Мастер Исхода - Мазин Александр Владимирович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая

Мне, однако, хватило. Очнулся я только через некоторое время и обнаружил себя повисшим на страховочном тросе в нескольких метрах от края карниза.

То ли удар пули сбросил меня вниз, то ли я сам свалился, потеряв сознание.

Почему меня не добили – вопрос сложный. Скорее всего, пакистанцы глянули издали на разбитый шлем и мою окровавленную голову – и решили, что в ближайшее время я не доставлю им хлопот.

Девочек диверсанты не тронули. Девочки в их мире – товар, и товар недешевый. Кроме того диверсанты сочли, что из моих сестренок выйдет неплохое прикрытие. Террористы отобрали у них аварийные спутниковые коммуникаторы и всё, что могло сойти за оружие, а затем пообещали, что, если девочки будут вести себя правильно, им не причинят зла.

Соврали, как выяснилось позже.

Сестренки пообещали. Причем у них хватило ума не говорить о том, что они – Одаренные.

Разумеется, в тот момент я ничего этого не знал.

Зато я довольно быстро пришел в себя, раскачался на страховке и зацепился за стену. Был я, признаться, не в лучшей форме: голова трещала, в глазах двоилось. Однако мой организм уже вовсю занимался восстановлением, и я очень надеялся, что через часок-другой снова стану приличной боевой единицей.

Страховочный трос я рассек ножом, затем излохматил конец, имитируя обрыв. Посидел немного, ожидая пока зрение и координация придут в относительный порядок, затем стянул приметную оранжевую куртку, выдернув из ворота ленту обогревателя, привязал ею изуродованный шлем к куртке, насовал в карманы мелких камешков – и отправил доброкачественную одежку в свободный полет. Пролетев метров двести, куртка приземлилась в щель между двумя валунами и образовала весьма неплохую имитацию сорвавшегося альпиниста. Я надеялся, что враги не станут изучать мою подделку с помощью оптики, и оказался прав.

У диверсантов нашлись дела поважнее. Для начала они попытались «взломать» коммуникатор покойного Логика, на которого девушки указали как на старшего. Естественно, ничего у них не получилось. Правда, надо отдать должное их специалисту, тревожный импульс с коммуникатора тоже отправлен не был.

Диверсантам повезло. Мы, Одаренные, не любим электроники, действующей в связке с организмом, поэтому в нас нет вшитых чипов, а наши комми по сути являются примитивнейшими устройствами связи.

Исходя из уровня слабой технической подготовленности нашей группы, а также довольно скудного оснащения (связанного с тем, что практический тренинг отличается от ВИП-тура), пакистанцы сделали вывод о нашей «незначительности» и решили выдать себя… за нас. То, что в нашей группе было девять мужчин, а диверсантов – семеро, их не смутило.

Когда я, кое-как восстановившись, перебрался со стены на осыпь, пакистанцы уже закончили переодевание. Маскарад удался. Оружие они попрятали и для неподготовленного наблюдателя теперь выглядели самой обычной туристической группой. Разве что груза при них было немного больше, чем следовало. Но это опять-таки мелочи.

Глядя на это театральное представление, я ломал голову: зачем?

Честно признаюсь, в тот момент мне и в голову не пришло, что целью убийц были не мы. Воспитанный в Теократии, я даже представить не мог, что можно вот так запросто убивать Одаренных. А уж допустить то, что Одаренных убили походя…

Словом, я воспринял нападение на нашу группу как злодеяние планетарного масштаба.

Собственно, меня можно было понять. Мы, Одаренные, ближе друг к другу, чем семейные группы обычных людей. До этого момента я никогда не терял близких, поэтому на душе было очень, очень скверно. Если бы не необходимость помочь сестренкам, я бы впал в глубочайшую депрессию. Но скорбеть было некогда, и та часть моего «я», которая отвечала за живые чувства, будто бы отмерзла.

Лежа между двух бурых валунов, чей цвет прекрасно сочетался с цветом запекшейся в моих волосах крови, я не думал о погибших. Я думал обо всех Одаренных. У меня появился шанс совершить подвиг. Пресечь заговор такого уровня. И я ничуть не сомневался, что сумею справиться с семью вооруженными и хорошо подготовленными противниками. В том, что они очень хорошо подготовлены, я тоже не сомневался, поскольку полагал, что убийцы знают, с кем имеют дело. То, как они быстро и эффективно перебили всех, кто мог представлять опасность, произвело на меня сильное впечатление.

Но не лишило уверенности. Я-то выжил!

На помощь сестренок я не очень рассчитывал. Девочки были перепуганы до невменяемости. Это можно было понять. Слушающие и эмпатка, у которых только что убили братьев… Сестренки в силу своего Дара чувствительны, как кончики пальцев со срезанной кожей. Ступор, в который впали бедняжки, был естественной защитной реакцией, оберегающей тонкие структуры от разрушительного шока.

Переодевшись, диверсанты занялись уничтожением следов. Уловка удалась: враги решили, что мое тело упало в пропасть. Но поберечься стоило. У двоих убийц я заметил тепловые сканеры и справедливо решил, что в их арсенале могут быть поисковые устройства и посерьезнее. Так что я решил некоторое время держаться на приличной дистанции и ждать благоприятного момента. Девочкам вроде бы пока ничего не грозило, а если меня заметят и начнут целенаправленно искать, то найдут наверняка. И тогда мой путь в Мастера закончится очень быстро.

Ночь прошла трудно. Очень не хватало куртки с термолентами. Я неплохо переношу холод, но сказались потеря крови и отсутствие пищи. Хорошо хоть подвернулась каверна с дождевой водой и я не мучился от жажды.

Ночевал я достаточно далеко от вражеского лагеря, потому что не сомневался: по ночам убийцы особенно бдительны. Только с рассветом я подобрался поближе.

Рассвет в горах потрясающе красив.

Мне, однако, было не до красоты. И диверсанту, на свою беду отошедшему от лагеря дальше, чем следовало, тоже не стоило любоваться восходом.

А он залюбовался. Да еще в такой момент, когда был практически беспомощен, потому что в одной руке держал тубу с саморазогревающимся концентратом из нашего пайка, а другой расстегивал штаны.

Он был существенно выше меня, но склон уравнял наш рост и облегчил правильный захват. Это оказалось даже проще, чем с куклой. Шея хрустнула – и убийца обмяк. Удерживая его одной рукой, я подхватил пищевую тубу и спрятал в карман. Больше ничего брать не стал, чтоб остальные ничего не заподозрили. Затем я пихнул тело вниз, издал короткий жалобный крик, метнулся под прикрытие скал, забился в щель…

Тут-то меня и накрыло.

Темная волна обрушилась на меня, вмиг превратив собранного бойца в лужицу гадкой слизи.

Где-то на краю этой лужицы существовал реальный мир. В этом мире суетились тени, раздавались какие-то звуки… Мне было не до этого. Я тонул в болоте безнадежной тоски, моя душа захлебывалась, задыхалась от необратимого. От невосполнимости потери. От того неисправимого Зла, страшного и нестерпимого, которое я только что совершил.

Счастье еще, что со времени моего Исхода прошло всего лишь полгода. Иначе откат, вызванный содеянным, разорванной мною тканью Высшего, – свел бы меня с ума. Но мой «слух» был еще далек от полного восстановления, поэтому пронзительный вопль уходящей души, вырванной мною из Бытия, не прозвучал во мне в полную силу. Я уберегся. Сжался в крохотный комочек белковой слизи, спрятался внутри тела… Перетерпел. Вечность спустя (хотя в реальном мире прошло не более десяти минут) меня понемногу отпустило. Осталось лишь тоскливое ощущение утраты, грубый рубец на месте вырванного живого куска души.

Я кое-как унял дрожь и вытер рукавом мокрое от слез лицо. Я знал, что сам виноват в том, что едва не погиб. Мне ведь объясняли, мне сотню раз говорили о том, что происходит с Мастером, который прерывает чужую жизнь. Более того, меня научили всему необходимому, чтобы свести к минимуму откат.

Мы могли лишать жизни живые существа. Если этого требовало само Бытие. Чтобы защитить себя.

• Предыдущая
• 32/78
• Следующая