Безумное пари - Гринвуд Лей - Страница 31

• Предыдущая
• 31/80
• Следующая

Кейт потрогала его лоб.

– Как ты себя чувствуешь? Тебе очень больно?

Бретт открыл глаза.

– Я считал тебя умной девушкой. У меня чертовски болит плечо, я чувствую себя так, словно по мне несколько дней ездила карета, и в придачу я должен ждать, когда придет какой-то болван, искалечит меня и заставит глотать лекарство, у которого такой вкус, словно его зачерпнули из навозной кучи. И если этого ему покажется мало, то, возможно, он пустит мне кровь, чтобы убедиться, что у меня не останется сил метаться в кровати во сне. – Он снова закрыл глаза. – А в остальном, не считая этих пустячных жалоб, я чувствую себя прекрасно.

Кейт выпрямилась.

– Ты самый несносный человек из всех, кого я встречала в своей жизни. Мне так и хочется, чтобы доктор порезал тебя на кусочки!

Глаза Бретта по-прежнему были закрыты, но на губах появилась легкая улыбка.

– Можешь удалиться в свою комнату и там заламывать руки. Уверен, Валентина с радостью займет твое место. Она всегда была ко мне неравнодушна.

Ярость переполнила Кейт.

– Как ты смеешь предпочитать мне эту размалеванную ведьму! Она, наверное, водила дружбу с половиной распутников и повес Парижа!

– Почти со всеми. Она держала самый лучший публичный дом во Франции. Париж уже не тот с тех пор, как она удалилась на покой.

От слов Бретта Кейт потеряла дар речи, но, прежде чем она успела сказать ему, как сильно он похож на кое-что, что находят под камнем, дверь приоткрылась, и из-за угла выглянуло размалеванное лицо, на котором был написан вопрос. Звук смеха убедил Валентину, что, что бы ни случилось с Бреттом, он по крайней мере не умер. Любопытство побороло в ней страх, и когда мадам Маркюль украдкой заглянула в комнату и увидела, что Бретт спокойно разговаривает с Кейт, она влетела в комнату, расплывшись в улыбке и от души смеясь над собой.

– Mauvais garcon[12]. Нехорошо выставлять меня на посмешище перед вашими друзьями! Ты же знаешь, что я жуткая трусиха и удираю, как заяц. Что они обо мне подумают? – Взмахом руки она показала на Кейт. – Вот она, с лицом ангела, она думает, что я всего лишь старая fille de joie[13]. Она спрашивает себя, почему ты приезжаешь в этот дом entremetteuse[14]. – Валентина снова посмотрела на Кейт. – Потому что я люблю этого негодного месье, как старый сыр. Helas[15], будь я на тридцать, даже на двадцать лет помоложе, я бы отбила его у вас, cherie[16].

Кейт стала пунцовой и устремила на Бретта полный с трудом сдерживаемой ярости взгляд. Валентина лишь рассмеялась.

– Мне рассказали вашу сказочку о кузине, которая едет к тете. Ха! Я что, полная дура? Или слепая? Вам не провести старушку Валентину, но я вас не выдам. Может, вы и приходитесь ему дальней родственницей, но вы без ума от него и ждете не дождетесь, когда сможете увезти его отсюда. Как бы вам хотелось, чтобы я умерла, n'est-ce pas? Валентина понимает, что ревность остра, как лезвие ножа. – Мадам Маркюль изобразила, как в ее горло воткнулся нож, в лучших традициях мелодраматического жанра. – La mort![17] – пробормотала она и сделала вид, что сейчас упадет. Внезапно она довольно захихикала. Кейт хотелось, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее. Она была раздосадована до предела.

Но тут Валентина внезапно посерьезнела, взяла лицо Кейт в ладони и принялась изучать каждую черточку ее лица критическим взглядом знатока.

– Oui, – со вздохом неохотно признала она, – vousetestres belle[18], даже красивее, чем я в молодости. Это огромный комплимент, потому что я была необычайно красива. Одна половина Парижа валялась у моих ног, а другая целовала меня в шею. – Она снова сдавленно хихикнула. – Валентина не станет вас больше дразнить. Я слышу чьи-то шаги в вестибюле. Наверное, это le docteur[19]. Пойду посмотрю. – Мадам Маркюль остановилась в дверях и повернулась к Кейт. – Не волнуйтесь, – ласково сказала она. – Мы очень хорошо позаботимся о месье, лучше, чем в каком-нибудь другом месте, где его не любят.

На Кейт навалилось такое количество противоречивых эмоций, что она была не в состоянии придумать, как выразить смятение, царившее в ее душе. Бретт пристально смотрел на нее, и в его пытливом взгляде читался вопрос.

Валентина вернулась почти сразу и привела с собой доктора Бертона. Это был тщедушный мужчина примерно тридцати семи лет от роду, с аристократичным лицом, испещренным морщинами, и жидкими седыми волосами, но его движения были удивительно проворными, а глаза – живыми и умными. Он сразу подошел к больному.

– Хорошая работа, – сказал он, увидев повязку. – Возможно, она спасла ему жизнь. Жаль ее разрезать.

Бретт почувствовал удовольствие, увидев, что Кейт стало неловко от его похвалы.

– Женщины, быстро принесите мне тазик с горячей водой и губку и освободите помещение, – сказал он, вынимая ножницы. – У меня достаточно корпии для одной повязки, но вам ее понадобится гораздо больше. Будет лучше, если вы немедленно пошлете за ней кого-нибудь. Вы можете остаться, – сказал он, показав на Чарлза. – Мне понадобится кто-нибудь, кто поможет переворачивать больного, и если тот молодой человек в холле все еще болтается без дела, пошлите его сюда. Я отправлю его в аптеку. Состояние больного ухудшится, прежде чем он пойдет на поправку. Кейт побледнела.

– Я бы хотела остаться, если вы позволите, – робко сказала она. – Я постараюсь не путаться у вас под ногами.

– Нет. – Доктор Бертон был категоричен. – Я не хочу, чтобы вы упали в обморок, когда я буду извлекать пулю.

Кейт хотела было возразить, что не упала в обморок, когда Бретта ранили, что всю ночь боролась за его жизнь, но Валентина взяла ее за руку и подвела к двери.

– Вы можете вернуться, когда я закончу, – смилостивился доктор. – Он будет чистый и красивый. Советую вам отдохнуть, пока есть такая возможность. В дальнейшем ему понадобится тщательный уход, вот тогда вы ему очень пригодитесь.

Он вернулся к своей работе, и Кейт вышла с тяжелым сердцем.

– Идемте, ma petite[20]. Я отведу вас в вашу комнату. Вы уберете свои вещи, а я приготовлю вам чай, который вы, англичане, так любите. – Мадам Маркюль состроила гримасу. – Почему вы не пьете вино? Ах да, рай не может быть повсюду.

На этой философской ноте она распахнула перед Кейт дверь в конце коридора, которая вела в большую, светлую комнату.

– Скажите мне, если вам понадобится что-то еще. Вы получите завтрак, как только мои ленивые служанки его приготовят. Вы должны поесть, пока у вас есть время. – Она ласково улыбнулась. – С ним все будет хорошо, ma cherie, просто прекрасно.

Мадам Маркюль вышла, чтобы распорядиться насчет чая и завтрака.

Кейт подняла с пола чемодан и бросила его на кровать. Похоже, ей не позволят ничего сделать для Бретта. Возможно, раздраженно подумала она, ей разрешат принести ему лекарство, если она будет хорошей девочкой. Она рывком открыла чемодан и нахмурилась, выкладывая вещи. Все платья сильно помялись, и их надо было отутюжить, прежде чем она сможет их надеть.

Как эта старая карга смеет говорить, что она сходит с ума по Бретту? Да, она на самом деле беспокоилась за него, но она скорее будет сходить с ума по козлу, чем по Бретту Уэстбруку! Он обесчестил ее и вместо того, чтобы изобразить подобающее в таком случае раскаяние, сказал, что был бы не прочь сделать это снова. Кейт не могла вспоминать о той ночи без стыда, и ее щеки начинали гореть от воспоминаний о тех полных страсти минутах. Даже если бы она постаралась изо всех сил, она не смогла бы стереть их из памяти, как не могла долго гневаться на Бретта, как бы плохо он с ней ни поступил.

• Предыдущая
• 31/80
• Следующая