Золотой плен - Грэм Хизер - Страница 55
- Предыдущая
- 55/79
- Следующая
— Эрин, ты обижаешь меня. Ты хочешь, чтобы я поверил в твою глупость, хотя я знаю, дорогая жена, что ты хитра как лиса.
Он гордо и медленно прошествовал через комнату, наклонился к ней, пригвоздив ее взглядом.
— Ты угрожала мне пытками, смертью, адом, вечными муками, когда мы встретились, принцесса. В брачную ночь ты пыталась убить меня. И теперь я снова подвергся нападению с твоей стороны. И я должен поверить, что у тебя были другие намерения? С подлыми низкими бандитами, атаковавшими нас, было несколько ирландцев. Но я не верю, что тебя интересовала национальность людей, которых ты вела против нас. И как легко было привести их! Как легко твои враги попали в ловушку! Знаменитая Золотая Амазонка-и принцесса Тары, прекрасная дочь Аэда, повенчанная с отвратительным викингом! Ты, должно быть, была в приподнятом настроении, размышляя, как станешь вдовой.
— Ты не прав! — крикнула Эрин, чувствуя, как внутри у нее все дрожит. Он часто был мягок, даже в гневе Волк редко бывал жесток. Но теперь он презирал и ненавидел ее.
— Чего ты хочешь?
Дрожь, охватившая ее, не поддавалась контролю. Она начала моргать, чтобы удержать слезы.
— Ты не можешь поверить мне! — выкрикнула она.
— Поверить тебе? Даже если бы ты была связана и с кляпом во рту, ирландка, я бы не поверил тебе. Слишком много раз моя спина подвергалась опасности.
— Ты не имеешь ни малейшего желания прислушаться к моим словам, — выдохнула она тяжело, схватив свою пуховую подушку в красивом вышитом чехле и, прижимая ее к груди, как бы отгородилась от него барьером. — Думай, что хочешь, и оставь меня в покое.
Он подошел к ней и выдернул подушку.
— О нет, ирландка! Мы еще не закончили наш разговор. Я хочу услышать еще кое-что об этом. Мне нравится эта история. Как, если ты не была в сговоре с этими бандитами, ты узнала, что они нам угрожают?
— От Сигурда! Я спустилась вниз за элем. Меня мучила жажда. Я услышала его разговор с начальником стражи.
— Я разговаривал с Сигурдом. Он уверил меня, что никогда не говорил тебе об этом. Он боялся, что ты будешь волноваться. Забавно, не так ли?
— Сигурд не видел меня, — нетерпеливо ответила Эрин, считая, что муж совсем ее не слушает. — Я стояла на лестнице, потому что не знала, что мне делать.
Она испугалась, когда он поднялся, повернулся к ней спиной, поглаживая бороду, и отступил на несколько шагов.
— Когда ты ждешь ребенка?
Дрожь поднялась в ней снова, когда она поняла, почему он спрашивает.
— Вероятно, ты сам можешь подсчитать, мой лорд. Он обернулся и взглянул ей в лицо.
— Да, — сказал он сухо, — я могу.
— Ты ведь знаешь, что ты отец моего ребенка.
— Что я знаю, Эрин, так это то, что ты делаешь все, чтобы досадить мне. Но я все же верю, что ты носишь моего ребенка. За тобой хорошо смотрели, пока меня не
Было. Тебе повезло, принцесса, что твои мечты о мести теперь отдалены. Если бы ты не была беременна, тебя посадили бы в темницу, и ты променяла бы на нее эту постель, обманув мое доверие.
— Смотрели хорошо… променяла бы… Ублюдок! Я тебе не принадлежу! — Эрин забыла о всяком здравом смысле и самообладании. Она набросилась на мужа с рычанием, как будто ее катапультировали с постели, и вцепилась в него ногтями, как безрассудное дикое существо, забарабанив по нему кулаками.
Олаф поразился, откуда у его слабой жены было столько сил и энергии, чтобы наброситься на него. Но потом подумал, что это не так уж и удивительно, если даже такие крепкие мужчины, как ее братья, говорили, что весьма трудно победить ее в сражении на мечах. Его гнев и преимущество от того, что он полжизни провел в боях, дали ему возможность легко победить ее на скалах, когда он сражался с амазонкой, но теперь, застигнутый врасплох, он с удивлением обнаружил, что одними лишь кулаками она нанесла ему много сильных ударов.
— Довольно! — крикнул он и, толкнув крепким бедром ее по ногам, лишил равновесия и поймал, падающую, на руки.
Олаф хотел кинуть ее на кровать и оставить, как что-то ненужное, но от ощущения ее тела, такого теплого под прозрачным бельем, от обжигающих зеленых глаз и диких беспорядочных ударов ее сердца, от всего этого его рассудок помутился.
Эрин предала его, но эта мысль ничего не значила, когда огонь, внезапно ворвавшийся в его тело, породил пульсирующую боль в паху, которая нарастала и била, как барабанный бой.
Он дурак. Она хочет его смерти. Больше, чем когда-либо, она презирала его. Он жестоко наказал ее тогда, сидя на своей лошади. Он только разве что не назвал ее шлюхой, и все же она никогда не узнает, что его действия и слова причиняли ему мучения, отдаваясь в его сердце, Он так хотел верить ей, но не мог себе этого позволить. Он был королем Дублина, человеком, боровшимся за свое небольшое владение на этой земле.
Олаф хотел пробраться в ее нутро, оставив там частичку себя, облегчить свою боль в теплом теле, дающем приют. Зарыться лицом в паутину растрепанного черного шелка, в беспорядке спадавшего на ее плечи, почувствовать под своими дрожащими пальцами роскошное нежное тело, полные, соблазнительные дразнящие груди.
Его желание спиралью извивалось в сознании и пульсировало в голове. Он не мог говорить, потому что голос выдал бы его, обнажил бы перед нею его кровоточащую душу. Но он знал, что она не примет его ласки.
Нет, он поклялся громом Тора, что она примет его! Олаф мрачно стиснул зубы, внутри него все бушевало. Он был ее муж, ее король, ее господин — и что бы ни произошло между ними, он не разрешит ей прогнать его..
Он бросил Эрин на кровать, потом зашагал к тяжелой деревянной двери и задвинул засов, обернулся к жене, устремив на нее мрачный вызывающий взгляд, давая понять свои намерения и, стараясь скрыть трепет нерешительности, начал аккуратно снимать одежду и повесил плащ и широкий кожаный пояс на стул.
Эрин сделала глубокий вздох, впиваясь пальцами ног в простыню и, поджимая под себя ноги, медленно пододвинулась к изголовью кровати и замерла, выказывая полное пренебрежение, как припертая к стене злобная шипящая кошка.
— Ты не смеешь! — крикнула она. — Ты не смеешь называть меня предательницей, намекать мне, что я буду с удовольствием играть роль шлюхи, ты не смеешь считать меня своей собственностью, которую ты можешь использовать, когда тебе понадобится! Ты не смеешь…
Он продолжал смотреть на нее. Его башмаки шлепнулись на пол, рубаха была брошена на плащ.
Слезы навернулись у нее на глазах. Он казался ей таким прекрасным. Как часто она мечтала увидеть его обнаженное тело, тело воина, крепкое, гладкое, гибкое и подвижное. Широкие бронзовые плечи. Сильные руки с четко очерченными мускулами и тонкими линиями голубых вен под упругой кожей.
«Я не могу позволить ему прикоснуться ко мне, — думала она, — потому что тогда я буду не в состоянии отказать ему… отказать себе, иначе он будет думать, что я хуже шлюхи».
— Если ты подойдешь близко, король Дублина, — сказала Эрин нарочито высокомерно, — это будет насилием.
— Я сомневаюсь, чтобы это было насилием, — ответил он, пожав плечами. — Но если уж ты так хочешь, жена, пусть это будет насилием, — продолжил он тихо.
Олаф подошел к кровати медленно, но уверенно, неслышно ступая по тяжелому полу, схватил ее и прижался к ее губам. Она забарабанила кулаками по его спине, но он не обращал на это внимания. Он держал ее за пышную эбеновую гриву, его пальцы как будто погрузившись в шелк. Он пронзил своим языком ее рот и проникал все дальше и дальше, пробираясь все более решительно и дерзко, пока она не задышала тяжело и не сдалась его превосходящей силе.
У Эрин встал комок в горле, даже когда она чувствовала, как его язык проникает ей в рот, близкое, мучительное желаемое касание его рук. Она должна отвергнуть его! Но несмотря на ее гнев, он увлек ее в море чувственности, где каждый крохотный нюанс его дыхания и трепета проникал в ее душу, лишая ее всего, кроме желания обладать им. Против своей воли она отзывалась… отвечала.
- Предыдущая
- 55/79
- Следующая
