Серенгети не должен умереть - Гржимек Михаэль - Страница 8

Страшно усталые, мы наконец в первом часу ночи укладываемся спать в павильоне, построенном в парке. Над нами медленно вращается огромный вентилятор. Вот так прошла наша ночь под Рождество. Нам надо как следует выспаться «в запас», потому что завтра мы хотим во что бы то ни стало завершить наше путешествие.

Мы летим через Уганду до Энтеббе у озера Виктория, там мы заправляемся и продолжаем наш полет над лесистыми горами до самого Найроби, столицы Кении.

Ну вот мы и прибыли. Сидим в Восточной Африке, в районе озера Виктория, за 10 тысяч километров от Франкфурта. Это примерно на той же долготе, что Ленинград в СССР, и на той же широте, что Амазонка в Бразилии. Прибыли мы благополучно, Михаэль и я, но на душе у нас тревожно: справимся ли мы с той нелегкой задачей, которую так смело на себя взяли?

Нам предстоит исследовать национальный парк Серенгети в Танзании размером 12 500 квадратных километров. Для огромного материка Африки это в общем не много – примерно двадцатая часть Федеративной Республики Германии. Однако границы этого парка можно увидеть только на картах и схемах – словом, на бумаге, в природе их не существует. В длину он тянется не меньше чем на 200 километров; местами его территория расположена на высоте нескольких сот, а иногда более 3 тысяч метров. По парку проложена одна-единственная дорога, и та доходит только до его половины; к тому же по ней три месяца в году невозможно проехать даже на вездеходе.

И все же эта дикая местность отнюдь не слабо населена. По численности обитателей она может потягаться даже с некоторыми европейскими государствами: в Серенгети их свыше миллиона – так, во всяком случае, сказано в различных книжках и проспектах. Правда, речь идет не о людях, а о четвероногих обитателях, начиная со слонов и кончая газелями ростом с козу, не говоря уже о более мелкой живности. Серенгети – это последний клочок земли в Африке, где еще можно встретить поистине огромные стада копытных. Кочуя по степи, они напоминают необозримое море бизонов, некогда топтавших прерии Северной Америки.

Здесь же водятся самые красивые львы.

Мы с Михаэлем придумали способ, как разобраться в этом непрерывно движущемся «муравьином царстве», подсчитать его обитателей и выяснить, откуда и куда кочуют эти огромные полчища. Еще никогда никто в Африке такими вещами не занимался. Получится ли у нас что-нибудь путное из этого дела?

Сначала мы намеревались заснять с воздуха все отдельные части территории парка, потом сложить фотографии вместе и пересчитать всех попавших в объектив животных. Но антилопа гну на такой гигантской фотографии – только маленькая точка. Чтобы отличить на снимке гну от зебры и зебру от газели, нужно вести съемку с высоты не более тысячи метров, но тогда на фотографию попадет не очень-то большой отрезок степи. А это означает, как мы с прискорбием высчитали, что нам предстоит снять 50 тысяч серийных фотографий! Даже если бы мы взялись их сами проявлять, нам бы это влетело в 250 тысяч марок… Столько мы, разумеется, за свой фильм не выручили. Значит, считать придется прямо на ходу из окна самолета.

Выйдет ли это и получится ли точно, мы решили испробовать над своеобразным естественным «зоопарком», в котором животные со всех сторон огорожены и не смогут убежать во время наших подсчетов. Кстати сказать, это самый большой зоопарк мира. В нем живет 10 тысяч крупных животных! Окружающая его плотная стена, не имеющая ни единой лазейки, достигает 600 – 700 метров высоты. В этом зоопарке свободно разместился бы весь Берлин с пригородами. Не удивляйтесь – все это не что иное, как огромный потухший кратер Нгоронгоро, самый большой на нашей планете. Там, где когда-то кипела лава, сейчас простирается громадный зеленый луг, окруженный со всех сторон отвесными стенами кратера.

Тех, кого нам предстоит распознавать с воздуха, надо сначала хорошенько рассмотреть на земле, ведь различать животных с высоты птичьего полета далеко не просто. Поэтому мы решили съездить на своем вездеходе к гигантскому кратеру, находящемуся в четырех часах езды от Аруши. К нему ведет довольно приличная, даже до половины заасфальтированная дорога.

Машина катится по кустарниковой степи вдоль нагорья; сначала дорога спускается в глубокую долину, затем поднимается снова вверх. Чем выше мы поднимаемся, тем гуще становятся деревья, пока не превращаются наконец в настоящий лес. У самого края кратера заросли редеют, и мы заглядываем вниз.

Михаэль, словно испугавшись чего-то, резко тормозит, и мы вылезаем. Сын закидывает голову назад и раздувает ноздри – он всегда так делает, когда его что-нибудь особенно поразит. Меня тоже охватывает необычайное волнение. Но возгласы удивления мы обычно издаем только в присутствии спутников, которые их от нас ждут. А здесь этого не требуется. Мы молча взираем на одно из чудес нашей планеты.

Трудно описать размеры и форму этого гигантского «сооружения» – не хватает сравнений. Вот тот пруд, на противоположной стороне, вдвое больше озера Мюггель[4]. Если бы мы оба уже не были летчиками, то именно здесь у нас возникло бы непреодолимое желание перелететь через отвесную стену зеленого края кратера и вольно парить над этим сказочным зоопарком, созданным самим Господом Богом.

Мы переночевали у Гордона Харвея, одного из двух Game Wardens национального парка. Game Wardens – это то же самое, что лесничий, работник, ответственный за охрану природы.

В саду возле его дома – сплошные заросли красных, синих и золотых цветов, среди которых вьются птицы-нектарницы и поблескивают ярко-зеленые хамелеоны. Дом Харвеев построен на опушке леса. Здесь сыро. На стенах жилых комнат там и сям темные пятна. От них не избавишься. Но госпожа Харвей не унывает: она пририсовала этим пятнам глаза, толстые щеки, локоны и ручки-ножки. Получились пухлые амурчики, которые дуют, надувая щеки, на зебр, скачущих по облакам.

Когда мы садимся за стол, повар Харвеев приносит уксус и подсолнечное масло, приговаривая:

– Немцы любят этим приправлять салат.

Оказывается, он 25 лет назад работал у немецкого фермера; он нам с гордостью показал пожелтевшую и захватанную справку.

После ужина снова выходим в сад. Напротив, на опушке леса, стоят два кафрских буйвола. Они мирно жуют жвачку и рассматривают нас.

Вечером в каминах ярко пылают дрова. Мы ведь здесь на высоте 2700 метров.

На другое утро мы отправляемся в своем полосатом вездеходе в путешествие вдоль края кратера. Дорога такая, по которой обычная легковая машина никогда не пройдет. Нам нужно на три четверти обогнуть кратер, который, между прочим, в диаметре имеет 22 километра. Там, на противоположной стороне, отвесная стена становится немного более пологой, и, петляя по бесконечному серпантину дороги, можно спуститься вниз. Следовательно, нужно затратить два с половиной часа, чтобы очутиться на том же месте, только 600 метрами ниже.

Наконец мы достигли равнины на дне кратера. Огромные стада гну не спеша расступаются в 40 – 50 метрах от машины, чтобы дать нам проехать. Зебры бегут рядом с нами и стараются перед самым носом в бешеном галопе перебежать нам дорогу. Похоже, что ими движет спортивное честолюбие.

Невдалеке, за овражком, лежит самка носорога с детенышем. Мы осторожно подъезжаем к ним на расстояние 40 метров. Те не спеша поднимаются на ноги. Михаэль тормозит. Однако животные не убегают и не стараются напасть на нас: ведь здесь, в кратере Нгоронгоро, уже десятки лет запрещено стрелять.

В обращении с носорогами я знаю толк. Во Франкфуртском зоопарке нам впервые в Европе удалось развести этих африканских черных, или, как их еще называют, остромордых, носорогов. Наша самка носорога по кличке Екатерина Великая разрешает себя доить и даже играть со своим детенышем в ее присутствии. Она приблизительно такая же домашняя, как корова. Самец же несколько агрессивнее. Однако ведь и к незнакомому домашнему быку не всякий решится подойти.