100 великих разведчиков - Дамаскин Игорь Анатольевич - Страница 108
- Предыдущая
- 108/181
- Следующая
Тем временем гестапо не дремало. 13 декабря 1941 года в Брюсселе произошли первые аресты. Следующие — в июне 1942 года. Аресты следовали один за другим. Не все выдерживали пытки. Кроме того, немцы перехватили и расшифровали множество радиограмм и других документов. Остававшиеся на свободе участники «Красной капеллы» были обречены.
21 декабря 1942 года гестапо арестовало Генри Робинсона. К январю 1943 года с резидентурами Макарова, Треппера, Робинсона и Гуревича было покончено. Всего же во Франции, Бельгии и Голландии немцы в эти дни арестовали более сотни человек. Семьдесят из них работали на советскую разведку.
Захваченные радиопередатчики немцы попытались использовать в радиоиграх с советской разведкой, и не всегда безуспешно. Но большая «игра» немцам не удалась. Об арестах радистов успел сообщить Робинсон ещё 25 сентября 1942 года, затем сообщения об этом поступили от Треппера. Благодаря этому, Центр с июня 1942 года начал вести радиоигру с немцами в своих интересах.
Что же произошло с Г. Робинсоном? Его арестовывали в присутствии Треппера и во многом по его вине (хотя некоторые исследователи, например небезызвестный Жилль Перро, считают, что это не так). На конспиративной квартире Робинсона гестаповцы обнаружили множество документов: адреса «почтовых ящиков» в Англии; подложные документы с именем Генри Робинсона; бельгийские и швейцарские паспорта на разные имена и, наконец, копии рапортов, в некоторых из них содержатся сведения о Жане Мулене. Это, последнее, позволило Леопольду Трепперу впоследствии заявить: «После ареста этот человек сделал многое, чтобы спасти свою шкуру. Гестапо нашло в его гостиничном номере массу документов и все копии рапортов. Почему в нарушение правил он их хранил? Кому хотел продать?»
Неизвестно, чем руководствовался Треппер, делая такое заявление. Может быть, хотел отвести подозрения от себя? Ведь сохранились гестаповские рапорты по делу «Красной капеллы», где говорится, что именно он «сдал» Робинсона.
После ареста гестаповцы подвергли Робинсона страшным пыткам. Но он не дал никаких показаний, попросту молчал. Гестаповцы арестовали в Берлине его жену Клару Шаббель и сына Лео. Сына на глазах у отца готовили к расстрелу. Но «товарищ Гарри» молчал. Он не выдал ни одного человека, и после его ареста никто не был арестован.
О его дальнейшей судьбе существует несколько версий. Согласно первой, он был приговорён к смерти и казнён. Согласно второй, он официально не был расстрелян, а в 1944 году его убил какой-то член «Красной капеллы» за подготовку к побегу. Согласно третьей, он был убит кем-то по приказу из Москвы (?). Наконец, согласно четвёртой, он остался жив и продолжал работать на советскую разведку.
Единственное письменное свидетельство, рассказывающее об участи Робинсона, приводит в своей статье «Неизвестный солист „Красной капеллы“» Н. Поросков в газете «Красная звезда» от 17 июня 1998 года. Вот оно.
В конце сентября 1944 года неизвестный передал в советское представительство в Софии следующую записку:
«Французский товарищ Анри Робинсон, „Гарри“, был арестован гестапо в декабре 1942 года в своём доме. Он был выдан лицом, которое получило его адрес в Москве. Его жена и сын были подвергнуты пыткам и заключены в тюрьму, а затем казнены. Сам „Гарри“ был заключён в одиночку и впоследствии отвезён в Берлин, Гауптзихерхайстамт (РСХА), Принц Альбрехтштрассе, где содержится в большом секрете в камере 15 в ожидании смертного приговора. Пишущий настоящие строки видел его в последний раз 20 сентября 1943 года в день выхода из соседней камеры 16 и обещал передать это сообщение…» (Далее следует описание подробностей ареста и поведения отдельных лиц).
«…Все связи к французскому министерству и генштабу в безопасности, так как были известны только Га…
Отрубят голову или расстреляют, победа будет всё равно наша. Ваш Гарри».
Трудно усомниться в том, что одной из самых выдающихся и результативных разведчиц XX века стала Рут Вернер, она же Рут и Урсула Кучински, она же Рут Бёртон, Рут Брюер, Мария Шульц.
Её жизнеописание достойно не краткого очерка, а повести или скорее романа, ибо в нём присутствует и любовь, счастливая и несчастливая, и измены, и страсть. Не говоря уж о том, что оперативная судьба свела её с самыми знаменитыми разведчиками современности — Рихардом Зорге, Шандором Радо и Клаусом Фуксом, работа которых имела или могла иметь решающее влияние на судьбы XX столетия.
В 1907 году в семье германского учёного-экономиста Рене Роберта Кучински родилась дочь, которую назвали Рут. У неё уже был старший брат Юрген, потом появились младшие братья и сёстры. Семья не бедствовала, но очень скромно жила на огромной вилле, полученной в наследство.
Девушка рано вступила в революционное движение, стала членом германского комсомола, а затем и компартии, и с юношеским максимализмом участвовала во всех её акциях. Жила полной жизнью, играла в самодеятельных концертах, танцевала. Из писем: «Играю русскую крестьянку»; «Играю руководительницу международного конгресса, проходящего в России»; «Дирижирую хором»; «…была на празднике красных фронтовиков, танцевала с восьми вечера до трёх утра, ни одного танца не пропустила. Веселились невероятно».
Из писем к брату: «Недавно один из друзей… просил разъяснить, что такое коммунизм… Как-то вечером встретились. Он купит ряд книг, которые я назвала. При этом мы съели три молочных шоколадки „Кронас“»; «…куплю себе купальный костюм, поскольку ты как обыватель не признаёшь купания в голом виде»; «…вышла книга Сталина „Вопросы ленинизма“. Должно быть, очень важная книга, стоит четыре марки тридцать пфеннигов. Мне, несчастной идиотке, понадобилось три часа, чтобы прочитать двадцать страниц»; «У нас прошёл костюмированный праздник. Кое-кто утверждает, что я поцеловала двадцать парней. Но если не считать Рольфа, то таковых наберётся не больше девятнадцати».
Рольф — товарищ по партии, архитектор, друг, возлюбленный. В 1929 году Рут несколько месяцев проработала в Нью-Йорке, а когда вернулась, они поженились. Так как работы в Германии не нашлось, молодые отправились в Шанхай, где Рут рассчитывала стать представителем партии. С ней обещали связаться.
На поезде пересекли весь Советский Союз, часть Китая до Дайрена, оттуда пароходом добрались до Шанхая. Рут оказалась в чуждом ей «великосветском» обществе иностранного сеттльмента. Тоска от вынужденного безделья охватывала её. Единственной отрадой стало знакомство с американской писательницей Агнес Смедли, корреспонденткой газеты «Франкфуртер цейтунг». Смедли уже сыграла определённую роль в жизни другой будущей разведчицы, Китти Харрис, в том же Шанхае. Теперь наступила очередь Рут.
Рут поделилась с Агнес тем, что изнывает от ничегонеделания и ждёт, что партия вспомнит о ней. Агнес обещала помочь. И очень скоро сказала, что Рут мог бы навестить один товарищ, которому она вполне может доверять. Этим товарищем оказался Рихард Зорге.
Рут нашла Зорге обаятельным и красивым, таким, каким его впоследствии описывали другие. На первых порах он призвал её работать в духе интернациональной солидарности и после её «выраженного в резкой форме» согласия обсудил возможность организации встреч с китайскими товарищами в её квартире. Рут должна была предоставить комнату, но не принимать участия в беседах. Всего в течение двух лет Зорге провёл там более восьмидесяти встреч.
Вначале Рут считала, что работает на Коминтерн, а затем Зорге объявил ей, что она является членом его группы, работающей на разведку Генерального штаба Красной армии. «Для меня это ничего не меняло… Тем радостнее для меня», — вспоминала Рут.
Тогда же у неё родился первый ребёнок. Рихард поздравил её, и когда она подвела его к колыбели, долго молча разглядывал младенца.
Рут боялась показаться назойливой и никогда не спрашивала Рихарда, о чём он беседует с её гостями. После их ухода он задерживался на полчаса, и это время было тягостным для неё. Ни он, ни она не знали, о чём говорить. Постепенно их беседы стали содержательными и сердечными. Зорге стал проявлять заинтересованность к разговорам Рут с её европейскими знакомыми. Он терпеливо учил выбирать из них то, что может представить интерес для разведки, и вести их в нужном плане, учил анализу получаемой информации. Теории конспирации он её специально не обучал, но она вошла в её кровь так же, как забота о благе ребёнка (это её собственное сравнение).
- Предыдущая
- 108/181
- Следующая
