Мастер Исхода - Мазин Александр Владимирович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/78
• Следующая

Чернобородого атамана я свалил одним ударом. И кинулся на остальных. Двоих вырубил сразу. Ростом бородачи были повыше меня, но в весе явно уступали. Неудивительно. Мои модифицированные кости в полтора раза тяжелее, да и мышцы – плотнее и, соответственно – увесистее. А когда хорошо обученный и более тяжелый противник наносит тебе удар в челюсть, то лучшее, на что ты можешь рассчитывать, – что челюсть не сломается.

Словом, когда мои оппоненты вытащили ножи, их осталось уже двое. Парнишка, посланный снизу, удрал.

Надо признать, пользоваться ножами они умели. Будь у меня время, я бы дал им возможность поплясать, но времени не было. Перекрывая рев водопада, пронзительно завизжала Ванда – и я перешел в атаку. Перехватил атакующую руку с ножом и, предварительно сунув локтем в печень, швырнул бородача в его приятеля. Тот отпрыгнул, уворачиваясь, на миг потерял меня из виду, а я в этот миг ушел вниз, крутнулся и подсек его сразу под обе ноги. Последний бородач полетел вверх тормашками. Я на всякий случай добавил ему пяткой в живот – и бросился лодке.

Очень вовремя, потому что висящий на крюке боец уже не висел, а проворно карабкался вверх. Еще десяток секунд – и он ухватится за борт лодки. Ванда вряд ли сумела бы ему помешать. Она сжалась в комочек, вцепилась в скамью и пронзительно верещала.

У меня не было времени разбираться с системой блоков, поэтому я метнул еще один крюк и, на всякий случай перекинув трос через опорный столб подъемника, как следует потянул…

Я опоздал буквально на пару секунд.

Хорошо хоть догадался перекинуть веревку через столб…

Об этот-то столб меня и приложило. Но это всё равно было намного лучше, чем улететь в пропасть.

Тем временем моя лодка вместе с Вандой и повисшим на «хвосте» бородачом взмыла в воздух, описала красивую дугу, врезалась в верхнюю перекладину подъемника и развалилась. К счастью, не над пропастью, а над площадкой.

Ванде особенно повезло. Удар перекладины пришелся по упругому днищу лодки, и упала Ванда не на землю, а на плотный кустарник. Причем – не выпуская лодочной скамьи, которая и защитила ее от сучков и колючек.

Парень на «хвосте» тоже приземлился в кусты, но – собственной спиной. Кустам пришлось нелегко (килограммов семьдесят – с высоты третьего этажа), но спине пришлось много хуже, так что из списка опасных противников я его сразу вычеркнул.

Увидев, что Ванда самостоятельно выбирается из зарослей, я успокоился и решил глянуть, что происходит внизу.

Внизу была куча-мала. Я легко догадался, что произошло.

Высадившиеся на берег преследователи не нашли ничего лучшего, как вцепиться в страхующую от раскачивания веревку. И веревка эта, не выдержав собственного веса и этакого энтузиазма, взяла да и лопнула. А может, порвался крепеж.

Моим преследователям достался обрывок троса метров в сто, а я лишился плавсредства.

Правда, здесь, наверху, лежали аж три лодки, но все они были здоровенные и требовали по крайней мере четырех пар рук – только для переноски.

– Вяжи их, – велел я Ванде, указав на пребывающих во временной коме бородачей. – Если что – бей по головам. – И протянул ей увесистую дубинку.

– А ты куда? – испугалась Ванда.

– Один смылся, – сообщил я. – Хочу изловить.

Не понадобилось.

Из зарослей появился Мишка. Сомлевшего беглеца он нес в пасти – как щенка. Следом за без малого сорокапудовой помесью кодьяка и белого медведя черной тенью стлалась Лакомка.

Первым, как и положено предводителю, пришел в себя главный бородач. Тот, с которым я вел финансовую дискуссию.

Когда глаза его прояснились достаточно, чтобы оценить мою блистательную победу, я предложил ему два варианта его будущей жизни.

Первый – принять на себя ответственность за уничтожение моей собственности (лодки) и попытаться честным трудом искупить проступок. Второй – проверить свои летные качества, спикировав с обрыва.

Разумеется, сбрасывать его вниз я не собирался. К чему брать грех на душу? Но бородач-то об этом не знал.

В серьезности моего предложения он не усомнился ни на миг. Когда требуется, я умею выглядеть очень убедительно.

Не колеблясь ни секунды, мой пленник выбрал первый вариант. И ознакомил со своим решением бригаду, когда эти красивые гордые мужчины были приведены в чувство.

Я дал им возможность поболтать по-своему (несомненно, о том, как они меня обидят при первой же возможности), а потом позвал моих зверушек, которых в начале беседы попросил временно скрыться.

Лакомка-«Маххаим», как всегда, произвела неизгладимое впечатление. Да и Мишка на сей раз тоже удостоился ритуала «преклонение ниц», что моему мохнатому товарищу очень понравилось.

Я сформулировал задачу: транспортировать вниз, на речку, самую большую из лодок, затем поработать гребцами, пока я не сочту, что с долгами покончено. А для начала устроить небольшой костерок из деталей разбитого подъемника.

Ох как им не хотелось доламывать свою игрушку, но ласковая улыбка Лакомки помогла ребяткам принять верное решение. Я, впрочем, проявил милость: позволил забрать с собой бронзовые детали. Почему бы и нет? Сгореть они все равно не сгорят, а без них новый подъемник собрать будет непросто.

Пока бородачи и примкнувший к ним парнишка-скалолаз утилизировали отходы, я присматривал за обрывом. Там, внизу, нашлись храбрецы, желающие совершить восхождение. Пара-тройка оброненных вниз камешков убедила альпинистов в несерьезности их намерений.

Мои преследователи разделились. Часть топталась внизу – на почтительном расстоянии, остальные скрылись в джунглях. Разумно. Раз поднялись Мишка с Лакомкой, значит, и двуногим это под силу. На всякий случай я отправил Марфу контролировать пространство, но особо опасаться фланговой атаки не стал. Во-первых, мы вот-вот должны были тронуться, во-вторых, одержав парочку легких побед, я вновь обрел уверенность в собственных силах.

Как выяснилось позже – напрасно.

Вдоль края ущелья, по дну которого текла река, вела хорошо утоптанная и очищенная от растительности тропа. Нести по ней лодку было достаточно удобно. А идти пешком и налегке – и вовсе сущее удовольствие.

Я вместе с Вандой вышагивал впереди. За мной – команда носильщиков, замыкал шествие – Мишка. Лакомка и Марфа выполняли функции наземного и воздушного дозоров. С таким арьергардом я мог быть уверен: никто из моих «кулу» не потеряется.

Я назвал их «кулу». Словечко, которое я принес с Земли-Исходной. Так называли слуг, которые волокли наш багаж во время гималайского вояжа.

Здешние «кулу» выглядели куда солиднее и откормленнее. Сказывалось то, что на этой Земле пища висит, считай, на каждой ветке, пищит под ногами и хрюкает в кустах. Хотя обитатели Земли-Исходной тоже были чернобородыми, смуглыми и весьма крепкими. А уж по горам бегали – обзавидуешься.

То было весьма занятное путешествие. Я тогда был совсем мальчишкой. Стажером, совершившим Исход вместе с одним из Пророков на нашу общую родину – Землю-Исходную.

Какое-то время я должен был послушничать в местном монастыре, а затем, так сказать, в качестве финального аккорда – совершить восхождение на Гималаи. Не сам, конечно, а в составе группы. Там, в горах, я должен был приобщиться к Высшему и перейти на следующий этап обучения.

Гималаи – интереснейшее место. Уникальное.

Высокие горы есть и на других Землях. Встречаются пики и повыше Гималаев.

Однако люди в таких местах стараются не селиться. Неудобно.

Только на Земле-Исходной, в силу тесноты и агрессивности крупных держав, народ был готов сбежать хоть на горные хребты, хоть на дно океанов. Не знаю, как на дне, а в Гималаях близость Неба сказывалась. Жизнь на границе Мира, сотворенного Богом, на скудных камнях, где даже воздуха едва хватает, а ткань, отделяющая человеческую реальность от Иномирья, так тонка, что бесплотные духи проникают не только в сны, но и в обычные мысли, очень полезна для тех, кто хочет и может приобщиться к Высшему.

• Предыдущая
• 28/78
• Следующая