Собрание стихотворений - Тютчев Федор Иванович - Страница 26

Толпами улица блистала,

И облаков вечерних тень

По светлым кровлям пролетала.

Весенней негой утомлен,

Вдался я в сладкое забвенье:

Не знаю, долог ли был сон,

Но странно было пробужденье.

Безмолвно в сумраке ночном

Ходило лунное сиянье,

И ночи зыбкое молчанье

Едва струилось ветерком.

Украдкою в мое окно

Глядело бледное светило

И мне казалось, что оно

Мою дремоту сторожило.

И между тем какой-то гений

Из области цветущей дня

Стезею тайной сновидений

В страну теней увел меня.

Последний катаклизм.

Впервые — альм. «Денница на 1831 год», с. 89.

Безумие.

Впервые — альм. «Денница на 1834 год», с. 185. Перекликается с позднейшим стихотворным обращением к А. А. Фету «Иным достался от природы…». В обоих случаях создан излюбленный в мистической символике образ водоискателя — человека, умеющего распознавать в безводных местах подземные источники ключевой воды. См. вступительную статью Б. Я. Бухштаба в ПССтих. 1957, с. 25 — 26.

«Здесь, где так вяло свод небесный…»

Впервые — под заглавием «В дороге» — журн. «Русский архив», 1879, вып. 5, с. 127. Написано, по-видимому, во время поездки в Париж в октябре 1829 года.

Странник.

Впервые — журн. «Русский архив», 1879, вып. 5, с. 127.

Успокоенне.

Впервые — альм. «Денница на 1831 год», с. 51.

«Как над горячею золой…»

Впервые — журн. «Современник», 1836, т. 3, с. 15. Автограф из собрания И. С. Гагарина (ЦГАЛИ) датируется по почерку началом 1830-х годов. В автографе, посланном С. Е. Раичу около 1830 года (ЦГАЛИ), последний стих читается иначе: «Я просиял бы — и угас!»

Цицерон.

Впервые — альм. «Денница на 1831 год», с. 40. Печатается по автографу (ЦГАЛИ), датируемому по почерку началом 1830-х годов. В тексте первой публикации имеется вариант 9 строки: «Блажен, кто посетил сей мир». Существует предположение, что данное стихотворение является «прямым и непосредственным откликом» на Июльскую революцию 1830 года во Франции. См.: Д. Благой. Три века. Из истории русской поэзии XVIII, XIX и ХХ вв. М., 1933, с. 207. Этому, однако, противоречит тот факт, что стихи для альманаха «Денница» были обещаны Тютчевым в первых числах 1830 года. См. письмо П. В. Киреевского из Мюнхена к родным от 5 января 1830 года. — «Русский архив», 1905, вып. 2, с. 131. Об интересе Тютчева к Цицерону свидетельствует хранящееся в библиотеке Мурановского музея принадлежавшее поэту издание писем Цицерона в немецком переводе. Анализ стихотворения с обоснованием его текста см. в статье: А. А. Николаев. Художник — мыслитель — гражданин. «Вопросы литературы», 1979, № 1, с. 119 — 125. «Я поздно встал» и т. д. перефразировка слов Цицерона: «Скорблю, что, вступив на жизненную дорогу с некоторым опозданием, я прежде, чем был окончен путь, погрузился в эту ночь республики» («Брут, или Диалог о знаменитых ораторах», XCVI, 330). Закат звезды ее кровавый! «Кровавый закат звезды Римской Славы» — это гибель потопленной в крови гражданской войны 48 — 45 годов до н. э. римской аристократической республики, идеологом которой был Цицерон. Результатом этой войны было установление диктатуры Юлия Цезаря. Капитолийская высота центральный из семи холмов, на которых расположен Рим. На нем находилось главное римское святилище — храм Юпитера Капитолийского. Мотив второй строфы заимствован из «Богов Греции» Шиллера.

Весенние воды.

Впервые — журн. «Телескоп», 1832, ч. 10, № 13, с. 22 — 23. В тексте первой публикации в состав прямой речи (возгласов «гонцов молодой Весны») входит также третья строфа. В автографе (ЦГАЛИ) эта строфа начинается с кавычки, но закрывающая кавычка отсутствует.

Silentium!

Впервые — газ. «Молва», 1813, № 33, 16 марта, с. 22. Публикуемая в настоящем издании автографическая редакция стихотворения относится к началу 1830-х гг.; впервые она была напечатана в пушкинском «Современнике» (1836, т. 3, с. 16). В изд. 1854 года стихотворение вошло в так называемой «сушковско-тургеневской» редакции, в которой были выправлены стихи, выпадавшие из ямбической схемы:

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои!

Пускай в душевной глубине

И всходят и зайдут оне,

Как звезды ясные в ночи:

Любуйся ими и молчи.

. . . . . . .

Лишь жить в самом себе умей!

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум;

Их заглушит наружный шум,

Дневные ослепят лучи:

Внимай их пенью и молчи!

Аналогичным изменениям стихотворение подверглось, видимо, и при первой публикации.

Молчи, скрывайся и таи

И мысли и мечты свои!

Пускай в душевной глубине

Встают и кроются оне,

Как звезды мирные в ночи,

Любуйся ими — и молчи.

. . . . . . .

Лишь жить в самом себе умей

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум

Их оглушит житейский шум,

Разгонят дневные лучи,

Внимай их пенью — и молчи!..

Стихотворению посвящена специальная статья Н. В. Королевой. См.: Поэтический строй русской лирики. Л., 1973, с. 147 — 159. См. также: Я. О. Зунделович. Этюды о лирике Тютчева. Самарканд, 1971, с. 74 — 83.

Сон на море.

Впервые — журн. «Современник», 1836, т. 3, с. 20. В изд. 1854 вошло в другой редакции, в которой было устранено чередование разных трехсложных размеров (дактили и анапесты были выправлены на доминирующий амфибрахий):

И море и буря качали наш челн;

Я, сонный, был предан всей прихоти волн.

И две беспредельности были во мне

И мной своевольно играли оне.

Кругом, как кимвалы, звучали скалы

И ветры свистели и пели валы.

Я в хаосе звуков летел оглушен;

Над хаосом звуков носился мой сон…

Болезненно-яркий, волшебно-немой,

Он веял легко над гремящею тьмой,

В лучах огневицы развил он свой мир,

Земля зеленела, светился эфир…

Сады, лабиринты, чертоги, столпы…

И чудился шорох несметной толпы.

Я много узнал мне неведомых лиц:

Зрел тварей волшебных, таинственных птиц,

По высям творенья я гордо шагал,

И мир подо мною недвижно сиял…

Сквозь грезы, как дикий волшебника вой,

Лишь слышался грохот пучины морской,

И в тихую область видений и снов

Врывалася пена ревущих валов.

Отредактировал стихотворение, по всей вероятности, Н. В. Сушков в период его работы над рукописью неосуществленного издания стихотворений Тютчева (см. СТ), ставшей основным источником текста изд. 1854. См.: К. В. Пигарев. Судьба литературного наследства Ф. И. Тютчева. — «Литературное наследство», 1935, т. 19 — 21, с. 379. Вместе с тем в тексте изд. 1854 имеются два собственных варианта (14 н 17 строки), первый из которых, несомненно, принадлежит автору («И чудился шорох несметной толпы»), а второй введен в угоду цензуре («По высям творенья я гордо шагал» вместо «как бог, я»). В Лирике 1965 (т. 1, с. 357) стихотворение датировано сентябрем 1833 года, когда Тютчев совершил первое морское путешествие (с дипломатическим поручением в Грецию). Однако почерк автографа, его местоположение среди других рукописей и наличие списка стихотворения в раичевском собрании говорят о том, что оно было написано не позднее 1830 года. Литературным источником стихотворения является стих. Ф. Н. Глинки «Сон», впервые опубликованное в «Соревнователе просвещения и благотворения», 1820, № 11, с. 206. Огневица (диалект.) — бред, горячка. Сады-лавиринфы (лабиринты) сады с затейливым, путаным расположением дорожек.

Конь морской.

Впервые — журн. «Русскнй архив», 1879, вып. 5, с. 136 — 137. В Соч. 1900 помещено среди переводных, однако иностранный источник стихотворения неизвестен.

«Душа хотела б быть звездой…»

Впервые — журн. «Современник», 1836, т. 3, с. 14. Образ звезды, светящейся днем, перекликается с образом дневного месяца в стих. «Ты зрел его в кругу большого Света…»

«За нашим веком мы идем…»

Впервые — журн. «Галатея», — 1830, ч. 18, № 40, с. 134, по ошибке — как заключительные строки перевода стихотворения Гейне «Вопросы». Как шла Креува ва Энеем. Эней и Креуза — персонажи эпопеи Вергилия «Энеида». Когда Эней покинул Трою, его жена Креуза последовала за ним, но все время отставала в пути и наконец исчезла. Ее взяла к себе мать Энея Афродита, так как Креузе не было предназначено покинуть Трою.