Приключения 1964 - Смирнов Виктор Васильевич - Страница 43

• Предыдущая
• 43/57
• Следующая

Терять было нечего, и Мохов, остановившись, вытащил ракетницу. В пасмурное небо взвился красный огонь. На заставе должны увидеть сигнал.

Погоня продолжалась в полном безмолвии. Слышался лишь сухой шорох снега под лыжами да свист ветра.

Напрягая все силы, нарушители спешили к высокому берегу. За ними, совсем уже недалеко, широким волчьим скоком шла Муха. Овчарка почти нагнала последнего лыжника, когда тот остановился и выхватил из-за пазухи пистолет. Выстрел. Муха ткнулась мордой в наст и забилась на снегу, судорожно сжимая и разжимая могучие челюсти. А нарушитель сунул пистолет за пазуху и пустился нагонять своих, уже подходивших к крутому берегу.

Мохов прикинул глазом расстояние, отделяющее его от лыжников. На берегу, в хвойной поросли, они станут невидимы. Там для них готово укрытие, удобное место для засады.

Не дожидаясь отставшего Левенца, Мохов сорвал с шеи автомат и прижался щекой к холодному прикладу. Он ловил на мушку головного нарушителя — видимо, лучшего лыжника в группе, когда над его головой злобно зашипели пули. Чуть позднее прозвучала автоматная очередь.

Мохов метнулся в сторону и укрылся за наметенной ветром невысокой снежной косой. Освобождаясь от мешающих теперь лыж, он увидел подползающего к укрытию Левенца. Лицо его было напряжено, губа прикушена. Ещё бы! Это была его первая встреча с нарушителями.

Снежная коса тянулась до самого берега. Мохов выглянул. Двое лыжников поднимались на обрыв. Третий залег под берегом в каменистой осыпи. Стоило кому-либо из пограничников приподнять голову, как точно направленная очередь прижимала его к холодному насту.

Выходить на открытое место, под огонь автомата, — верная смерть. Но и ждать нельзя. Восточный ветер относил звуки выстрелов в сторону от заставы. Рассчитывать на быструю помощь было трудно.

Левенец подполз к Мохову.

— Дивись, — сказал он, — где тот чертяка, — и поднял чуть дымящуюся от теплого пота шапку.

Из-за камней сразу же прозвучала очередь. Мохов успел заметить блеснувший между камнями вороненый ствол.

Теперь автоматы пограничников загнали врага за камни. Несколько раз пробовал он подняться, уйти за своими… и не мог. Мохов и Левенец били по очереди, не давали ему выйти из укрытия.

Из-за камней вылетели два темных комка. Гранаты! Взметнулись два клуба густого серого дыма, почти слились в один. В лицо Мохова еле ощутимо пахнуло теплым воздухом.

Пока дым рассеялся, нарушитель успел добраться до берега. Укрываясь за камнями, он быстро взбирался наверх. Ещё немного, и его укроет хвойная поросль.

— Целься спокойнее! — сдерживая не столько товарища, сколько себя, крикнул Мохов. — По ногам бей!

Не успел он прицелиться, как рядом гулко прозвучала очередь. Лыжник словно споткнулся и грузно рухнул в снег. Последним усилием он вскарабкался на нависший сверху камень и притаился за ним.

«Точно, Левенец! — подумал Мохоз. — По ногам дал».

И вскочил на ноги, размахивая автоматом.

— Бросай оружие! — крикнул он. — Руки вверх!

И тут же упал на снег. Пуля обожгла щеку.

Раненый, сидя за камнем, выпустил несколько коротких очередей, не давая пограничникам выйти из укрытия. Он прикрывал свою группу, прорывавшуюся в глубь страны.

— Надо взять его живым, — сказал Мохов подползшему к нему Левенцу. — Куда он теперь уйдет от нас, подбитый? — И, встретив недоуменный взгляд товарища, пояснил: — Тех двоих возьмут другие наряды.

Пограничники разделились. Левенец остался на месте, чтобы отвлекать на себя внимание нарушителя. Мохов решил обойти противника, отрезать его от прорвавшейся группы, а если удастся — захватить с тыла.

Старательно укрываясь за снежной косой, выполз Мохов на берег. Прячась в мелких елочках, пробирался он к камню, за которым засел нарушитель. Теперь хвойная поросль из недруга пограничника стала союзницей. Осторожно, местами проваливаясь выше колен в снег, приближался Мохов к врагу.

С озера временами доносились одиночные выстрелы. Там Левенец огнем прикрывал движение товарища. Несколько раз он даже пробовал подняться, но точный огонь вражеского автомата загонял его в укрытие.

Мохов добрался до опушки поросли. Выглянул из елочек.

Совсем недалеко от него, у самого берега, сидел между двумя камнями сухощавый немолодой человек. Ловко перевязывая широким бинтом ногу поверх лыжных брюк, он бросал по сторонам быстрые взгляды. Рядом с ним лежал наготове автомат и под рукой воткнутые в снег вороненые обоймы.

Не больше двадцати шагов отделяли пограничника от врага. Но это были очень трудные шаги. Спуститься по открытому месту нечего было и думать. Снять врага пулей — проще простого. Но тогда труднее будет обезвредить прорвавшихся. Где их искать?…

Мохов зорко следил из укрытия за врагом, выжидая удобного момента для последнего броска. Уже рассвело. Пограничник видел нарушителя, его лицо, белую, в зеленых узорах вязаную шапочку, даже ловкие пальцы в мягких перчатках; они умело обращались не только с оружием, но и с бинтами…

Размышления Мохова перебил одинокий, теряющийся в вое ветра голос.

Левенец рывком перебежал от снежной косы к выглядывающему из льда, поросшему мхом валуну и залег за ним. Ещё бросок к соседнему камню.

Раненый быстро лег. Спокойным точным движением навел автомат…

Ждать было нечего. В два огромных прыжка Мохов оказался на открытой площадке. Сухой треск очереди подогнал его. Несколько крупных шагов. Ещё очередь. Бесконечная, длинная.

Мохов всей своей пятипудовой тяжестью обрушился на врага. Обе руки лыжника оказались крепко захваченными в запястьях, автомат вдавлен коленом Мохова в снег.

Нарушитель с одеревеневшим от усилий лицом, напрягая все силы, тянулся рукой к торчащей из-за пазухи рукоятке пистолета, бил головой в грудь навалившегося на него пограничника.

Ожесточенная борьба продолжалась недолго. Внезапно Мохов почувствовал, как сильное жилистое тело под ним обмякло, стало податливым, услышал резкий горловой голос:

— Легче, легче! Я ранен.

Мохов молча держал его, поджидая Левенца.

Каждая секунда казалась нестерпимо долгой. Наконец он не выдержал. Не выпуская рук врага, приподнялся, взглянул в сторону озера и — замер. Возле плоского серого камня, на снегу, выделялся серый бугорок с вытянутой в сторону ногой в солдатском сапоге. Рядом с ней уткнулся стволом в крепкий наст знакомый автомат. Пограничник остался один на один с раненым врагом, вдалеке от заставы, окруженный беснующейся поземкой.

Ждать помощи было неоткуда. Мохов крепко связал руки задержанного и приказал:

— Встать!

— Я ранен в ногу, — ответил задержанный. — Дай-ка мне сигарету и спичку.

Резкий, вызывающий тон его бросил Мохова в дрожь. Пограничник не имеет права волноваться ни при каких обстоятельствах. Эту истину Мохов усвоил давно и крепко. Но усвоить её оказалось куда легче, чем выполнить в таких обстоятельствах. Стараясь каждым своим движением показать, что выдержки у него не меньше, чем у врага, Мохов, не вступая в разговор с задержанным, прошел к Левенцу. Посмотрел в его полуприкрытые глаза.

Мохов долго не мог оторвать взгляда от необычно серьезного лица товарища. Казалось, Левенец прильнул ухом к земле и слушает нечто важное, понятное только ему одному; окликни его, и он встанет, привычно оправит смятую шинель… Нет. Не встанет Левенец. Снежинки уже не таяли на его щеке, губах. Пуля вошла в лоб, чуть пониже шапки.

Трудно было уйти отсюда, оставить погибшего в стылой тундре. Одна мысль об этом стеснила дыхание Мохова. Но убийца должен быть доставлен на заставу, и обязательно живым.

С трудом заставил себя Мохов отойти от Левенца. Он взял автомат напарника.

Стараясь не оглядываться, Мохов вернулся к задержанному. Приподняв повязку, осмотрел рану. Кость голени была цела, хотя, судя по легкой опухоли, пуля её все же задела. Повязка была наложена наспех, могла соскользнуть в движении. Пришлось сделать её заново, основательно.

Присматривая за задержанным, Мохов смастерил из лыж и еловых ветвей нечто вроде санок, скрепил их веревкой, найденной в заплечном мешке раненого. Уложил его на них. Рядом пристроил разряженные автоматы — Левенца и нарушителя границы. Последний взгляд на выделяющийся на снегу серый бугор, и Мохов надел лямку на плечо.

• Предыдущая
• 43/57
• Следующая