Золотой плен - Грэм Хизер - Страница 27

• Предыдущая
• 27/79
• Следующая

— Я понимаю, что ты говоришь, — сказала она, заскрежетав зубами.

Их глаза встретились — норвежский лед и пламень изумрудной Ирландии. Потом его пальцы крепко сжали ее плечи, и она пробормотала гневно:

— Я помою твою чертову спину.

Его лицо расплылось в улыбке, глаза подобрели.

— Сначала мне необходим массаж.

— Массаж, — повторила она рассеянно, нахмурившись, и мороз пробежал у нее по спине. Интересно, какие новые унизительные приказы он ей готовит?

— Массаж, — повторил он медленно, улыбаясь и вытираясь полотенцем. Он отпустил ее, уверенный, что какое-то время она будет безропотно выполнять его приказания.

— Крайний сосуд на сундуке… принеси его.

Эрин выпрямилась, прошла через всю комнату и глубоко вздохнула, словно имела дело с капризным ребенком. Вернувшись, она протянула пузырек, стараясь находиться как можно дальше.

Олаф покачал головой.

— Он понадобится тебе, — сказал он нежно, его глаза под опущенными ресницами продолжали обжигать ее холодом. Она понимала, что он наблюдает за ней, и постаралась скрыть возмущение и остаться спокойной и бесстрастной.

— Там находится специальное масло, добытое моими братьями — «варварами» на юге континента. У него приятный запах, и оно оказывает расслабляющее действие на мышцы, если втирается нежными пальцами. Я весь напряжен. Трудно заснуть рядом с женщиной, которая мечтает тебя поскорее прикончить.

— Ты спал очень хорошо! — огрызнулась Эрин.

— Неужели? Все же мои мышцы ноют. Он повернулся к ней спиной и растянулся на кровати. Эрин растерянно посмотрела на него.

— Ну?

Эрин приблизилась к нему и осторожно присела на кровать. Она вынула пробку, налила немного масла ему на спину и, чуть-чуть поколебавшись, начала размазывать масло по его спине, невольно восхищаясь сильным бронзовым телом и упругими мускулами. От тонкого запаха масла у Эрин закружилась голова, но она старалась не показывать своих чувств.

Она натерла его плечи, впадину между лопаток, слегка поеживаясь, когда его мышцы задвигались под ее рукой, потом перевела руки ниже, туда, где его тело суживалось, к тонкой талии. Затем она убрала руки и собралась встать.

— Я помассажировала твою спину.

Он дрогнул, его глаза широко раскрылись, и он схватил ее за запястье, прежде чем она успела встать. Он улыбнулся. Это была язвительная улыбка, не коснувшаяся его глаз.

— Ты отлично это делаешь, — прошептал он вежливо, растягивая слова, его речь становилась похожа на предостерегающее мурлыканье. — Мне так понравилось, что я хочу, чтобы ты продолжила.

Эрин вспыхнула, не в силах подавить свое возмущение.

— Будь счастлива, — предупредил он мягко, — что это все, о чем я тебя прошу.

Эрин так крепко сжала зубы, что ей стало больно, но она все же вылила еще масла на его ноги с выступающими тонкими венами, стараясь не смотреть на его ягодицы. Она растерла его икры, заметив, что они такие же сильные и крепкие, как и другие части тела.

Ее пальцы двигались решительно, слегка подрагивая, когда она пыталась заставить себя тереть нежно, и вот она добралась до колен. Там она остановилась, думая закончить, и не заметила, как Олаф приподнялся на локте и обернулся.

Она почувствовала его взгляд и посмотрела на него. Он язвительно улыбался.

— Пожалуйста… продолжай.

Чтобы он не заметил ее дрожи, она приняла суровый вид. «О Боже, как ты допустил это?» Сделав над собой усилие, она коснулась его тела снова, тела, которое она ненавидела всем своим сердцем и которое, несмотря ни на что, было красивое, крепкое и завораживающее.

— Там… — Она снова поднялась, но он быстро схватил ее за руку.

— Еще не все.

Эрин злобно посмотрела на него.

— Дальше я не буду, викинг.

— Ты будешь делать так, как я скажу, принцесса. Она стояла молча, но упрямо не слушаясь его, не думая о том, чем может для нее обернуться ее непослушание.. На этот раз он не сделал ничего. Он опять улыбался.

— Запомни, жена, все происходит так, как я говорю.

Эрин тяжело вздохнула и села снова, желая только, чтобы он не был привередливым и изощренным, хотя, наверное, все викинги были такими. Она закрыла глаза, когда дотронулась до его ягодиц и почувствовала, какие они крепкие и сильные. Вдруг он перевернулся, внезапно переместив ее пальцы на свой член. Казалось тот жил своей собственной жизнью. Он пульсировал и становился горячим и громадным при ее легких касаниях. Она знала, что покраснела, но не хотела, чтобы он получал удовлетворение от ее реакции.

Олаф разразился смехом.

Ее одолевало искушение: хотелось бить его, причинять ему боль, какую он причинял ей, унижая. Ее руки, казалось, наливались силой, и она опустила ресницы, переместив руки опять вниз. Но прежде, чем она подавила бешеный и неразумный порыв злости, он резко сказал, предупреждая:

— Смотри у меня, ирландка, Я требую от тебя только то, что ты сможешь сделать.

Эрин напряглась и постаралась взять себя в руки, вонзая ногти в ладони, ненавидя и его, и себя. Если бы у нее был хоть один шанс на победу…

— Будь очень осторожна, милая сучка, — мягко перебил он ее размышления, — теперь ты в моих руках, и я отнюдь не слаб и не ранен, и не обезумел от сражений и боли. Если ты причинишь мне боль, я отвечу.

Она сделала усилие, чтобы не броситься на него с кулаками, но разжала пальцы и принялась массировать ему грудь, ощущая золотистые волоски под кончиками своих пальцев. Она перевела руки на бедра и судорожно сглотнула, когда почувствовала шрам от раны, длинный белый рубец. Она не могла заставить себя прикоснуться к нему, так как ей больно было вспоминать его страдания и свою жестокость. Он выздоровел чудесным образом, но в этом есть и ее заслуга. Она промыла и перевязала рану с целебными травами и глиной. Она доставила ему мучения, да, но она и помогла ему.

И тогда, в течение того нескончаемого дня у ручья, она чувствовала его, как мужчину, и это пугало ее. И когда ей удалось убежать, она не могла подумать, что когда-нибудь, хоть через тысячу лет, она будет касаться его тела снова, замирая от страха, ощущать его плоть, и уж совсем не могла предположить, что окажется обнаженной рядом с ним, в таком зависимом от него положении.

Она отдернула руки снова, положила их на колени и застыла. Она больше не прикасалась к нему, но продолжала ощущать его, и то, что ощущала, было похоже на сталь. Он был силач… победитель. Все это он ей как нельзя лучше доказал.

— Спасибо, — прошептал он тихо, с заметными нотками издевки.

Эрин быстро встала и отошла от кровати к закрытому ставнями окну. На этот раз Олаф не остановил ее.

Она стояла к нему спиной и слышала его тихие шаги по комнате: он начал одеваться. Но она была уверена, что он не сводит с нее глаз.

Нежный запах сандалового дерева стоял в опочивальне, приятный мужской запах-запах, который всегда будет напоминать ей о нем.

Он снова тихо заговорил:

— Я действительно не хочу, чтобы ты страдала, просто я хочу, чтобы ты меня поняла, я не желаю, чтобы моя жизнь была испорчена ненавидящей и злобной женщиной. У меня нет времени уделять внимание твоим мелочным мечтам о мести. Мне жаль, что твоя тетя умерла. Но я не должен извиняться за то, что я викинг. Я решил теперь быть созидателем, а не разрушителем. Жаль, что судьба нас теперь соединила. Знай, все, чего я желаю-чтобы ты стала разумной королевой. Судьба распорядилась так, и по ее воле ты сейчас находишься здесь. Примирись с тем, что ты моя жена — моя собственность, и ты заживешь мирно, без тревог.

— Я была воспитана ирландской женщиной. Законы Брегона не предписывают мне быть собственностью мужчины. Как я могу примириться с этим?

Ее голос звучал спокойно и тихо, и в нем слышались печаль, отчаяние и гордость.

Олаф почувствовал одновременно и жалость, и восхищение.

— Потому что ты должна. Законы Брегона ничего не значат для меня. Я — мой единственный закон. Но все же мне не хочется причинять тебе боль.

• Предыдущая
• 27/79
• Следующая