Увидеть лицо (СИ) - Барышева Мария Александровна - Страница 24

• Предыдущая
• 24/146
• Следующая

Подумав об этом, Алексей тут же вспомнил о покушавшихся на квартиру его матери адвентистах, которым сегодня так и не удастся вставить стержень до самого их обожаемого неба, и снова начал свирепеть. «Тупая сука! — хотелось заорать ему. — Я по собственной воле пришел с тобой помириться, и ты должна благодарить… а ты стоишь тут и выкобениваешься, пока мне на голову льет дождь!» Все же он сумел взять себя в руки — даже выражение его лица не изменилось, и все же она, сжимая зонтик обеими руками, отступила назад, вероятно, что-то почувствовав. Алина опасалась его, и с одной стороны это было приятно. Кроме того, чем больше она пугалась, тем сексуальнее становилась.

— Вы хорошо себя чувствуете?

«Как я могу чувствовать себя хорошо, дура?! Как, когда я замерз, дико хочу жрать, на фирме без меня хрен знает что творится, заказы пролетают… Черт бы подрал мамашу и этот автобус! Я бы почувствовал себя лучше, если б дождь кончился! И если бы засадил тебе прямо здесь, а потом утопил в этой луже, потому что мне не нравится, как ты на меня смотришь!»

— Ну… для того, кто вымок и заблудился, не так уж плохо. Особенно рядом с такой девушкой.

Он улыбнулся и заставил себя посмотреть ей в глаза. Капли барабанили по его голове, и Алексею казалось, что они стекают прямиком ему в мозг.

— Девушкой, вот как?! Я-то думала, что всех нас вы зовете «глупыми курицами».

— Слушайте, я просто хочу, чтобы между нами не было никаких разногласий. Мы попали в беду, и свары нам сейчас ни к чему. Я действительно пытаюсь извиниться. В автобусе… я не очень красиво себя вел… Может, пустите под зонт? Меня уже выжимать можно.

— Да пожалуйста, — Алина пожала плечами и приподняла зонт, чтобы он мог подойти. Теперь она снова смотрела на пруд и, казалось, потеряла к Алексею всякий интерес.

«Что, грязные лужи тебе интересней, чем стоящий рядом с тобой мужик?»

— Может, вернемся к остальным? — предложил он, чуть коснувшись ее руки. На этот раз она не отпрянула, а только повернула голову. — Наверное они уже что-то решили.

— Вообще-то, я хотела осмотреть дом…

— Я шел с другой стороны и не нашел ничего, что было бы открыто, — он слегка улыбнулся удивлению в ее глазах. — Да, когда долго едешь и приезжаешь неизвестно куда, то думаешь, прежде всего, о нормальном отдыхе… и чтобы никакой тряски, никакой вони. и никакого дождя

Ладно, нам-то, мужикам, проще. А вот вам должно быть тяжело.

Где-то среди мокрых деревьев закричала какая-то птица — тонко, жалобно, словно испуганный ребенок. Тоскливый звук на мгновение рассек шум дождя и тотчас же затих. Оба подняли головы, вглядываясь в чащу, откуда раздался крик, и только сейчас заметили, как низкое небо наливается темно-синим, как тонут в нем деревья и словно отступают назад, превращаясь в темную, непроницаемую стену, как сгущается воздух. Сквозь дождь мягко и неумолимо приближалась ночь, не обещая ни звезд, ни тепла, ни покоя, но с избытком обещая неизвестность. Неприступный особняк равнодушно ожидал ее прихода, блестя мокрыми окнами.

— Да, пойдемте к остальным, — севшим голосом сказала Алина, чувствуя, как по спине растекается противный холодок страха. Все восхищение этим местом вдруг ушло, и теперь ей было очень не по себе, словно весь мир исчез и остались только этот дом и стерегущий его лес. И ничего и никого больше — на сотни, на тысячи километров.

Она повернулась и пошла прочь — так быстро, что Алексею пришлось догонять ее бегом.

По дороге он предложил ей понести зонтик и взять его под руку.

Алина не отказалась.

— Постучите еще раз! — Ольга повыше подняла над головой свой френч, с которого текла вода.

— Да сколько можно?! — Жора зло двинул в дверь ногой. — Мы и так уже обстучались! Там никого нет! Здесь нигде никого нет!

— Что же нам теперь делать? — растерянно прошептала Марина. — Бензин кончился, тут не открывают… Что же нам — идти обратно пешком?! Под дождем?! Ночью?!

Она сжалась в нише двери, рядом с Виталием, обхватив себя руками. Мокрые волосы облепили ее плечи и спину, и Марина буквально ощущала, как с каждой секундой они разрушаются, ведь дождевая вода так для них вредна… Ее дивная мягкая теплая кровать и процедуры в «Гебе» теперь казались недостижимой мечтой. Она, привыкшая к комфорту, чистоте и восхищению, теперь оказалась в грязи и холоде, посреди леса, в обществе людей, которые только и делают, что орут друг на друга.

— Идти? — голос Лифмана дрогнул. — Да вы что?.. Во-первых, мы не знаем куда, во-вторых… на ночь глядя.

— Можно попробовать через лес, — Олег подошел к одному из окон и, почти прижавшись носом к решетке, попытался заглянуть в дом, но шторы были задернуты так плотно, что не осталось ни малейшей щелки. — Мы ведь не знаем, что за ним. Но это, опять же, только утром. Ночевать в лесу под дождем мне совершенно неохота — я природу люблю, но не до такой степени.

— Хотите сказать, что мы должны всю ночь провести в автобусе?! В этой развалюхе? — ужаснулась Ольга. — Да я ни за что туда не вернусь!

— А что вы предлагаете? — прокричала Света из экседры, в которую они забились вместе с Кристиной и теперь сидели на скамеечке, прильнув друг к другу, как две сиротки.

— А я ничего предлагать не обязана! — Ольга мотнула головой в сторону Виталия. — Вон, раз уж он решил всеми командовать, пусть он и предлагает! А он пока что ничего не делает!

— Ну, а что вы хотите, чтоб я делал?! Кто вас вообще сюда звал?! Возвращайтесь в автобус, пока мы решаем… еще не хватало, чтоб кто-нибудь воспаление легких схватил! «Скорая» сюда не приедет! — Виталий спустился по ступенькам, подошел к одной из клумб и начал очень внимательно ее разглядывать. — Жора, поди сюда. Кстати, где эта… с красными волосами?

— Я здесь! — оскорбленно крикнула Кристина, выглянув из ниши и тут же спрятавшись обратно. — И у меня не…

— Здесь — и ладно, — Виталий рассеянно отмахнулся, потом начал что-то говорит Жоре, показывая то на клумбу, то водя рукой вокруг. Жора закивал.

— Это мы можем. Завсегда с нашим удовольствием. Может, и вправду сработает. Я могу и залезть…

— Дом обрушишь, — буркнул Виталий. — Я сам.

— А рыжая где? — Ольга оглянулась, только сейчас заметив, что Алины и Алексея нет. — И этот дебил?

Все, кроме Жоры и Виталия, тоже начали оглядываться. До сих пор они не обращали друг на друга особого внимания и не заметили, что кого-то не хватает.

— Пошли погулять, — Виталий повернул голову и криво ухмыльнулся, увидев как раз вышедшую из-за угла пару. — Вон, видать уже нагулялись.

— Надо же, уже под ручку! — Ольга поежилась — вечерний холод начал пробираться сквозь ее тонкое и, к тому же, изрядно намокшее платье. — Быстро же они нашли общий язык! Ну правильно — кто делом занимается, а кто гуляет!..

— Как же вы мне все надоели!.. — пробормотал Виталий — так тихо, что да-же стоявший рядом Жора ничего не разобрал, потом еще раз оглядел всех, особое внимание уделив Петру Алексеевичу, который стоял в сторонке от остальных и, нахохлившись, смотрел на окна второго этажа. Он наверняка думал о том же, о чем и Виталий. Воробьев не сомневался, что уже все об этом думают. Решение, с общественной точки зрения, не очень-то красивое, но другого просто не было. Другое дело, что никто пока что его не предложил, и он прекрасно понимал, что все ждут его предложения. Потом немного повозмущаются, скажут «Ах, как же так можно?!» и якобы вынужденно согласятся — теперь уже со спокойной совестью. С другой стороны, он хорошо понимал и их страх, и их растерянность — городские жители, привыкшие к относительному постоянству вещей, к пусть сложным, но ординарным проблемам, к домам и уличному шуму, здесь, среди тишины, пустоты и неизвестности потерялись. Автобус, пусть и непонятно куда, но все же ехавший, был еще привычным мирком, тесным, но привычным, в нем еще можно было вести себя, как всегда, рассуждать, качать права, вести обыденные разговоры. Но выйдя из автобуса, они оказались в другом мире, и в этом мире почему-то именно он, Виталий, должен был что-то решать. Даже гигант Жора — и тот смотрел на него вопросительно, ожидая инструкций. Меньше других растерялся Кривцов, но этот сразу видно парень тертый, привыкший полагаться только на себя, кроме того, обладающий редкой способностью сохранять бодрость духа в любой ситуации — по крайней мере, до тех пор, пока на него смотрят чьи-то глаза. Прочие же явно раскисли — даже стервозная Харченко поплыла, это заметно, несмотря на ядовитый голос и постоянные замечания. Еще чуть-чуть, и вся женская половина усядется рядком на одну скамейку и будет реветь в голос, и никаких гарантий, что Борис и Петр Алексеевич к ним не присоединятся. Кстати…

• Предыдущая
• 24/146
• Следующая