Просто волшебство - Бэлоу Мэри - Страница 41

• Предыдущая
• 41/74
• Следующая

«Ваш поцелуй».

«Нашу любовь».

– Я не жалею, что вы остались, – повторила Сюзанна.

– Так, стало быть, мы снова друзья? – спросил Питер. Сюзанна тихо рассмеялась.

– О да, думаю, друзья, – ответила она. – Есть и были ими все время, за исключением того дня.

Она с внезапной остротой осознала, что праздник скоро кончится и она опять вернется в школу, а виконт Уитлиф уедет с Равенсбергами, и это будет конец – на сей раз настоящий.

И снова начнутся ее страдания.

Но с другой стороны, жизни без страданий не бывает. Нет страданий – нет жизни, а значит, и возможности обрести счастье. Ей было дано пережить несколько минут настоящего, незамутненного счастья, и почти все они прошли с виконтом Уитлифом. Она должна помнить их. Непременно. Особенно те два исключительных эпизода, которые подарили ей ощущение абсолютного счастья, которое не могла омрачить никакая беда, – вальс на ассамблее и несколько минут близости там, на пригорке над речкой с мостиком.

Ее первый опыт любви мог бы остаться в ее памяти как самое дурное из того, что с ней когда-либо случалось, ибо он принес ей неимоверные страдания, которых она при желании могла бы избежать. Но на поверку это оказалось самым лучшим, самым ярким эпизодом ее жизни.

Да, это, бесспорно, было так.

И вот теперь она снова танцует вальс – с тем же мужчиной, что и в первый раз, с тем, кто там, на холме, был ее любовником. И если сейчас ее счастье неполно, то лишь оттого, что она позволяет прошлой боли и безрадостному будущему разрушить волшебство настоящего.

А оно действительно волшебно.

– Давайте просто танцевать, – сказала Сюзанна.

Улыбка еще ярче заблестела в глазах виконта Уитлифа.

– Давайте, – согласился он.

Все остальное время они танцевали молча, с улыбкой глядя друг другу в глаза.

Сюзанна в конце концов решила, что, пожалуй, все же рада появлению. Ах, как она была ему рада!

В его присутствии было что-то целительное: ведь он не забыл ее и холм над речкой с мостиком. Сюзанна подумала, что в будущем уже не будет страдать так, как прежде. А может, она себя обманывала. Ведь уже завтра его опять не будет рядом.

Но сегодня она не станет, не желает думать о том, чем обернется завтрашний день.

И она танцевала, наслаждаясь роскошной обстановкой, приятным обществом и музыкой, упиваясь каждым мгновением этого счастья. Она постоянно помнила о том, что танцующий с ней мужчина целовал и ласкал ее, был с ней близок. И она никогда не пожалеет о том, что раз в жизни это с ней случилось.

Один раз, и этого довольно.

Произошло то, что должно было произойти.

Виконт Уитлиф особенно стремительно закружил ее перед музыкантами на хорах, и Сюзанна рассмеялась в ответ.

– Сплошные прощания. Есть от чего пасть духом, – вздохнула Клаудия, когда они с Сюзанной, вернувшись из Верхних залов, затворили за собой дверь школы.

Они только что расстались с Френсис и графом Эджкомом: те все же настояли на своем и довезли их до школы в собственном экипаже, несмотря на протесты Клаудии, уверявшей, что они с Сюзанной прекрасно доберутся пешком. В конце торжества они распрощались с Анной, Дэвидом и мистером Батлером, которые после праздника собирались в свой новый дом в Уэльсе. Эджкомы рано утром на следующий день отбывали в Лондон.

– Да, но как все-таки приятно было видеть Анну такой счастливой, – отозвалась Сюзанна. – И Дэвида тоже. Должно быть, мистер Батлер к нему добр.

– Ну а теперь о деле! – отрывисто бросила Клаудия и, сняв плащ, перекинула его через руку. – На нас с тобой школа, Сюзанна. После чая я обмолвилась мисс Томпсон, что ищу новую учительницу, и, к моему превеликому удивлению, она призналась, что собирается найти именно такое место.

– Неужели? – удивилась Сюзанна.

– Герцогиня уговорила миссис Томпсон поселиться в отдельном доме возле Линдси-Холла, – объяснила Клаудия. – Разумеется, предполагалось, что и мисс Томпсон переедет с ней, но та отказалась: оставив родную деревню и собственный дом, она, по ее словам, в некотором смысле лишится независимости и будет чувствовать себя бедной родственницей герцога Бьюкасла. И я ее прекрасно понимаю, ибо это было бы поистине страшной участью. Но соль, Сюзанна, в том, что она, вполне возможно, выберет из всех именно нашу школу. Я пригласила ее зайти завтра или послезавтра. Она мне понравилась – интересная собеседница, начитанна, со здравым смыслом и сдержанным юмором.

– Ей когда-нибудь доводилось преподавать? – обернувшись, спросила Сюзанна, когда они поднимались по лестнице в свои комнаты.

Однако ответить Клаудии помешал мистер Кибл. Дворецкий откашлялся так нарочито громко, что женщинам стало ясно: он собирается сообщить им нечто чрезвычайно важное.

Агнес Райд, одна из новых учениц-сирот, устроила настоящий бунт и довела Лайлу Уолтон до слез, тем самым вызвав возмущение надзирательницы. Та отправила девочку днем в постель, пригрозив самыми серьезными последствиями после возвращения мисс Мартин.

– Благодарю вас, мистер Кибл, – вздохнула Клаудия. – Вот она, наша действительность, ничего не скажешь – это называется «упасть с неба на землю». Ах, как же не хватает Анны! Она как никто другой умела находить подход к трудным девочкам, у нее к этому особый дар.

– Да, это так, – согласилась Сюзанна, снимая шляпку. – Но мне кое-что известно о том, каково жить на сиротских правах. В Агнес я узнаю себя в ее возрасте. Позволь мне поговорить с ней.

– Да, бедная Агнес! – воскликнула Клаудия, воздев глаза к потолку. – Что ж, ступай, если угодно. Надзирательница, похоже, не оставила мне выбора, и если туда поднимусь я, то буду обязана предпринять что-то действительно ужасное: приковать девочку к постели или по меньшей мере неделю держать на хлебе и воде.

Нарисовав себе эту картину, Сюзанна рассмеялась, потом, расправив плечи, пошла наверх, готовая к битве. На Лайлу, как на младшую учительницу, была возложена обязанность, которую некогда исполняла Сюзанна, а именно занятия по развитию речи с нуждающимися в этом девочками. Агнес Райд нуждалась в этом более остальных. Она поступила в школу в конце августа и говорила на кокни, с таким чудовищным произношением, что добрая половина сказанного ею оставалась непонятой. Поскольку девочка упорно отказывалась бороться со своим недостатком и говорить, по ее выражению, как говорят всякие надутые «шишки», словно засунув за щеки по сливе, Лайла к числу ее любимых учителей не принадлежала.

Этому небольшому затруднению, возникшему в школе, Сюзанна в некотором смысле даже обрадовалась: будет на что отвлечься. Весь последующий час ни о чем постороннем она не думала. Она сидела в дортуаре возле Агнес, которая, отвернувшись от нее, лежала на своей кровати носом к стене. Поначалу это был монолог Сюзанны, обращенный к замкнутому, враждебно настроенному ребенку. Но постепенно он стал превращаться в некое подобие диалога – Агнес повернулась лицом к Сюзанне и с нескрываемым подозрением пристально смотрела на нее.

– Это вы были неимущей ученицей, мисс? – спросила она.

– Да, – кивнула Сюзанна. – Как и мисс Уолтон. Она с готовностью тебе это подтвердит. Мы обе побывали в твоем положении. Здесь не самое уютное место, правда? Помню, я иногда думала, что меня привезли сюда лишь для того, чтобы надо мной потешались.

– Надо мной и вправду все потешаются! – запальчиво проговорила Агнес. – Но в следующий раз я им задам, как есть задам… мисс.

– Говоришь, все? – Сюзанна подняла брови. – Ты уверена, что все? А может, только две-три невоспитанные девочки, которые вечно досаждают своим одноклассницам? Мисс Мартин в свое время дала мне один дельный совет: когда кто-то из обеспеченных учениц станет изводить тебя, приговаривая, что, верно, приятно жить за чужой счет, нужно улыбнуться в ответ, словно не замечая колкости, и подтвердить, что это действительно очень приятно. Им нечего будет на это ответить. И мисс Мартин оказалась совершенно права. Слова эти оказали прямо-таки магическое действие. Они помогли гораздо больше, чем драка, – ведь они именно на нее меня провоцировали, надеялись, что я начну драться и они, пожаловавшись на меня кому-то из учителей, смогут досадить мне.

• Предыдущая
• 41/74
• Следующая