и если в Колдере не было иного оружия, кроме того, что видел он в этом мире, торговцы, пожалуй, могли показаться и слишком предусмотрительными. Впрочем, предосторожности могли казаться излишними, только если накрепко забыть пустоглазого воина из Горма.

Почти все попавшиеся им казармы пустовали, хотя арсеналы были полны оружия — в стойках покоились тяжелые топоры и булавы. Но людей повсюду было немного, все силы были брошены на стены. Крепость сулкаров вмешала тысячи воинов, и для всех нашлось бы в ней оружие, но лишь несколько сотен еле набралось в ней ныне.

Втроем, Корне, ведьма и Саймон, они поднялись на береговую башню, вечерний ветерок холодил кольчуги.

— Только из опасения за Эсткарп не решаюсь я бросить сюда все силы, — Корис говорил сердито, словно возражал кому-то. — Это было бы приглашением для Ализона и герцогства немедленно навалиться на нас с севера и юга. Панцирь Осберика не по зубам и Колдеру, только мяса внутри его нет. Он слишком затянул сборы, со всеми силами сулкаров он еще и отбился бы, но с этой горсткой — сомневаюсь.

— Не сомневаешься, Корис, но биться будешь, — в голосе ее не было ни похвалы, ни упрека, — потому что так надлежит. И вполне может теперь случиться, что эта крепость падет перед Колдером. Ведь они близко… предчувствие не обмануло Магниса.

Капитан резко обернулся к ней:

— Вы снова предсказываете нам, госпожа?

Она покачала головой:

— Не жди, капитан, того, что мне не по силам. Там, перед засадой, я увидела перед собой пустое пятно. И по этому-то признаку я и признала силы Колдера. Но ничего другого я предложить не могу. А ты, Саймон?

Он вздрогнул:

— Я? Но откуда у меня ваша сила… — начал было он, но потом честно поправился, — я ничего не могу сказать: как солдат я вижу, что это сильная крепость, но чувствую себя в ней, как в капкане. — Последние слова он не обдумывал, понимал, что это правда.

• Предыдущая
• 12/95
• Следующая