Камера - Гришем (Гришэм) Джон - Страница 3
- Предыдущая
- 3/125
- Следующая
– Дьявол! – сквозь стиснутые зубы прошипел Кэйхолл. – Черт! Черт! Черт!
Ролли расслабленно сполз по спинке сиденья и безучастно уставился в ветровое стекло.
– Дьявол! Бак течет! – Водитель предпринял еще одну попытку оживить двигатель; как и предыдущая, она закончилась неудачей.
– Аккумулятор не посади, – спокойно и медленно проговорил Уэдж.
От волнения Сэма трясло, и все же, несмотря на охватывавшую его панику, он сознавал, что они находятся где-то поблизости от центра. Сделав глубокий вдох, он осмотрелся по сторонам. Ни машины, ни души. Тишина. Лучшей декорации для взрыва и не придумать. Перед глазами возникла отчетливая картинка: вдоль деревянного плинтуса движется огненно-красная точка. Еще мгновение, и под натиском неистовой силы взметнутся к небу обломки дерева и осколки кирпича. “Да-а-а, – мысленно протянул Сэм, пытаясь взять себя в руки, – а если бы мы не успели унести оттуда ноги?”
– Я полагал, Доган найдет приличную машину, – буркнул он, но Ролли продолжал все так же молча смотреть в окно.
От офиса Крамера зеленый “понтиак” отъехал по меньшей мере пятнадцать минут назад. Почему до сих пор нет фейерверка? Кэйхолл утер обильно струившийся по лицу пот и вновь дернул ключ зажигания. К его радости, двигатель заурчал. Сэм с довольной ухмылкой окинул взглядом своего спутника – лицо Ролли оставалось непроницаемо равнодушным. Подав чуть назад, Кэйхолл развернулся и нажал на педаль газа. Промчавшись пару кварталов, машина выехала на главную улицу городка.
– Какой у тебя был шнур? – поинтересовался Сэм, сворачивая на автостраду номер 82, от пересечения с которой офис Крамера отделяло чуть меньше мили.
Уэдж пожал плечами, как бы давая понять: занимайся своим делом, а мое предоставь выполнять мне. Увидев на обочине дежурный полицейский “додж”, Кэйхолл сбросил скорость и набрал ее только у самой окраины. Через пару минут Гринвилл остался далеко позади.
– Какой у тебя был шнур? – повторил он, на этот раз с едва слышимым раздражением.
– Я решил попробовать новую штучку, – не повернув головы, ответил Ролли.
– Какую?
– Тебе не понять.
Сэм ощутил, как его охватывает гнев.
– Часовой механизм? – спросил он через несколько миль.
– Нечто вроде…
Остаток дороги до Кливленда они проделали, не обменявшись более ни словом. Какое-то время, поглядывая в зеркальце заднего вида, Кэйхолл еще надеялся, что небо за спиной вспыхнет огненным заревом. Но минута текла за минутой, и ничего не происходило. Голова Ролли упала на грудь, он негромко посапывал.
В придорожном кафе сидела шумная компания водителей. Когда “понтиак” остановился, Уэдж выбрался из кабины, подошел к опущенному стеклу окошка Сэма и с достоинством бросил:
– До встречи!
Глядя в затылок шагавшего к машине Ролли, Кэйхолл вновь испытал легкую зависть. Ничего не скажешь – умеет этот молокосос владеть собой!
Стрелки часов едва перевалили за половину шестого утра, по восточной части небосклона медленно разливался алый свет зари. По автостраде номер 61 Сэм погнал “понтиак” на юг.
* * *
Развязка трагедии в Гринвилле совпала по времени с немногословным прощанием Ролли Уэджа и Сэма Кэйхолла. Первый акт оказался донельзя обыденным: ровно в половине шестого на столике рядом с подушкой Рут Крамер зазвонил будильник. В столь ранний час Рут всегда ощущала себя больной и разбитой. От отвратительного звука у нее повышалась температура, начинало стучать в висках, к горлу подкатывал ком. Как обычно, Марвин заботливо помог жене добраться до ванной комнаты. Процедура утреннего туалета длилась около получаса. Сегодня недомогания супруги дали о себе знать с особой силой. В городе уже с месяц свирепствовал грипп, и, по-видимому, вредоносный вирус сразил очередную жертву.
Негритянка разбудила близнецов, пятилетних Джона и Джошуа, быстро искупала обоих, одела и накормила завтраком. Марвин решил, что мальчишек лучше отвезти в детский сад, подальше от инфекции. Связавшись по телефону с другом семьи, врачом по специальности, он попросил его навестить днем Рут и выписать рецепт, после чего вручил служанке двадцать долларов на лекарства. Затем адвокат прошел в ванную комнату, попрощался с Рут – голова ее покоилась на набитой колотым льдом грелке – и, подхватив сыновей, покинул дом.
Далеко не вся юридическая практика Марвина сводилась к искам по защите гражданских прав. Прожить на выплачиваемые по ним гонорары было в 1967 году невозможно. Приходилось заниматься и чисто уголовными делами, и бытовой рутиной маленького городка: разводы, раздельное проживание супругов, банкротства, споры о недвижимости. Однако, несмотря на то что отец, как и большинство других родственников, почти не вспоминал о строптивом сыне, треть рабочего времени Марвин отдавал интересам семьи. В тот день он собирался к девяти утра явиться в суд, чтобы принять участие в слушаниях по вопросу посягательств местных властей на обширное земельное владение своего родного дяди.
Джон и Джош очень любили бывать у отца на работе. В детском саду мальчиков ждали не раньше восьми, так что Марвин мог спокойно подготовить необходимые бумаги, подвезти сыновей, а потом уже отправляться в суд. Такое случалось примерно раз в месяц. Но на деле и дня не проходило без того, чтобы сорванцы не упрашивали папочку прихватить их с собой в контору.
Около половины восьмого переступив порог офиса, мальчишки устремились к заваленному корреспонденцией столу секретарши. Здание с многочисленными пристройками, где располагалась адвокатская контора, походило на разветвленный лабиринт. Дверь парадного входа открывалась в небольшую уютную приемную: четыре кресла для посетителей, иллюстрированные журналы на невысоком столике. Две скромные комнаты по правую и левую руку отводились сотрудникам: теперь вместе с Марвином работали коллеги. Из приемной к ступеням лестницы на второй этаж вел длинный коридор. Самым большим помещением на первом был кабинет владельца конторы: последняя по коридору дверь налево, сразу за тесной кладовкой. Кабинет напротив занимала Хелен, секретарша Марвина, молодая женщина с изумительной фигурой.
Этажом выше находились крохотные комнатушки, в одной сидел компаньон хозяина, две других были отданы еще двум секретаршам. Третий этаж не отапливался и служил архивом.
В офисе Марвин привык появляться около восьми. Ему нравилась сосредоточенная, не нарушаемая телефонными звонками утренняя тишина. В пятницу 21 апреля он, как обычно, прибыл в контору первым.
– Не смейте там ничего трогать! – крикнул отец вслед бежавшим по коридору сыновьям, но те его не слышали.
Когда через пару минут Марвин заглянул в кабинет Хелен, Джош уже вовсю орудовал скоросшивателем, а Джон кромсал ножницами чистые листы бумаги. Пройдя к себе, адвокат сел за стол и принялся вычитывать подготовленные к слушанию документы.
Позже, в больничной палате, Марвин вспоминал, что примерно без четверти восемь он поднялся на третий этаж: необходимо было просмотреть старое дело, свериться с прецедентом. Адвокат снял со стеллажа толстую папку. Снизу доносился радостный мальчишеский смех. Как выяснилось впоследствии, эта папка спасла Крамеру жизнь.
Почти вся мощь взрывной волны ушла вверх. Пятнадцать палочек динамита за доли секунды превратили здание в груду руин. Содрогнулась земля, а осколки стекла, по словам очевидцев, сыпались с неба не менее двух минут.
Находившиеся в пятнадцати футах от эпицентра взрыва Джон и Джошуа Крамер не успели, к счастью, понять, что произошло. Мальчики не испытали мучений. Их изуродованные до неузнаваемости тельца обнаружили под расщепленными деревянными балками прибывшие через четверть часа пожарные. Марвина волна вознесла к потолку, и вместе с обломками крыши он рухнул в дымящийся кратер. В бессознательном состоянии адвоката доставили в больницу, где в ходе трехчасовой операции хирург ампутировал ему обе ноги – до колена.
Взрыв прозвучал ровно в семь сорок шесть, и это само по себе было даже некоторым везением. Хелен как раз спускалась по ступенькам домика почты. Еще десять минут, и она готовила бы в приемной кофе. Дэвид Лаклэнд, молодой напарник Крамера, как раз выходил из квартиры. Еще десять минут, и он поднялся бы в кабинет на втором этаже.
- Предыдущая
- 3/125
- Следующая
