Приглашение к греху - Энок Сюзанна - Страница 52

• Предыдущая
• 52/62
• Следующая

– А ты уже закончил позировать для портрета?

– Ты прекрасно знаешь, что закончил. Я попросил Шея помочь мне отправить портрет в Вену.

– Ты хочешь сказать – помочь ей.

Закери нахмурился. Это начало походить на допрос.

– Я просил его об одолжении. А тебе лучше решить, за что ты собираешься на меня сердиться или в чем я тебя разочаровал, и тогда мы можем на этом сосредоточиться.

– Мы с тобой не разговаривали целый месяц. Я наверстываю упущенное.

– Хорошо. У меня много работы и хотелось бы, чтобы ты перешел к делу.

– Почему ты сердишься?

– Я сержусь потому, что вы оба приехали, не удосужившись предупредить меня, и потому, что вы заранее решили отвергнуть то, что я предлагаю – не важно, что именно, – даже не ознакомившись с моим планом.

– Я уже видел твои планы. Сотни раз. К какому выводу, по-твоему, я должен был прийти?

– Люди меняются, Мельбурн. Почему бы тебе не оглянуться вокруг, прежде чем ты начнешь свои чертовы нравоучения? – Стиснув кулаки, Закери отвернулся. Он не помнил, чтобы когда-либо так сердился на Себастьяна, хотя такие стычки происходили между ними много раз. Возможно, потому, что сейчас он был уверен в своих аргументах. – Между прочим, я лишь спросил, хочешь ли ты принять участие. Программа будет продолжаться – с вами или без вас, ваша светлость.

– Закери…

– Проваливай, Себастьян. Ты больше не приглашен участвовать.

Молва по графству Уилтшир, видимо, распространяется со скоростью ветра, решил Мельбурн. Потому что не прошло и двух часов с того момента, как они с братом приехали, как к Уитфелдам явились еще девять визитеров из Троубриджа и окрестных поместий.

Сын бакалейщика, некто Уильяме, сидел за столом в утренней комнате и бросал томные взгляды на одну из сестер. Салли Уитфелд что-то нашептывала на ухо Себастьяну. Напротив них сидели еще две ее дочери – похоже, что близнецы, – которые перешептывались, хихикали и строили глазки ему и Шарлеманю.

Шарлемань взял со стола чашку чая.

– Что мы здесь делаем, Мельбурн? – пробурчал он. – И где, черт возьми, Закери?

Учитывая прием, оказанный ему Закери, Себастьян затруднялся ответить на оба эти вопроса. Но был уверен, что происходило что-то не связанное с разведением скота. Семь девиц Уитфелд совершенно очевидно имели виды на каждого холостого мужчину в графстве, так что он не уедет, пока не убедится, что Закери не грозит опасность.

– Разбираемся в происходящем, – тихо ответил Себастьян. – А Закери где-то здесь. – Мельбурн не хотел признаваться, что понятия не имеет, куда подевался его младший брат.

Самым надежным источником информации могла бы быть тетя Тремейн, но Мельбурну не удалось остаться с ней наедине хотя бы на минуту и вряд ли удастся до вечера. Что ж, терпения ему не занимать.

А пока миссис Уитфелд наверняка не будет возражать, если он попросит разрешения поговорить с одной из ее дочерей. Сделав Шарлеманю знак оставаться на месте, он встал.

– Где я могу найти мисс Уитфелд? Мне было бы интересно посмотреть на ее картины.

– Возможно, она в своей мастерской, – ответила миссис Уитфелд. – Но зачем вам говорить с ней? Она уезжает в Вену через несколько дней и не хочет выходить замуж. Вам лучше поболтать с Джоанной. Она очень приятная девушка и сегодня утром упала в обморок. Ваш брат ее спас.

– Неужели? – Мельбурн посмотрел на Джоанну. Девица выглядела вполне здоровой. – Я не стану утомлять столь хрупкое создание. Кто-нибудь покажет мне, где мастерская?

– Я покажу, ваша светлость, – встала другая сестра.

– А вас как зовут? – спросил Мельбурн, следуя за ней.

– Энн. Я не пишу картин и не падаю в обморок. Его мнение о девушке немного изменилось в лучшую сторону.

– Я тоже.

– А скот разводите?

– У меня есть стада в нескольких поместьях.

– Могу поспорить, что ни одна из ваших коров не дает столько молока, сколько Димидиус.

Себастьян стиснул зубы. Он выслушает мнение Закери, но не намерен слушать какую-то девчушку.

– Я не желаю обсуждать коров, – сказал он твердо, но достаточно вежливо.

– Значит, вы приехали в Уилтшир по другой причине, – тут же откликнулась она.

Очевидно, не все девицы Уитфелд такие тупые, как он думал. Интересно.

– Это была серьезная причина. – Обычно люди не спрашивали о мотивах его поступков. Особенно девочки, которые в два раза моложе его.

– Вообще-то в нашем графстве больше разводят овец, – ничуть не смутившись его тоном, продолжала Энн.

– Да, я знаю.

– А еще у нас делают кирпич, а Троубридж известен своим текстилем.

– Я слышал об этом. – Он начинал думать, что она нарочно его поддразнивает. Последующее развитие сценария могло быть разным. Она либо сумасшедшая – что маловероятно, – либо недовольна его присутствием. Второе было более вероятно, особенно если Уитфелды решили женить Закери на одной из своих дочерей. Правда, логика не всегда себя оправдывала и Себастьян предпочитал знать наверняка, прежде чем действовать. – Если ваше графство знаменито овцами, кирпичом и текстилем, почему ваш отец решил разводить коров?

– Значит, вы все же хотите обсуждать коров? Себастьян сделал глубокий вдох.

– Да, хочу.

– Очень хорошо. На самом деле отец не думал разводить коров. У него была своя теория о скрещивании пород, но именно Закери понял, какой важной в этом деле может стать Димидиус. Он убедил нескольких местных фермеров и землевладельцев отдать часть своей земли для увеличения племенного стада.

Значит, Уитфелды действительно полюбили Зака. Впрочем, Мельбурна это не удивило. Все считали его младшего брата добродушным и обаятельным.

– Могу поспорить, вам нравится, что Закери и тетя Тремейн гостят у вас.

– Да. Если бы Закери не согласился позировать Каро для портрета, ей пришлось бы просить лорда и леди Иде.

Но они любят рядиться в костюмы средневековых героев, а студия вряд ли приняла бы такие портреты.

– Вот как.

Они остановились перед входом в студию, и Энн постучала.

– Каро? Герцог Мельбурн хочет посмотреть твои картины.

Дверь открылась, и стройная девушка с каштановыми волосами отступила, пропуская их в мастерскую.

Пол в мастерской был дубовый, половину одной стены занимал эркер с широким низким подоконником. Дальняя сторона была занята полками с книгами и кипами альбомов для рисования. Правая стена была почти не видна, так как была сплошь увешана картинами.

Он подошел ближе и стал рассматривать семейные портреты, пейзажи, изображения собак, кошек и цыплят, портреты незнакомых ему людей, по-видимому соседей. Мисс Уитфелд остановилась у него за спиной, и он ждал, что она начнет извиняться за не до конца прописанные картины или за странные для живописи объекты.

Но она молчала, и он спросил:

– Это все ваши работы?

– Нет, не все. Некоторые висят в коридоре за гостиной, а большинство семейных портретов соседи забрали к себе домой.

– А здесь картины, которыми вы меньше всего гордитесь?

– Картины, которыми я меньше всего горжусь, я сожгла. Мой отец хотел, чтобы наши портреты – я имею в виду нас, сестер, – висели в коридоре, и отобрал еще несколько своих любимых картин.

Никакого хныканья, никакого вежливого подчеркивания своего таланта – того, что он ожидал бы услышать от большинства женщин, с которыми был знаком. Многие признанные художники его поколения искали знакомства с ним и неизменно просили либо о покровительстве, либо уговаривали позировать им. Отдавая дань артистическому сообществу, он, таким образом, собрал небольшую коллекцию картин лучших английских художников.

– У вас талант, – сказал он, двигаясь вдоль стены.

– Спасибо.

Не обращая внимания на стоявшую в дверях Энн, он сказал:

– Боюсь, я не большой любитель картин с изображениями животных.

Она смело встретилась с ним глазами.

– Я писала их не для вас, ваша светлость. Хотите еще что-нибудь посмотреть?

– Я слышал, что вы через несколько дней уезжаете в Вену.

• Предыдущая
• 52/62
• Следующая