Волчьи ягоды - Гордиенко Галина Анатольевна - Страница 15

• Предыдущая
• 15/26
• Следующая

— Нет. Ты еще маленькая.

— Тогда ты?

— Н-не знаю…

Ребята долго молчали. Сухие еловые ветки уютно потрескивали, изредка костер будто взрывался, и в ночь летели яркие искры.

Неожиданно для себя Володька признался:

— Мне страшно!

— Ты умереть боишься? — деловито поинтересовалась Маруська.

— Боюсь. И в волка превратиться боюсь. Я же человек!

Маруська изумленно протянула:

— Но оборотень — не волк! Мамка сказала: это человек, который может перекидываться.

Володька не ответил. Сунул в огонь корявую ветку и зябко поежился. Маруська оживленно добавила:

— Когда моя мамка была маленькой, она с твоим дедом дружила. Он ей говорил: в позадавние времена человек и не такое мог. Он кем хотел, тем и становился. Я вон платье меняю, а он… — Она замялась, вспоминая непонятное слово, и забормотала: — Шкурку… Кожицу… Как это? Тело… Нет, он облик менял!

Володька фыркнул: уж очень озабоченной выглядела Маруська. Она с обидой посмотрела на старшего товарища:

— А потом забыл, как это делается! Представляешь, какой глупый?! — И, мерцая в свете костра синими глазищами, мечтательно добавила: — Я бы, знаешь, птицей хотела стать. Большу-ущей… Высоко-высоко бы летала!

Володька хмуро буркнул:

— Тебе хорошо.

— Почему это?

— Ты маленькая. В сказки вон веришь. А я…

— Зачем же ты тогда их искал?!

— Не знаю, — угрюмо покосился на девочку Володька.

Маруська безнадежно попросила:

— Дай, а? А то ведь пропадут. Когда мне еще такие попадутся…

И со странной для семилетнего ребенка горечью прошептала:

— А может, они мне и не показались бы. Только тебе…

Володька вытащил из кармана немного помятые ягоды. Высыпал в полу куртки и завороженно стал рассматривать.

Маруська на цыпочках приблизилась к нему. Ее глаза жадно вспыхнули.

Володька бросил взгляд на маленькие, перепачканные землей и травой босые ножки и прикрыл ладонью странные, продолговатые, с действительно каким-то лиловым отливом крупные ягоды.

Маруська разочарованно вздохнула. Володька пожал плечами и невнятно пробормотал:

— В конце концов, что я теряю? Не сожру их — потом всю жизнь жалеть буду. Сожру — отравлюсь в худшем случае. А в лучшем… черт, глупости все!

Он почти с ненавистью уставился на девчонку, которая своим присутствием практически заставляла его принять решение. Сдвинул брови и рявкнул:

— Да не стой ты над душой!

Маруська испуганно шарахнулась в сторону. Володька, оправдываясь, проворчал:

— И так не по себе.

Девочка вернулась на свое место и села. Печально посмотрела на него:

— Все-таки съешь?

— Наверное, — буркнул Володька.

И торопливо, чтоб не передумать, бросил в рот первую ягоду. Она оказалась удивительно сочной, терпкой и почти не горькой.

«Волчья!» — прозвенело в голове, и Володьку неожиданно замутило.

— Противная? — сочувственно пискнула Маруська.

Мальчик кивнул и сунул в рот еще несколько штук. Из глаз брызнули слезы, но он все равно жевал. Жевал и, мучительно морщась, глотал.

Володьке казалось: он ел проклятые ягоды вечность, а меж лопаток все это время ледяной змейкой скользил страх. Но он сделал последнее, судорожное усилие, и Маруська изумленно спросила:

— Уже все?!

И Володька понял, что проглотил волчьи ягоды почти мгновенно.

Потом они долго сидели у костра и чего-то ждали. Поочередно бросали в огонь сухие, ломкие веточки, рассеянно наблюдая, как языки пламени жадно лижут очередную добычу, а в ночь снова и снова летят яркие, легкие искры. Наконец девочка разочарованно протянула:

— Ничего, да?

Володька скривился и прохрипел:

— Ага. Тошнит только. И голова кружится…

Они еще немного помолчали. Затем Володька зло сплюнул и пробормотал:

— Чепуха все! Знал же!

А Маруська жалобно сказала:

— Значит, это не те ягоды…

— Те, — огрызнулся Володька. — Как в легенде. До мелочи все совпало!

— Тогда превращайся! — простодушно потребовала девочка.

— Как?!

Через полчаса Володька с трудом поднялся на ноги и угрюмо бросил:

— Брехня все! Сама видишь. Давай лучше спать ложиться. С утра идти сколько…

И, превозмогая головокружение, поспешно бросился к кустам. Его вырвало, и на короткое время стало полегче.

Маруська, рассматривая его бледное, влажное лицо, испуганно пропищала:

— Ты отравился?

— Немного. Совсем капельку. Давай все же ляжем.

Володька, изо всех сил сдерживая тошноту, нарезал еловых веток. Забросал их сухими прошлогодними листьями и постелил сверху свою куртку. А когда девочка легла, упал рядом и невольно прижался к ней: его бил озноб.

«Траванулся, кретин, — угрюмо подумал Володька, притягивая поближе к себе теплое тельце практически сразу же уснувшей Маруськи. — Размечтался побегать в волчьей шкуре. Романтик, блин…»

Маруська уютно сопела под боком. Володька с неожиданным юмором подумал: «Вот будет цирк, если встану волком…»

И провалился как в омут в тяжелый, мучительный сон.

Проснулся Володька от резкого звука где-то обломившейся сухой ветки. Еле слышный хруст прозвучал чуть ли не выстрелом, и он испуганно вздрогнул. А в следующую секунду поразился наплыву разнообразнейших запахов. Их оказалось так много, что закружилась голова.

Почему-то безобразнее и сильнее всего пах недавно потухший костер. Горький запах дыма почти перебивал запахи земли, трав, нежный сладковатый запах лежащей рядом девочки.

Володька попытался потянуться, но у него ничего не получилось, и он осторожно приоткрыл глаза.

Светало. Небо на востоке уже было подкрашено зарей, и верхушки далеких сосен удивительно четко вырисовывались на ярком пурпуре. Над оставленным вчера болотом стелился низкий туман, и откуда-то оттуда до мальчика донесся пронзительный и тревожный аромат.

«Мои ягоды», — неожиданно подумал он и перевел взгляд на спящую Маруську.

Та откатилась немного в сторону и сейчас, спасаясь от холода, свернулась плотным клубком. Володька фыркнул: платьице с успехом заменяло девчонке легкое одеяло. Только что голову замерзшей Маруське спрятать не удалось.

Володька протянул руку, чтобы пододвинуть явно замерзшую малышку поближе к себе и изумленно заморгал: в поле зрения вместо обычной, пусть и не очень чистой, мальчишеской руки попала огромнейшая собачья лапа. И она, эта страшная когтистая лапа, медленно приближалась к спящей девочке!

Сердце куда-то ухнуло, затем заколотилось как сумасшедшее. Внезапно перехватило дыхание. Володька зажмурился. Ему вдруг подумалось… Нет, такого просто не могло быть!

Паника разрасталась, в ушах зазвенело. Перепуганный мальчик попытался вскочить на ноги. И вскочил. Но не на две, а на ЧЕТЫРЕ. Обморочная пелена застилала глаза: такого нестерпимого ужаса он в жизни не испытывал!

Незаметный обычно воздух с шумом втягивался в ноздри и глотался с огромным трудом, будто клочья ваты. Несчастный Володька чувствовал, что буквально задыхается. Он попытался крикнуть и вместо привычного человеческого голоса услышал жалкий щенячий визг!

Проснулась Маруська. Сладко потянулась и медленно развернулась к нему. Большущие синие глазища округлились, рот приоткрылся. Девочка встала на четвереньки. Встряхнула взлохмаченной светлым облачком головой и изумленно, неверяще прошептала:

— Получилось…

А громадный, но по-щенячьи неуклюжий волчонок с совершенно человеческими серо-голубыми глазами ответил ей жалобным воем. И его забавные длинные лапы от непереносимого, переворачивающего душу страха подгибались и подрагивали.

— Получилось!!! — радостно завизжала Маруська.

Она бросилась к перепуганному зверенышу и изо всех силенок обхватила его обеими ручонками за шею. Володька полузадушенно пискнул. До него только сейчас дошло: КАКОГО росточка этот волчара. Голова семилетней Маруськи еле-еле доставала до холки!

• Предыдущая
• 15/26
• Следующая