Золотой плен - Грэм Хизер - Страница 30

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая

— Ничего. Пошли к Фрейде.

Фрейда оказалась приятной, чуть полноватой женщиной, с прекрасными веселыми глазами. Она приветливо улыбнулась Мойре, потом взглянула на Эрин.

— Ты просто замечательная девушка, — сказала она, — красавица для нашего славного короля Олафа.

Эрин слегка зарделась, когда женщина без тени смущения коснулась ее бедер, определяя их размер.

— Ты худая, но где надо — ничего. Я прослежу, чтобы ты как следует ела, и у нашего короля будет куча сынишек. Эрин смущенно опустила глаза, а Фрейда засмеялась.

— Мы каждое утро будем обговаривать блюда для вечерней трапезы. Сегодня я уже выбрала еду, но ты можешь что-нибудь изменить.

— Нет, — быстро ответила Эрин, — я доверяю тебе в данном вопросе. Я скоро изучу вкусы воинов.

Эрин почувствовала вдруг, что пышная женщина, распекавшая кухарку, смотрит на нее. Она обернулась, с удивлением отмечая, что невзлюбила свою соотечественницу. Та смотрела на Эрин насмешливо, вызывающе, потом повернулась и ушла из кухни, виляя бедрами.

Разговор с Фрейдой закончился, и Эрин вдруг вспомнила, что ничего не ела за целый день.

— Мойра, можем мы поесть чего-нибудь…

Глаза Мойры расширились в ужасе.

— Прости, я забыла. Мы в основном едим вечером, когда собираются все. Отныне я буду приносить тебе еду утром. Прости.

— Мойра, пожалуйста, не извиняйся. — Эрин чувствовала себя неловко, потому что Мойра прислуживала ей, хотя Эрин и нравилось ее общество. — Давай поищем что-нибудь поесть.

Они получили огромные куски сочной говядины, которой Эрин наслаждалась, пока не вспомнила, что скот был гоже военной добычей Олафа. «Я ем ирландскую еду, — думала она, смакуя вкусную пищу, — а Мойра прислуживает свиньям на своей собственной земле».

Потом она вспомнила о других ирландках, в частности о той, что так дерзко смотрела на нее.

— Мойра, — спросила она, — кто та женщина, которая смотрела на нас?

Мойра облизала пальцы.

— Это… это Мэгин.

— Она тоже захвачена в бою?

— Да. Датчанами, я думаю. Она уже жила в Дублине, когда сюда пришел Олаф.

— Она так смотрела, как будто имела власть здесь. Она разве не служанка?

Мойра опять заколебалась, и Эрин заметила это.

— Мэгин… да… Полагаю, она служанка. Пойдем, я еще многое хочу тебе показать.

Эрин провела остаток дня, изучая все, что касается ее нового дома. Она встречалась с портными, прачками и другими слугами. Узнала, что у нее будет особая зала для встреч с теми, кто желает наняться на службу, и от нее также требовалось разрешать мелкие споры между женщинами.

Но кроме того, она узнала, что норвежцы — любопытный народ и очень умелый, к ее удивлению. Кроме боевого искусства, они также хорошо умели вести дом. Она обнаружила, что норвежцы могли бы ей понравиться, как понравились Риг и Фрейда.

Когда сумерки перешли во тьму, Эрин вернулась в свои покои подготовиться к вечерней трапезе. Она делала это наскоро, не желая, чтобы Олаф застал ее за этим занятием. Когда Эрин нервно вытирала руки и лицо, она думала о странной женщине в кухне, Мэгин, которая смотрела на нее с таким высокомерием. Мэгин — с пышными формами, качающимися бедрами и страстными глазами. Эрин вдруг поняла, что существует только одно объяснение. Мэгин была любовницей Олафа. Горячая волна боли захлестнула ее.

«Почему это меня заботит?» — спросила она себя. Она не собиралась оспаривать свои права в этом вопросе. Так еще лучше. Но на что она могла надеяться в этом сумасшедшем мире? Она не хотела бы снова испытать такое же унижение, как этим утром или прошлым вечером и намеревалась держаться подальше от Олафа. Она вынуждена принять все как есть и не будет больше предпринимать глупых попыток сопротивляться.

Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у нее все дрожало. Очевидно, все знали о Мэгин. Не в силах больше думать о ней, Эрин выбежала из комнаты, возвратилась по ступеням в трапезную залу, и вдруг у нее схватило желудок от нервного возбуждения. Она должна будет сидеть за трапезой около своего мужа как королева. Увидев Ниалла и Беде, стоящих около камина, который обогревал большую залу, она почувствовала облегчение и подошла к ним.

— Ниалл!

Глаза ее брата была усталыми и задумчивыми, но когда он посмотрел на нее, они приобрели трагический оттенок.

— Эрин!

— Ты здесь останешься?

— Ненадолго. Потом я должен вернуться в Улстер.

Она захотела обнять его, сказать ему, что он ни в не виноват, но если она так сделает, то непременно расплачется. Беде наконец нарушила тягостное молчание.

— Здесь останутся многие ирландские женщины, Эрин. Ты не будешь одинока. Ты знаешь, что Олаф смирился и поощряет изучение христианства? Скоро ты почувствуешь себя здесь как дома, Эрин.

Нет, дом остался в Таре. Здесь все чужое. «Я окружена врагами», — подумала она горько, но ничего не сказала.

— Брайс и Лейт останутся на несколько месяцев, предположил Ниалл, имея в виду двух младших братьев. А Грегори — как ты того пожелаешь.

Грегори. Слава Богу, что хоть Грегори. «Я не буду одинока», — подумала Эрин с облегчением.

В зале, постепенно заполняющейся людьми, вдруг установилась тишина. Эрин обернулась и увидела Олафа, как бы окруженного сиянием. Плащ развевался за его высокой золотистой фигурой. Он был подобен богу.

Быстрым взором он окинул залу, заметил Эрин и протянул ей руку.

Эрин подошла к нему с гордо поднятой головой, помня наставления матери.

Она чувствовала тепло его руки, когда он молча вел ее к красивым резным стульям во главе стола. Как только она села, он отпустил ее руку, как будто прикасался к чему-то грязному.

«Это проверка», — подумала Эрин, молча негодуя на судьбу, которая предначертала ей жить в унижении, ей хотелось убежать, разрыдаться, забиться в ярости. Это была проверка, собирается ли она быть послушной женой, как он хотел, или нет.

Норвежцы и ирландцы направились к своим стульям. Беседа в зале возобновилась, когда новоявленные союзники устало оглядели друг друга. Слуги вносили блюдо за блюдом.

— Итак, как ты сегодня ела?

Эрин всегда ощущала его взгляд. Она уставилась в свою тарелку, где аккуратно резала ножом кусок мяса.

— Хорошо, — ответила она сдержанно и почувствовала, как поднялись его золотые брови, как сжались его пальцы вокруг кубка.

— Я надеюсь, ты изучила круг своих обязанностей?

— Я выросла в Таре, Норвежский Повелитель. Я уверена, что ни одна задача не покажется мне слишком труд-Ной… здесь. — Она говорила тихо, ее сарказм походил на обоюдоострый нож. Возможно, она смирилась с некоторыми вещами, но не примирилась с этим мужчиной, сидящим рядом с ней. Каждый нерв ее трепетал, когда он был рядом, и она подумала, что если уж она здесь, то не позволит унижать свое достоинство. Победитель или нет, он не будет помыкать ею, если только не застанет ее врасплох. Олаф, не ответил и повернулся к мужчине, сидящему рядом. Эрин осмотрела залу. Очевидно, что для прочного мира между норвежцами и ирландцами потребуется время. Норвежцев было значительно больше, чем ирландцев, и некоторые из них считали, что у Олафа помрачился рассудок, если он ужинает с врагами.

— Ты думаешь, начнутся волнения?

Эрин испугалась, заметив, что муж снова смотрит на нее, но лишь пожала плечами.

— Нет, мой господин. Я так поражена увиденным, что ни о чем подобном не думаю. Мне следовало, однако, молить у Бога мира, ведь твои воины имеют преимущество перед настоящими наследниками земли.

Он наклонился к ней. Она ощутила его дыхание на своих щеках, когда он медленно заговорил.

— А, так если бы ирландцы перевесили норвежцев, ты была бы счастлива видеть, как проливается кровь? Моя, в частности?

Эрин обернулась к нему, улыбка искривила ее губы, в ее глазах стоял лед.

— Олаф, я никогда не мечтала ни о чем другом.

Как и раньше, ее речь была спокойна. Он улыбнулся в ответ, его рука легла ей на плечо, как если бы они были влюбленными, ласково перешептывающимися друг с другом.

• Предыдущая
• 30/79
• Следующая