Перышко из крыла ангела - Неволина Екатерина Александровна - Страница 1

• 1/21
• Следующая

Таня сидела на проржавевших качелях, выкрашенных дурацкой ярко-зеленой краской, словно королева на троне, и заливисто смеялась в ответ на неуклюжие шутки столпившихся вокруг нее ребят. Глаза густо подведены черным, ресницы тщательно накрашены, на губах – темная помада, а на ногтях – черный лак с тонкой серебряной линией по самому краю, словно тронутый изморозью старый пепел.

Таня смеялась и встряхивала головой так, что ее неровно подстриженная черная челка падала на желтовато-ореховые глаза, запрокидывала лицо к вспоротому какими-то сумасшедшими птицами свинцово-серому, плотному небу и снова смеялась. Громко. Весело. По-настоящему. Ну, не девочка, а черный косой росчерк, маленький шрамик на безупречно гладком лбу вселенной.

Таня знала, что и Ромик, и Димон, и даже Серый, у которого уже есть девушка, смотрели только на нее. Она знала, что особенно хороша сегодня, что сегодня – ее день, когда все-все удается.

Медноволосая Ленка, сидящая на соседних качелях, раздраженно поморщилась и с неприязнью взглянула на подругу. Подумаешь, какая крутая!

– Ромик, – позвала Лена, осторожно, чтобы не вляпаться в грязь, отталкиваясь от земли и принимаясь раскачивать качели, – так ты принес?

– Принес, – довольно хрюкнул толстый Ромик и выудил откуда-то из-под косухи одну за другой три банки коктейля.

– Маловато будет, – пробасил Серый, пиная ногой неизвестно как попавшую на детскую площадку консервную банку. – Девушки вот тоже наверняка угоститься захотят.

– А нам и по глотку хватит. У нас дурь в голове своя. Пожизневая! – снова засмеялась Таня. – Ну, мальчики, кто меня покачает?

Все трое мальчишек одновременно протянули руки. Таня звонко захохотала, а Лена хмыкнула.

Все выше и выше взмывали качели, и Тане казалось, что еще совсем-совсем немного – и она достанет до неба! И полетит! Вот сейчас раскинет руки… Как же все-таки хорошо!..

Качели резко дернулись и остановились.

– Тю-ю-ю! Придурочная! – крикнул ей в лицо Серый. – Ты что, свалиться захотела? С головой не дружишь?

– Сам такой! – ответила Таня и показала Серому язык.

– Ну ты бы все-таки того… поаккуратней… – заметил Димон. – Вот представь: свалилась бы ты с качелей и загремела в больницу, так тебя вся школа на смех бы подняла!

– На вот, глотни, – утешающее произнес Ромик и сунул ей в руку только что открытую банку коктейля.

Таня взяла банку и тут вдруг заметила незнакомца.

Лет ему, наверное, было столько же, сколько и им. Высокий, светловолосый, с мягкими, нежными чертами лица, мальчик казался спустившимся с небес. Он только взглянул на Таню удивительно ясными голубыми глазами, и… ее прекрасное настроение исчезло без следа. Она вдруг увидела себя по-иному – слишком ярко накрашенная да еще с этим дурацким коктейлем в руках. Банка особенно смущала, и Таня принялась вертеть ее, не зная, что делать дальше. Парень будто бы улыбнулся – или ей это только почудилось? – но Таня словно очнулась и назло нарочито отпила чуть теплую сладковатую жидкость. Пусть, пусть осуждает! Ей-то что?!

Но он уже не смотрел на нее.

Когда он миновал качели, Таня увидела, что на его плотной белой вязаной куртке с «молнией» на спине нарисованы перистые крылья.

– Ты только погляди, кто здесь ходит! – громко сказал Димон, глядя вслед незнакомому парню. – Рябят, может, пощиплем этому ангелу перышки? А? – И он громко заржал над своей же шуткой.

– А я это чудо в первый раз вижу… Готова спорить, он не из нашего района, – вмешалась Лена. Она даже вытянула шею, пытаясь лучше разглядеть незнакомца.

– Что, покажем, кто здесь главный? – Серый улыбнулся кривой волчьей улыбкой и выжидающе взглянул на Таню.

Ну да, она королева, ей и карты в руки.

– Пусть идет себе. Невелика птица, – так же громко, как и Димон, сказала Таня и отпила еще глоток.

Таня повернула в замке ключ и вошла в темную прихожую. Кажется, все спят.

Но тут как чертик из табакерки из спальни выскочила мать.

– Опять до ночи где-то шлялась! – констатировала она. – Не греми! Геннадию Сергеевичу, между прочим, завтра рано вставать.

Геннадий Сергеевич приходился Тане отчимом. Он появился в доме еще два года назад и разрушил Танькину жизнь, словно карточный домик. Вялый, точно дохлая рыба, нейтральный, как шампунь pH5,5, он не просто раздражал, он бесил Таню.

– Ну только ради Геннадия Сергеевича! – сказала девочка, зло глядя на мать, и специально хлопнула дверью погромче.

Мама вздохнула и прижала к груди пухлые руки, всем видом демонстрируя, как сильно она страдает от грубого и неразумного поведения дочери.

– Ладно, ешь там. Я пирожков напекла, – сказала она, решив не устраивать скандала, и скрылась в спальне.

Таня сбросила кроссовки и прошла на кухню. На столе стояло большое блюдо с пирожками, испускающими дразняще-густой аромат.

Одарив их лишь беглым взглядом, девочка залезла в холодильник и с торжеством выудила из его недр банку шпрот. Кое-как открыв их и даже умудрившись не порезаться об острые края не слишком аккуратно вскрытой крышки, она стала пальцами выуживать шпротины и жадно глотать их. Пирожки пусть достаются мамочке, то-то ее в последнее время так разнесло. Ну и Геннадию Сергеевичу, куда уж без него…

Кстати, пора приготовить ему небольшой утренний сюрприз. Для поднятия настроения.

Таня выбрала с тарелки румяный пирожок, ткнула его в бок ножом. С капустой. Как раз, как Геннадий Сергеевич любит. Ради папы мама так не старалась! Таня криво улыбнулась и высыпала в образовавшуюся дырку добрую четверть содержимого стоящей на столе солонки. Вот так! Ей для Геннадия Сергеевича ну ничего не жалко!

Теперь пристроить пирожок на блюде. Так – с самого верха – и приятного аппетита, уважаемый Геннадий Сергеевич!

На ум почему-то пришел встреченный сегодня парень с ангельскими крыльями за спиной. Как он посмотрел на нее! Прямо-таки как судия на злодея. Интересно, что бы он сказал сейчас?..

Таня надела наушники и врубила свой верный плеер.

Будет она интересоваться мнением всяких лохов!

Покончив со шпротами и выбросив опустевшую банку в мусорный пакет, девочка пошла наливать себе ванну.

Чуть позже, лежа в ароматной пене и тихонько подпевая звучащим в наушниках «Кукрыниксам», она почувствовала себя беззаботной и счастливой.

А вот с утра все не задалось. Во-первых, на радио, которое служило Тане будильником и заодно давало прогноз на текущий день, выпала песня группы Fleur «Отречение». Она всегда навевала на девочку грусть. Так что, еще не встав с дивана, Таня поняла: день будет не из лучших. Во-вторых, из крана с горячей водой доносилось лишь злобное шипение, как будто там притаился целый клубок ядовитых змей. Ну а в третьих, все три пары Таниных джинсов оказались грязными.

В результате девочка в тяжком раздумье застыла перед шкафом, полным ненужной одежды. Мама по-прежнему старалась, чтобы дочь «одевалась как куколка», и с завидной настойчивостью приносила Тане отхваченные на распродаже платья и юбки, которые та, разумеется, никогда не надевала. А вот теперь приходилось выбирать из всего этого «великолепия» что-нибудь более-менее пристойное.

После мучительных сомнений пришлось остановиться на черной водолазке и длинной черной юбке. Так обычно она одевалась, когда отец выводил ее «в свет». Впрочем, случалось это не так часто. Идти в школу в парадном виде казалось Тане дикостью, однако, похоже, выбора не оставалось. Как, впрочем, и времени.

Таня побежала на кухню, налила горячий кофе и вдруг вспомнила: это что-то хорошее все же должно было случиться сегодня… Ах да, пирожок!

Она оглядела блюдо. Кажется, пирожка с сюрпризом там не было. Заглянула в мусорный пакет и обнаружила недоеденную половинку пирожка. Ловушка сработала. Жалко, что она не видела лица Геннадия Сергеевича в тот момент, когда он пробовал ее угощение! Впрочем, Таня обладала живым воображением и с радостью представила себе, как постное рыбье выражение его лица вдруг изменилось – глаза выпучились, аккуратненький круглый ротик скривился.

• 1/21
• Следующая