Магия обреченных - Клюева Варвара - Страница 54

Кармал ухмыльнулся удачной шутке и, довольный собой, безошибочно метнул следующие шесть колец на заранее намеченные колышки.

– Браво, мой повелитель! Твоя меткость достойна самых волнующих баллад и может сравниться только…

Кармал стремительно обернулся, в два прыжка одолел расстояние до двери и заключил Алмель в объятия.

– Как смеешь ты насмехаться над своим владыкой, дерзкая девчонка! Мы все больше начинаем ценить нашего дорогого покойного брата, чья прозорливость сразу определила тебе место в темнице – за непочтение к государю. – Он подхватил ее на руки, отнес к разложенным на ковре подушкам, усадил и сам сел рядом. – Ну, как дела у нашей маленькой героини?

– Совсем неплохо. Лана уверена, что опасность миновала. Правда, девочка слаба, как альчуха после линьки, но это скоро пройдет. Думаю, еще дня три-четыре, и Хайна начнет вставать. Если, конечно, не расхворается от обжорства. Лана совершила набег на дворцовую кухню и опустошила кладовые. Если ты не распорядишься срочно пополнить запасы провианта, твоя челядь устроит голодный бунт.

– Не посмеют. Они до смерти боятся нового придворного мага – сильнее, чем боялись старика Региуса.

– Откуда ты знаешь? Ах да, твои агенты!.. Но почему? Ведь у Мирама нет Красного айкаса. И он даже не Верховный лорд.

– Ты же у меня умница, вот и догадайся сама! Нет-нет, не сейчас! Сейчас расскажи мне про Хайну. Что она думает о своем новом Даре?

– Мне жаль разочаровывать тебя, повелитель, но Хайна ничего о нем не знает. Она убеждена, что потеряла сознание, когда твой «дорогой брат» занес надо мной кинжал. Если его смерть и сопутствующее светопреставление – ее рук дело, то она не имеет об этом ни малейшего понятия.

Новость оглушила Кармала, точно старый добрый удар дубины по макушке. Он даже покачнулся и уронил руку, которой обнимал Алмель. Она отклонилась и посмотрела на повелителя с состраданием.

– Все настолько скверно? Но почему? Какая разница, знает ли Хайна о своем Даре, если нам точно известно, что он у нее есть? Рано или поздно она его обнаружит. Может, даже к лучшему, если это произойдет позже. В конце концов, Хайна совсем еще ребенок. Сомневаюсь, что ей хватило бы силенок… и мудрости, чтобы управиться с собственным могуществом. Дай ей немного времени, солнце мое.

Кармал встал и побрел к стойке с кольями. Алмель молча наблюдала, как он собирает кольца, отходит подальше и кидает их – сначала по одному, потом, словно устав от игры, – по три-четыре сразу. Решив, что Кармал не услышал ее, она уже хотела повторить свою утешительную речь, но тут владыка метнул не глядя последние четыре кольца и заговорил.

– Наверное, ты права, душа моя, а я слишком нетерпелив. – Он прошелся по комнате, заложив руки за спину. – Но ожидание – изматывающая штука. Кто знает, сколько лет оно продлится? И потом, эта доисторическая байка лорда Хедрига… Похоже, загадочный Дар проявляется у несчастных жертв Бледной нежити в минуты высочайшего душевного напряжения. Иными словами, для того чтобы таящаяся в Хайне сила вырвалась наружу, девочка должна дойти до последней стадии отчаяния. Что и произошло, когда Омри занес над тобой кинжал. – Кармал вернулся на свое место подле Алмели, сел, притянул ее к себе и поцеловал в макушку. – Хайна не могла вынести мысли о твоей гибели, и у нее не было иного способа остановить моего братца, кроме как воспользоваться Даром, о котором она прежде ведать не ведала. Не ведает и теперь, поскольку воспользовалась им в бессознательном состоянии. И, боюсь, не проведает до тех пор, пока над дорогим ей человеком не нависнет угроза неминуемой насильственной смерти. Согласись, любовь моя, такие драмы в жизни происходят нечасто. Не буду же я устраивать их сам!

– А что, очень хочется? – спросила Алмель, отстраняясь.

– Представь себе, очень! – вспылил Кармал, задетый сухостью ее тона. – Я, между прочим, монарх, и на звание оплота милосердия никогда не претендовал. Сама подумай: что такое душевные муки тринадцатилетней девчонки в сравнении с судьбой государства!

– Какой высокий пафос! Кого ты хочешь надуть, господин мой? – зашипела Алмель разъяренной кошкой. – По-твоему, мне неизвестно, как ты обходишься с государственными интересами, когда они противоречат твоим личным?

Краска бросилась Кармалу в лицо, словно его ошпарили. Никто не имеет права оскорблять владыку! Видно, его доброе отношение совсем вскружило наложнице голову, если она позволила себе забыться до такой степени. Ну ничего, хороший палач быстро излечит ее от головокружений.

Кармал медленно встал и навис над нею, грозный, как воплощение Меура. Алмель, раскрасневшаяся и похорошевшая, бесстрашно встретила взгляд повелителя. Он вдруг представил, как они смотрятся со стороны: разгневанный владыка и не менее разгневанная наложница. Глаза сверкают, ноздри трепещут, губы поджаты. Видел бы их сейчас трепетный поборник этикета Удмук!

Вспомнив Удмука, Кармал расхохотался. Алмель, менее переменчивая в своих настроениях, продолжала сверлить его гневным взглядом, но, когда Кармал сквозь смех выдавил из себя: «Что сказал бы Удмук!» – не выдержала и прыснула, как девчонка.

– Давай мириться, душа моя, – предложил Кармал, утирая слезы. – Да, я самодур и злодей, но Хайну обижать не стану. Хотя бы потому, что меня совершенно не прельщает участь моего злосчастного брата. Однако сидеть и терпеливо ждать, пока ее Дар проснется сам собой, я тоже не намерен. Мы должны что-нибудь придумать. В конце концов, чем раньше Хайна овладеет этой силой, тем скорее она себя обезопасит. У меня достаточно власти, чтобы оградить ее от любых неприятностей со стороны моих подданных, но, как тебе известно, для сгорнийских магов моя гвардия и тайная канцелярия – не препятствие.

– Не думаю, что Хайна интересует сгорнийских магов, – возразила Алмель, в спокойном голосе которой проскользнула однако нотка тревоги. – Единственный сгорн, который знает, вернее догадывается о Даре Хайны, – это лорд Хедриг. А он вряд ли захочет навлечь беду на голову родной внучки.

– Не обманывай себя, дорогая. Родственные чувства для сгорнов – пустой звук. И лорд Хедриг не догадывается, он точно знает, что у Хайны есть Дар. Не забывай, он испытал его действие на собственной шкуре. Пусть тебя не вводит в заблуждение его болтовня насчет защитных блоков лорда Региуса, которые якобы сработали посмертно. Старый плут достаточно хорошо разбирается в магии и прекрасно понимает, что любые заклинания теряют силу со смертью заклинателя. И скормить нам эту нехитрую ложь его побудила не забота о Хайне, а простой расчет. Старик надеется сорвать куш на внучкином Даре и думает, что сумеет взять больше, если будет единственным обладателем ее тайны.

– Ты ошибаешься, Кармал! – запротестовала Алмель с горячностью спорщика, втайне сомневающегося в своей правоте. – Лорд Хедриг не рассказал бы нам ту древнюю историю, если бы хотел остаться единственным обладателем тайны.

– Милая, он рассказал ее, не подозревая, как много нам уже известно. Старикан полагает, что мы – слепое орудие лорда Региуса и участвуем в судьбе Хайны только потому, что придворный маг сплел нам какую-нибудь занимательную байку. Хедриг спустился с гор, чтобы продать свою историю лорду Региусу, но тот погиб. Почему старик не обратился к другому Верховному лорду? Да потому, что сообразил: я – более выгодный покупатель. Я не маг, поэтому распорядиться его тайной толком не сумею, а значит, при случае он наживется на ней еще разок.

– Чепуха! – Алмель упрямо тряхнула головой. – Я, может быть, и не ведьма, но людей чувствую довольно неплохо. При всей своей жесткости и надменности лорд Хедриг производит впечатление человека прямодушного. А ты изображаешь его продувной бестией, хитрым изворотливым дельцом. Ты ошибаешься, повелитель.

– Ладно, пусть так. Пускай со стороны любящего дедушки Хайне ничто не угрожает. А как насчет брата любящего дедушки? Он, между прочим, маг и единственный ученик Верховного лорда Умбера. Как насчет самого лорда Умбера?