Золотой плен - Грэм Хизер - Страница 39

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая

Он снова дотронулся губами до ее шеи, затем пробежался вниз по всей длине позвоночника, его язык ощупывал нежно каждый позвонок. Он обхватил руками ее бедра, встал на колени, наклоняясь над чаном, чтобы дотронуться до ямочек на ее щеках цвета слоновой кости.

— Нет, пошел к черту, — выдохнула она еле слышно. Олаф с удовольствием ощущал колебания ее бедер и тазовые кости, когда она пыталась увернуться от него.

Он позволил ей повернуться в его объятиях и увидел, что ее глаза широко раскрыты. Он улыбнулся, и вспышка лазурного сияния в его глазах заставила ее приподнять ресницы и затрепетать. Она ясно поняла, что своим сопротивлением доставляет ему удовольствие. Он освободил ее только на мгновение, чтобы достать мыло, и его руки опустились на ее икры.

— Пожалуйста… — шептала она, и победное чувство охватило его тело, так как он почувствовал, что она произнесла это, как зверь, пораженный ядом охотника, и этот яд уже растекался по ее жилам. Она так хотела оставаться спокойной, не выражая ничего, кроме безразличия, но это было выше ее сил. Он почувствовал, что в нем поднимается волна страсти, которая давно не давала себя знать. Она могла ненавидеть его целыми днями, но не могла отрицать, что ее тело трепетало от каждого прикосновения его рук.

Он намылил ее ноги, достигая тех мест, где внутренняя поверхность бедер плавно переходила в живот, и он мог дразнить ее прикосновениями к ложбинкам на ее бедрах и впадине на ее плоском гладком животе. Потом обеими руками он начал гладить ее грудь и ласкать ее круговыми движениями, дотрагиваясь большими пальцами до сосков, скрытых в мыльной пене.

Эрин лежала спокойно, ее ногти вонзились в ладони, пульс на шее бился в бешеном ритме. Он взглянул ей в лицо, почувствовав, как в возбуждении поднялись ее соски, темные, раскрасневшиеся от мытья. Ее глаза были по-прежнему широко распахнуты, зубы стиснуты, но губы приоткрыты, как будто она хотела опять попросить пощады, но не могла. Он наклонился ниже и слабо поцеловал ее. Она позволила ему это, словно находясь под гипнозом, потом попыталась увернуться. Он обхватил сильными пальцами ее шею, наклонился и поцеловал еще раз, проникая все дальше во влажные глубины ее рта своим языком. Она издала слабый крик, но его губы были уверенны и властны, и она не могла ничего поделать. Она позволила увлечь ее в пучину страсти. Пока он держал ее, он прошелся рукой над ее грудью, скользя мылом вниз, массируя шелковую кожу между ее ног. Звук, выдох, стон смешались в ее побежденном теле, но он продолжал свои действия, пытаясь нащупать самую нежную кожу.

Только тогда ее руки отчаянно обхватили его плечи. Он был уверен, что она попытается встать и сопротивляться, но силы покинули ее.

Он прервал поцелуй, набрал пригоршню воды и ополоснул ее тело. Видя, что она старается взять себя в руки, обхватил ее плечи, несмотря на ее попытки исторгнуть мольбу мокрыми набухшими губами. Но все ее попытки оказались тщетны.

Он взял ее, мокрую, на руки, отнес на устланную мехами кровать и положил, глядя в ее блестящие изумрудные глаза. Он смотрел на полные холмики из слоновой кости с покрасневшими вершинами, на гладкий живот, на манивший эбеновый треугольник, который обещал величайшие богатства, строго охраняемые гибкими, красивыми, длинными ногами.

Опять он вспомнил слова Мэгин, и в его сознании мелькнула мысль об убийстве Феннена Мак-Кормака, если выяснится, что тот был близок с ней. Но Олаф чувствовал невинность в ее испуганных глазах. Огонь в его собственном теле рвался наружу и выходил из-под контроля, хотя он продолжал сдерживать желание и смотрел на Эрин, впитывая в себя ее красоту.

Она не могла думать. Что-то случилось, когда он коснулся ее. Она начала дрожать и терять контроль над своим телом. Отчаяние прокралось внутрь нее, она чувствовала, как громадная энергия рвется наружу. Обжигающая жидкость, подобно морской волне, разливалась в ней. У нее в глазах потемнело, потом она увидела звезды, свет и опять стало темно. Что-то, подобно пламени, поднималось из ее глубин и росло, причиняя боль, которая была сладкой и расслабляющей и нарастала при каждом касании его руки, когда он водил нежными пальцами между ее бедер, оставляя, как ей казалось, раскаленное клеймо.

Потом она почувствовала, будто парит в облаках, словно ей дали какого-то снадобья. Он отстранился от нее, но она была неспособна пошевельнуться. Ее глаза следили за ним, он подошел к сундуку около двери и потом вернулся к ней, взяв с собой один из сосудов с маслом. Только когда он широко раздвинул ей ноги, упершись своими ляжками, она подумала о сопротивлении, но было уже слишком поздно. Он пригвоздил ее к кровати своими мускулистыми ногами. Он видел ее дрожь, и синий огонь, который сверкал в его глазах, насмешливо и странно нежно противостоял ей.

— Я не собираюсь, жена, требовать от тебя чего-либо, что я не смогу с удовольствием возместить, — прошептал он хрипло. Он вылил небольшое количество масла на свои ладони и поставил пузырек на пол, продолжая мягко:

— Это не сандаловое дерево, а цветочная эссенция. Может быть, укол моего шипа доставит розе удовольствие…

Эрин почувствовала, что потеряла дар речи. Она попыталась поднять руку, но он с легкостью перехватил ее и начал натирать пальцы, потом перешел к ладоням.

Она должна заговорить, должна остановить его.

— Олаф… оставь меня. Я… я… — Она попыталась подняться, но встретилась с его глазами и ощутила решительное прикосновение к своим плечам.

— Лежи спокойно, — приказал он. Его глаза. Она не могла бороться с его взглядом, когда он так смотрел. Она почувствовала, что прижата к кровати.

— Законы, — прошептала она, но тут же он перебил ее:

— К черту ваши законы Брегона! Наверное, они не отрицают того, что муж может доставить удовольствие своей жене?

— Ты не доставляешь мне удовольствие, — возразила она, дрожа всем телом. Но он не обратил на это внимания, и истома опять завладела ею. Она хотела сопротивляться, но у нее не было сил.

Он обхватил ее, и его нежные пальцы переместились на ее ключицу.

Эрин чуть не закричала, когда его руки коснулись ее груди, лаская и смазывая пахучим маслом. Его большие пальцы касались сосков снова и снова, причиняя им боль и делая их податливыми. Потом его руки спустились к ее бедрам, и огонь внутри нее сконцентрировался в одном месте, ниже ее живота, и каждое прикосновение его нежных рук рождало новые вспышки.

Эрин держала глаза крепко закрытыми, надеясь побороть гипнотическую силу огня и желания, которые надвигались на нее, подобно мощным океанским волнам в шторм.

Он передвинулся и перевернул ее. Она чувствовала, как он касался ее плеч, спины, с каждым прикосновением увлекая ее в мир чувственности. Он дотронулся до ямочек внизу спины с восхищением, втирая легкий дурман розового масла в ее ягодицы, бедра, икры и ступни, массируя слегка даже большие пальцы ног.

Его огонь разгорался все сильнее с каждым прикосновением к ней. Его охватывало ликование победителя, когда он видел ее, пораженную и беспомощную, расслабленную и податливую.

Его сердце билось, как барабан, горя желанием, какого он прежде никогда не испытывал. Он снова перевернул ее лицом к себе, встал и посмотрел на нее. Она открыла глаза, но веки отяжелели. Олаф слегка улыбнулся. Ее колено было согнуто, последняя попытка защититься, но он знал, что перед ним нет преград.

Эрин захотела шевельнуться, закрыть глаза, но что-то в глубинах ее сознания предостерегало ее. Она должна протестовать. Но она могла только смотреть на его могучую фигуру, широкую золотистую грудь, крепкую узкую талию. Его плоть горела желанием. Ее губы пересохли, и она пыталась смочить их языком. Потом сознание опять вернулось к ней, обессиленной его ласками.

Крик вырвался у нее, когда она внезапно осознала, что он не шутит. Он больше не дразнил, он хотел окончательно сломить ее. Он сейчас овладеет ею.

Она отчаянно вскрикнула:

— Нет! Не прикасайся больше ко мне, варвар!

— Я не прикасаюсь к тебе как варвар, и мы оба это знаем, — уверил он нежно.

• Предыдущая
• 39/79
• Следующая